Марина Дяченко - Магия театра (сборник)

И, повинуясь Санчо, Алонсо идет к доспехам — покачиваясь, будто сомнамбула. Неуверенно протягивает руку, берет шлем…

САНЧО: Ну же! Ну! Поехали! Все это ерунда, все это суета, надевайте шлем… Кто может нас удержать, какие препятствия, какие волшебники, какие враги… Никто нас не удержит! Надевайте шлем! Берите копье!

АЛОНСО (смотрит на шлем в своих руках): Это же не шлем. Это… это тазик… для бритья. Как же я… надену его? На кого я буду похож? На чучело?!

Санчо хочет еще что-то сказать — но замирает с открытым ртом.

АЛОНСО: Я не верю! У меня будто веру… удалили. Вырезали, как гланды. Я не могу! Все…

Ложится лицом в груду доспехов.

Пауза. Санчо в ужасе смотрит на Альдонсу; та не отводит взгляда.

САНЧО: Ничего. Ничего. Вам надо просто отдохнуть. Давайте в кресло… вот так. Ничего, сеньор Алонсо, ничего… страшного. И Рыцарю Печального Образа случалось переживать поражения… Это ведь такая обыкновенная вещь, когда рыцаря вышибают из седла — побежденный сегодня завтра сам оказывается победителем…

Санчо утешает и бормочет; Альдонса поднимает с пола шлем-бритвенный тазик, выпавший из рук Алонсо.

АЛОНСО: Тише… В прошлогодних гнездах не родятся молодые птенцы… я был сумасшедшим, а теперь я в здравом уме; я был Дон Кихотом Ламанчским, а сделался просто Алонсо Кихано.

Отсчитывает секунды маятник.

АЛОНСО (через силу усмехается): «И стяжав навеки славу, умер мудрым, жив безумным».

САНЧО: Сеньор… это сейчас вам кажется, что все кончено. А ничего не кончено… Только надо отдохнуть… А… давайте что-нибудь придумаем? Может быть, пойдем в пастухи, как когда-то собирались это сделать самый первый Дон Кихот и самый первый Санчо? А может быть…

Санчо оборачивается, проследив за взглядом Алонсо. Альдонса стоит посреди зала. Стоит и молчит.

Смотрит Алонсо в глаза.

Потом подходит к столу, на котором лежат доспехи, и начинает надевать их один за другим; надевает смешной шлем из бритвенного тазика, берет в руки копье. Длинная пауза.

АЛЬДОНСА: Алонсо… я спасла тебя, и я тебя потеряла. И я поняла… что бы там ни было, но Дон Кихот… должен быть. Нет смысла жить, если нет в мире Дон Кихота…. Прощай. До свидания.

Господин и оруженосец смотрят, как уходит Альдонса — нет, как уходит в путь Дон Кихот. Санчо подбегает к окну…

САНЧО: Эге! А ведь такая баба, она… Простите, хозяин, но она лихо поскакала! Батюшка у нее не конный объездчик? Вот как… Ух…

Санчо мечется к двери и обратно.

Опускается перед хозяином на колени.

САНЧО: Ну, как вам, сеньор Алонсо? Лучше?

Алонсо кивает.

САНЧО: Сеньор Алонсо… я… Бабы, они непоследовательные, как… Нет такой твари в мире, чтобы с ней сравнить. Весенний ветер в сравнении с женщиной — да он педант, он прямо образец последовательности… Флюгер на крыше в сравнении с женщиной — зануда. То она честью готова пожертвовать, чтобы мужа при себе удержать… А вот когда муж остался — он ее, простите, вроде как и недостоин… Нет, вру, чего это я… То виснет якорем, то надувается парусом — вот она, женщина… Куда там той Дульсинее, вы меня простите на слове, господин Алонсо, но ваша сеньора Альдонса любой Дульсинее сто очков форы даст… Говорят, где черт не справится, туда бабу пошлет!

Поднимается с колен. Кланяется, прижав руку к сердцу.

САНЧО: Не поминайте лихом, сеньор Алонсо… Все будет… все будет хорошо. Мы скоро!

И бежит Альдонсе вдогонку.

САНЧО: Госпожа моя! Сеньо-ора! Погодите! Оруженосца забыли-и! Эгей!

Алонсо остается один. С трудом поднимается из кресла, подходит к окну, смотрит вслед Альдонсе и Санчо.

АЛОНСО: Когда ты пришла в мой дом… Когда не испугалась ни гнева родни, ни насмешек, ни слухов… Когда ты поверила мне, когда ты доверилась мне… Когда мы узнали, что у нас не будет детей, но мы держались друг за друга… Помнишь? Альдонса. Ты знаешь… я выкуплю у ювелира твой кулон, и он будет дожидаться тебя. Альдонса… Пускай любой иллюзии рано или поздно придет конец, а благими пожеланиями вымощена дорога в ад… Но не значит же это, что верить нельзя ни во что на свете, и желать кому-то блага — не стоит и пытаться?! Пусть наш мир невозможно изменить к лучшему… но если мы не попытаемся этого сделать — мы недостойны и этого, несовершенного, мира! А пока Дон Кихот идет по дороге… есть надежда.

Посреди выжженного солнцем июля идет человек с копьем.

Идет вершить подвиги во имя справедливости,

во имя Дульсинеи.

Не защищенный доспехами. Не защищенный ничем

ни от зноя, ни от ветра, ни от превратностей пути,

ни от человеческой неблагодарности.

Только верой.

Одна Букашечка всегда стеснялась дарить цветы своему любимому артисту Таракану.

Она ходила на все его спектакли. А Таракан играл лучшую роль в спектакле «Тараканище». Сперва его все боялись, а потом склевывал Воробей. Букашечка в этом месте всегда плакала. Но на самом деле Воробей его не склевывал, а просто тушили свет, Таракан прятался в люк под сцену, а когда свет зажигался снова — говорили, что Воробей его съел.

А Таракан под сценой бежал в свою гримерку и готовился к выходу на поклон. Когда начиналась прощальная музыка, все артисты выходили кланяться, и Таракан тоже. Всем дарили цветы. И только Букашечка никак не могла выйти на сцену — она стеснялась.

Прошли годы.

Букашечка выросла и стала Букашкой, вышла замуж, у нее родились детки, они выросли, пошли в школу, женились, у них родились новые букашечки, уже внуки. А Букашка все так же ходила на спектакли в детский театр. И смотрела на своего Таракана, но никогда не дарила ему цветы.

А Таракан стал совсем дряхлый. Теперь свет в театре тушили на целую минуту — столько времени требовалось старому артисту, чтобы спуститься в люк. И в свою гримерную он шел медленно: еще долго после того, как Воробей на сцене склевывал злодея, из подполья доносились грохот и стук — это Таракан искал выход из-под сцены.

Однажды Таракан вышел на поклон с букетом цветов.

И он сказал: дорогие дети! Здесь в зале сидит одна старая Букашка. Она ходила на мои спектакли, когда была такая, как вы. И все не решалась подарить мне цветы.

Сегодня я ухожу со сцены — мне уже трудно играть. В этот последний вечер я дарю этот букет своей самой преданной Букашке.

И он спустился в зал и подарил Букашке цветы.

И Букашка подумала: как это приятно! Почему же я, глупая, не подарила цветов моему Таракану, еще когда была Букашечкой? Сколько времени потеряно зря!

«Рассвет в апельсиновой роще. Золотые пчелы ищут мед…» Ф. Г. Лорка.