Ромен Роллан - Четырнадцатое июля

Над головами вздымаются шпаги, пики, зеленые ветки, взмывают платки, летят шапки; раздаются крики восторга, звучат победные трубы. Народ образует хоровод вокруг Свободы.

Подъемный мост Бастилии опущен. Нарастает мощный гул. Людской поток стремительно врывается в распахнутые ворота на сцену. Мужчины и женщины кричат, размахивая ружьями, пиками и топорами. В первых рядах, подталкиваемый сзади, Гоншон потрясает саблей и орет во всю глотку. Гош и Гюлен выбиваются из сил, стараясь утихомирить крикунов. Победные клики и призывы к расправе.

Вентимиль (иронически). Прощайте, господин де Вентимиль! (Обнажает голову.) Приветствуем госпожу чернь!

Инвалиды (охваченные внезапным порывом, кричат и размахивают шапками). Да здравствует Свобода!

Вентимиль. Господа, хоть бы приличия ради!..

Инвалиды (в диком восторге). Да здравствует Свобода! (Бросают ружья и обнимаются с народом.)

Вторник, 14 июля, 7 часов вечера. Площадь Ратуши.

Люди снуют во всех направлениях; все украшены зелеными кокардами, зелеными бантами, зелеными листьями; в руках — зеленые ветви; царит необычайное оживление — ощущение своей силы, гордости и радости, наполняющее все сердца, переливается через край, над этим людским океаном, подобно пене на разбивающихся об утесы волнах, появляются фигуры мужчин, женщин и детей, взобравшихся на крыши карет и повозок, остановленных толпой, на лестницы, скамейки, фонари, на плечи друг к другу. У всех в руках зеленые ветви — целый лес ветвей, колышущихся в лучах заходящего солнца.

При поднятии занавеса — торжественная музыка, которая завершается взрывом народного ликования и восторга.

Народ (заполняя всю сцену, потрясает зелеными ветвями и восклицает хором). Свободны! Мы — свободны!

Демулен (с зеленой веткой в руке). Лес Свободы вырос на булыжниках мостовой! Зеленые ветви колышутся на ветру! Старое сердце Парижа вновь расцветает. Вот она — весна!

Народ (в один голос). Мы — свободны! Небеса — свободны!

Возгласы вспыхивают то здесь, то там, как зарницы.

— Отсекли зверю лапу, которую он занес над нашей головой!

— Наступили пяткой ему на горло!

— Бастилия взята! Взята!

В один голос:

— Мы победили!

Демулен. Это пугало, эта Бастилия, эта львиная шкура, которой они прикрывали свою кровожадную трусость, сдернута с их плеч!.. И вот перед нами голый король, дрожащий и смешной! Король — враг!

Народ. Шах королю! Король побежден!

Старая торговка фруктами (верхом на пушке, с красной повязкой на голове). На Версаль, к королю! Я уже оседлала лошадку! Я взяла ее с бою! Запрягу ее в свою тележку, и поскачем в Версаль! Навестим жирного Луи, господина Капета-старшего. Мне есть о чем поговорить с ним. Веками копилась во мне обида... Натерпелась я... Сил больше нет, пора и отдышаться. Я была покорной скотинкой, верила, что так и надо — страдать в угоду богачам! Теперь я поняла!.. Я жить хочу, жить хочу!.. Какая жалость, что я уже старуха!.. Черт побери! Я хочу наверстать упущенное! Н-но, н-но, моя милая, едем к королю!

Проезжает верхом на пушке, подталкиваемая толпой; здесь и народ и буржуа; на многих надеты каски, щиты и всяческие доспехи, в руках ружья, копья. Впереди четыре барабанщика, человек в отрепьях, с голыми ногами, женщина, ребенок и старый буржуа — тип судейского чиновника, степенного и полного чувства собственного достоинства.

Воинственно-комический марш. Барабаны и флейта.

Народ. Во дворец! В Версаль! К королю!

— Да, мы слишком долго страдали! Мы хотим счастья! И мы добудем себе счастье!

Конта (белокурые волосы ее развеваются на ветру, руки, шея и грудь обнажены; в руках зеленая ветвь, и сама она обвита зелеными гирляндами; ее окружают женщины, юноши, дети, держащие, как и она, длинные зеленые ветви). Мы завоевали победу! Сердце у меня в груди прыгает от радости, я — как коза, пасущаяся в винограднике Свободы! Я пьяна, пьяна, меня неудержимо влечет куда-то. Что сделала я для Свободы? Не знаю. Я знаю только, что я — победительница. Я заставила сдаться врагов. О, какое счастье чувствовать, что ты растворяешься в людском океане, что ты одна из волн, танцующих в его прибое!.. О народ, твое дыхание стало моим, я люблю тебя, я хочу быть твоим голосом, голосом, возвещающим твою победу и твою радость.

Демулен. Вакханка Революции, опьяненная Свободой, чем проникнута ты — любовью или ненавистью? Твои влажные губы и твои взоры сулят одновременно и негу и смерть. Пальцы твои покраснели от вина или от крови? Все равно! Я люблю тебя, Победа! Эвоэ! Будем славить Свободу!

Музыка.

Монахи и священники (матуринцы, капуцины, вооруженные ружьями священники идут с крестами и хоругвями и поют). Domine, salvam fac gentem, et exaudi nos in die qua invocaverimus Ge![6]

Народ. Да здравствуют тонзурики! Да здравствует святая Женевьева!

Демулен. Да здравствуют папишки, кардиналишки, епископишки, попишки, инокишки! Да здравствуют архиболваны!

Студенты (в обнимку с девушками поют песенку Вадэ под аккомпанемент кларнетов и гитар).

Народ. Да здравствует судейское сословие!

Демулен. Шапки долой перед канцелярской братьей! Ведь это она сразила Бастилию!

Один из студентов (толкая перед собой тачку). По десять су, всего по десять су — камни Бастилии!

Народ (смеясь). Ах, шутники! Медведь еще не добит, а они уже торгуют его шкурой!

Студент. Булыжник!

Другой студент (несет плакат с надписью: «Писатель, оставшийся без квартиры по случаю закрытия Бастилии!»). Сжальтесь, граждане, куда же теперь деваться честным людям? Нет больше Бастилии.

Толпа смеется. Группа студентов, крича и смеясь, несет на плечах Гоншона. У Гоншона в руке сабля, на голове лавровый венок. Он похож на Силена.

Студенты. Бесстрашный Гоншон!

— Герой поневоле!

— Гоншон Полиоркет!

Народ. Гоншон — враг королей! Гроза аристократов!

Студенты. Он так трусил, что вошел первым. Он мчался сквозь неприятельский строй, всех врагов обращая в паническое бегство.

Демулен. Негодяй! Кто тебе разрешил брать Бастилию? Тебя бы надо высечь за то, что ты присвоил себе честь, которой ты недостоин.

Студент. Его хозяева рассчитаются с ним за нас. Они его повесят.

Студенты. Тебя повесят, Гоншон! Ты ведь взял Бастилию!

Студенты подбрасывают Гоншона. Дрожащий, растерянный, Гоншон салютует саблей и приветственно размахивает своим венком. Толпа танцует вокруг него, напевая на всем известный мотив шуточной песенки: «Ты будешь повешен, Гоншон, будешь повешен, повешен, повешен!»

Демулен. Негодяй и впрямь возомнил себя героем. Вздуйте его!

Марат (умиротворенный, улыбаясь, радуясь вместе со всеми). Дай им посмеяться вдоволь. Победителям не к лицу ненависть. Порок вызывает у них только насмешку. Пусть этот шут потешает народ!

Сзади Гоншона и группы студентов идут рабочие и крестьяне с орудиями своего труда: кузнецы в фартуках с молотами в руках; мясники с ножами; дровосеки с топорами; крестьяне с косами и цепами. Следом за ними дюжина силачей несет ворота Бастилии, на которых прямо и неподвижно стоит маленькая Жюли с зеленой ветвью в руках. Крики восторга несутся со всех сторон, предшествуя появлению Жюли, сопутствуя ей и продолжая звучать ей вслед. У ног Жюли положены железные цепи. Возглавляют шествие Гош и Гюлен. Гюлен с непокрытой головой, с обнаженной шеей, засучив рукава, несет на плече топор, у Гоша на острие сабли — акт о капитуляции Бастилии.

Демулен. Диоскуры! Гош и Гюлен! А маленькая девственница попирает своими босыми ножками символ поверженного деспотизма — ворота Бастилии!

Народ. Акт о капитуляции!

— Ключи!

— Цепи!

Марат. Разбиты цепи, сковывавшие Человека!

Демулен. Клетка открыта. Лети, вольная птица — Свобода!

Народ (узнает швейцарцев и инвалидов, тоже принимающих участие в шествии). А это что за птицы?

— Это подлецы швейцарцы!

— А, этих я знаю! Хромоногая команда!

— Вот они, враги! Бей их! Они стреляли в нас!