Татьяна Катинская - День рождения - раз, день рождения - два.

Он (усмехнувшись).  В  любом  случае,  мое  пребывание  здесь  обретает  хоть  какой-то  смысл.   Сторожить   нужно  не  просто  Вас.

Она (уязвленно).   Что  значит,  сторожить  меня?  Глупости  какие  Вы  говорите.

Он (возвращаясь  к  поеданию  консервов).  Только  повторяю  ваши.

Она.  Что  Вы  себе  позволяете?    Что  Вы...  Как  Вы  со  мной  разговариваете?    Я  еду  к  сыну...

Он (хмыкнув,  обрывая  ее).  в  Америку.

Она (растерявшись).  Я...

Он (с  набитым  ртом).  Зав.  библиотекой.

Она (трагически  тихо,  бормоча).  Боже...   как  я  могла  так  опуститься -  откровенничать  с   Вами?  У  меня  море  друзей,    каждый  готов  меня  выслушать  и...   а   Вы...   Вы    просто  сторож...

Он.   Слава  богу,  что  Вы  об этом  вспомнили.

Она (не  сразу).    Как  омерзительно  Вы...    чавкаете!!    И...  крошки...  за  собой   оставляте!   Что  думаете,    можно    разводить  здесь  тараканов?!    Думаете  бомж -  так  все  можно?!! 

Он (с  излишней  старательностью  выскребая  баночку  и  направляя  содержимое  в рот).   Вы  обязались   не  мешать  мне   сторожить,   а  на  деле  Вы  мешаете  не  только  сторожить,  Вы  мешаете  мне   даже  покушать. 

Она (не  сразу).  Покушать.  Как  не  стыдно,  как  человеку  не  стыдно? (выхватывает  у  него  опустевшую банку  консервов,  трясет  ею.)    Вы  же  всё  съели!   (перед  тем,  как  закрыть  за  собой  дверь,  гордо.) Господи,  с  кем  я  разговариваю?!   (как  крик  души.)  Скорее  бы  к  Вольдемару!! 

Предыдущая  сцена  заканчивается  музыкой,  тема   которой -  решительность,  позыв  вперед.  Внезапно  в  музыке  появляются  трагические  нотки   и   в  какой -то  момент  словно  обвал -катастрофа.

Из  темноты  высвечивается  она.   Ее  лицо,  фигура,  застывшая  поза -  все  говорит  о  катастрофе.  В  руках  она  цепко  держит  веревку.   Затемнение.

Тут  же.

Она  сидит,  что-то  пишет.  Она  погружена  в  свое  занятие,  от  всего  отстранена.  Заходит  он.

Он (по-будничному).  Насчет  угля  заходили.  Завтра  привезут. 

Она ( явно  не  воспринимая  то,  что  он  говорит, пребывая  в  своем).   Да.

Он.   Я  там  несколько  грядок... всполол.  Земля  как  бесхозная...  неприятно.   

Она (по-прежнему  не  включаясь).  Да.

Он.   Я  тут  отлучусь.  Надо.   

Она.  А?  (странно  взглянув  на  него,  словно  на  миг  включившись, совсем  не  по - будничному.) Отлучайтесь,  отлучайтесь.

Он,  в  сомнении  постояв,  подозрительно поглядывая    на  нее,  уходит.   Она  без  суетливости  запечатывает  конверт.   Берет  уже  приготовленную  веревку,  встает  на  стул,  делает  петлю;   пытается  просунуть  голову,  но  петля  маловата,  снимает  веревку,  намереваясь  подправить  дело.   Заглядывает  он.   Застает  ее,  стоящей  на  стуле  с  веревкой  в  руках.    Останавливается,  изрядно  удивленный.

Он.  Что  Вы  делаете?

Она (досадливо  взглянув  на  него, не  сразу).  Лампу  вкручиваю.

Он.  А.   (стоит.)  По-моему -  это  веревка.

Она (нетерпеливо).  Гардины  вешаю.

Он.  По-моему, это -  петля.  Может,  помочь?

Она.  Что  помочь?

Он.  Балки - не  очень.   Можете  -  тюк. (соответствующий  жест  сверху  вниз.)

Она.  Что -  тюк?

Он.  Вы  ведь  вешаетесь.  Можете - тюк. (более  конкретизирующий  жест.)

Она (не  сразу).  Нормальные  балки.  Сами  Вы -  тюк.   (помолчав,  с  неожиданной  наступательностью.)    Вы  куда-то  шли? -  Идите!   (почти  свирепо.)   Я  сказала -  идите!  (буквально  выталкивая его  за  дверь.)  Да  могу  я   повеситься  спокойно в  конце  концов! 

Он  за  дверью.  

Он ( высовываясь  из-за двери).  Можете.  (просунув  ногу  между  косяком  и  дверью.)   Один,  только  один  вопрос. (Пытаясь  отвоевать   место  в  дверном  проеме.)    Доказательство  есть? 

Она.  Какое   доказательство?

Он.  Что  это  ваша  сугубо   личная   инициатива,  а  например  я ,  к  этому  не причастен.

Она  секунду,  с  трудом  соображая,   смотрит  на  него.  Не  обнаружив  явных  признаков  издевательства,  быстро  хватает  со  стола  свое  только  что  написанное,  запечатанное  письмо.

Она (тряхнув  письмом,  как  вещью  абсолютно  бесспорной).  Письмо  прощальное! 

Он (В  порядке  размышления.)  Письмо...  (невзначай  оказываясь  в  середине комнаты.)  А   ведь  я   остаюсь  без  работы...   порядочные  люди    вообще-то  предупреждают...  (невзначай  усаживаясь.)   Нет,  мне  не  нравится...   (плотно  усаживаясь.)  Нет,    такой  поворот мне  не  нравится.  (нагло  взирает  на  нее.)

Она (не  в  силах  оценить  возникшую  ситуацию).  Вы... вы...  (с  трудом  соображая.)  Не  нравится... (В  догадке  срывается  с  места,   выдвигает полочку  шкафа,  достает  оттуда    небольшую пачку  денег,  с   вызовом  тряхнув  ею.)  Может это  -  нравится?!

Он  с  определенной  неопределенностью  пожимает  плечами.

Она. ( с  презрением  пихнув  пачку   денег  в  его  верхний  карман.)  "За  службу"! 

Он  удовлетворенно  хмыкает,  она  тоже  хмыкает - презрительно  и  тут  же  ее   внимание  полностью  переключается  на  себя.  Она,  погруженная  в  глубинные  самоощущения и  раздумья,  молчит.   Он  невзначай  пересчитывает  деньги.

Она.  Вот  еще...   раз  уж  Вы  тут... (достает   еще  одну,  совсем  тощую  пачку  денег.)  Позаботьтесь  о теле.   Не  заныкайте.

Он (считая  деньги.)   О деле?  У  Вас  есть  дело?

Она.  О  теле!  Вот  этом  теле!  Чтобы   выглядело...  прилично.

Он (с  пониманием.)  А,  ну  да,  фекалии... (продолжая  считать.) смрад  будет   не  приведи  господь...    (отвлекаясь  от    счета.)     А  ведь  я   с детства  не  выношу  вонь. (тряхнув  деньгами,  с  толикой  сомнения.)  Маловато  будет.  Нет,  если  хотите,  чтобы   я  честно...

Она.  Обойдетесь!  (с  запоздалой  реакцией.)    С  чего   это  будет...  смрад?

Он.  Сначала - от  фекалий...

Она.  Каких  фекалий?

Он.  Из  кишков,  разумеется.  (Как  само  собой  разумеющееся.)   Здесь   м... (жестикуляция  в  районе  горла.)  здесь     прр...   (  жестикуляция,  призванная  обозначить    опорожнение  кишечника  с  выходом  отходов  в  соответствующем  месте.)    Конвульсии  и ...   соответственно.     

Она (под  впечатлением).  Из  кишков...  

Он (на  ее реакцию).  Вот,  а  Вы   хотите,  чтобы  я  этим  дышал.  За  так.   Ариадна  Львовна,  ну,  не  жадничайте,  ведь  вам  будет  уже  все равно. 

Она  несколько  секунд  стоит  в  ступоре.  Вихрем  срывается  с  места, швыряет   ему  из  шкафчика  всю  имеющуюся  там  мелочь.

Она (швыряя  деньги,  впадая  в  истерику).   Подавитесь,  подавитесь!   Нет  у  меня  ничего,  нет!  Подавитесь!   Нищая  я! 

Он (не сразу).  Нищая?  (помедлив.)  Что  и  дом   не  ваш?

Она (остервенело).  Мой!!  Этот  гроб  мой!!  (опустошенно  опускается  на  стул,  верхняя  часть  ее  тела  бессильно  ложится  на  стол.) Господи,  как  Вы  мне  надоели.

Он.  Ну,  тогда  осталось   немного...  осталось  совсем  чуть-чуть...  самую  малость.  Оставить  завещание.

Она  поднимает  голову,  смотрит  на  него,  словно  ослышалась;  по  его  виду  ясно,   что  не  ослышалась.

Она.  Вам?!

Он (вроде  смешавшись.)   Такой  приличный  дом...  и  печка  сделана  на  совесть...   Американцу  что  такой  дом -  ничего,   а  для  бедного  человека...

Она (с  возрастающим   гневом).  Вы  -  бедный  человек?!  Да  Вы -  ничтожество,  вы  инфузория...  инфузория - туфелька!   (остервенело.)  Это  была  шутка,  ясно?! Шутка!  Проверка  на  вшивость!

Он (не  сразу,  с  некоторой  высокопарностью).  Зачем  же  так  оскорблять?   Я  ничего  у  Вас  не  украл,  и  не  собирался...  я   сторожил  честно...