Александр Игнашов - Нюрнберг. Скамья подсудимых

ГЕРИНГ: Трибунал ему надоел?

УИЛЛИС: Говорят, он пишет о русском лётчике без ног. Ходит на протезах и летает.

ГЕРИНГ: У нас в Люфтваффе был такой герой. Познакомьте меня с этим русским журналистом. Приведите его ко мне! Он говорит по-немецки? Пусть пишет об этом летчике. Лётчик без ног — настоящий человек!.. А вы напишите книгу обо мне. Вы ведь записываете наши разговоры? Где тут ваши микрофоны?

УИЛЛИС: Эта война не закончилась победными салютами.

ГЕРИНГ: Она не закончится и здесь, каким бы ни был приговор! Как вам нравится председатель суда сэр Джеффри Лоренс?

УИЛЛИС: Он слишком часто останавливал подсудимых и свидетелей.

ГЕРИНГ (с улыбкой). Это не интересует суд!.. По-своему он прав. (Пауза.) Десять с половиной месяцев, больше четырёхсот заседаний, больше сотни свидетелей, больше двухсот тысяч письменных показаний!

УИЛЛИС: Вы бы оправдали себя?

ГЕРИНГ: Самого себя? Мы с вами не малыши, не играем в войну в песочнице!.. Если писать об этом трибунале книгу, надо вывести из темноты на свет самую главную тайну этой войны — фюрера. Нельзя понять ход событий, не зная центральной фигуры.

УИЛЛИС: Вы не боитесь?

ГЕРИНГ: Боюсь чего?

УИЛЛИС: Трибунал должен покарать виновных, а не писать историю.

ГЕРИНГ: Браво, лейтенант, браво! (Аплодирует и тут же сплёвывает.) Вы извините, у меня ужасно болит голова!..

Один удар гонга, затем второй, третий. Зал заседаний трибунала.

ЛОРЕНС: Трибунал получил обращение защиты о перерыве на рождественские каникулы. Трибунал считает, что перерыв необходим. Другого перерыва в заседаниях не будет. Мистер Джексон, вы будете продолжать допрос подсудимого Геринга?

ДЖЕКСОН: Конечно, ваша честь.

ЛОРЕНС: Подсудимый Геринг, встаньте!

Геринг встаёт со скамьи подсудимых.

ЛОРЕНС: Скажите, Геринг, вы осознаёте, что вы — единственный оставшийся в живых человек, который может полностью рассказать нам об истинных целях нацистской партии?

ГЕРИНГ: Да.

ДЖЕКСОН: Вы с самого начала намеревались свергнуть Веймарскую республику?

ГЕРИНГ: Это было моим твёрдым убеждением. И мы свергли её.

ДЖЕКСОН: Придя к власти, вы уничтожили парламентское правительство.

ГЕРИНГ: Немедленно! Мы не нуждались в нём. Получив власть, мы должны были удержать её при любых условиях. Мы не могли полагаться на случай, на выборы. Мы — власть, мы — сила!

ДЖЕКСОН: Вы упразднили региональные парламенты, распустили рейхстаг. Идея объединения должностей главы государства и парламента в лице Адольфа Гитлера принадлежит вам?

ГЕРИНГ: Лично мне?

ДЖЕКСОН: Вы не ответили на вопрос!

ГЕРИНГ: Я ответил. Фюрер стоял во главе парламента и государства. Мы взяли пример с двойной роли Президента Соединённых Штатов.

ДЖЕКСОН: А идея концлагерей?

ГЕРИНГ: Это моя идея.

ДЖЕКСОН: Вы были за втягивание германского народа в войну против Советского Союза?

ГЕРИНГ: Народ не имеет ничего общего с этим делом, его никто не спрашивал.

ДЖЕКСОН: Я спрашиваю вас не о народе, а о вас лично.

ГЕРИНГ: Лично я был против нападения на Россию.

ДЖЕКСОН: Но вы не ушли в отставку, никак не проявили своё несогласие!

ГЕРИНГ: Мы воевали. В вашей стране политики поступают иначе?

ДЖЕКСОН: Достаточно!

ГЕРИНГ: Я не закончил!

ДЖЕКСОН (Лоренсу). Ваша честь!..

ЛОРЕНС: Подсудимый имеет право высказаться.

ГЕРИНГ: Что касается моей отставки, я не желаю это обсуждать. Я офицер, если вы способны понять. Я не предатель! Мне никогда не приходило в голову бросить фюрера!

ДЖЕКСОН: Ваша честь, подсудимый демонстрирует презрение к трибуналу!

ЛОРЕНС: Ваше возражение принято. Можете продолжать.

ДЖЕКСОН: Что касается пожара рейхстага…

ГЕРИНГ: Мне не известно ни одного случая, чтобы из-за пожара рейхстага был убит хоть один человек. Да и арестов было немного.

ДЖЕКСОН: Вы встречались с фюрером во время пожара?

ГЕРИНГ: Да.

ДЖЕКСОН: И здесь же на месте вы решили арестовать коммунистов?

ГЕРИНГ: Нет, это решение было принято заранее.

ДЖЕКСОН: Карл Эрнст заявил на суде, что вы и Геббельс планировали поджог, что вы и Геббельс предоставили поджигателям керосин и жидкий фосфор, что, наконец, из вашего дома шёл подземный ход в рейхстаг.

ГЕРИНГ: Он может заявлять что угодно.

ДЖЕКСОН: И вы никогда не хвастались, что подожгли рейхстаг? Вы помните завтрак в день рождения фюрера в сорок втором году? Вы не помните? Я читаю: «За завтраком Геринг крикнул: „Я — единственный, кто знает рейхстаг, потому что я поджёг его!“ Сказав это, он похлопал себя по ляжке». Это письменное показание генерала Гальдера. Вы говорили о поджоге?

ГЕРИНГ: Такого разговора не было.

ДЖЕКСОН: Ваши заводы приводили Германию в состояние готовности к войне?

ГЕРИНГ: Концерн «Герман Геринг» занимался добычей сырья и производством стали.

ДЖЕКСОН: У меня нет вопросов к подсудимому.

ЛОРЕНС: Герман Геринг, вам предстоит ответить на вопросы обвинения от Советского Союза.

Джексон садится на место. К трибуне выходит Руденко.

РУДЕНКО: Подсудимый, вы влияли на принятие фюрером внешнеполитических решений?

ГЕРИНГ: Нет. Фюрер есть фюрер, точнее — был.

РУДЕНКО: Кто был ближайшим советником фюрера в экономике?

ГЕРИНГ: Я.

РУДЕНКО: В военных вопросах?

ГЕРИНГ: Я.

РУДЕНКО: Вы разрабатывали план нападения на Советский Союз?

ГЕРИНГ: Я — рейхсмаршал.

РУДЕНКО: Я прочту вам запись совещания от шестнадцатого июля 1941 года: «Прибалтика и волжские области должны стать частью империи. Ленинград подлежит уничтожению». Кем был записан этот протокол?

ГЕРИНГ: Борманом. Он преувеличил кое-что.

РУДЕНКО: Что, например? Вы признаёте, что руководили угоном в рабство миллионов граждан из оккупированных стран?

ГЕРИНГ: Речь шла о двух миллионах рабочих. Рабство я отрицаю.

РУДЕНКО: В приказе от шестнадцатого сентября 1941 года говорилось: «За жизнь немецкого солдата подлежат смертной казни пятьдесят — сто коммунистов». Кто подписал этот приказ?

ГЕРИНГ: Подписал Кейтель. В этом приказе было указано пять или десять человек, фюрер исправил — сто.

РУДЕНКО: Вы были с этим согласны?

ГЕРИНГ: Приказы не обсуждаются.

РУДЕНКО: Вы согласны с теорией высшей расы?

ГЕРИНГ: Я никогда не использовал это выражение. Различие между расами я признаю.

РУДЕНКО: Вы заявляли, что Гитлер привёл Германию к расцвету.

ГЕРИНГ: Да, это так.

РУДЕНКО: У меня больше нет к вам вопросов.

ГЕРИНГ: А теперь я бы хотел задать вопрос трибуналу!

ЛОРЕНС: Здесь вы — подсудимый!

ГЕРИНГ: Всего один вопрос! Что вы будете делать, если мы, сидящие здесь на скамье подсудимых, откажемся от своих показаний и перестанем отвечать на ваши вопросы? К чему этот фарс!

ЛОРЕНС: Подсудимый Геринг!

ГЕРИНГ: Германия никогда не стояла на трупах!

ЛОРЕНС: Подсудимый Геринг!

ГЕРИНГ: Германия…

ЛОРЕНС: Герман Геринг, я лишаю вас слова! Сядьте на место! Я лишаю вас слова!.. (Трижды бьёт своим молотком.)

Камера Рудольфа Гесса.

ГЕCC: Как ты любил театральность, Адольф! В Берхтесгадене ложился на склоне горы и созерцал Германию, лежащую у твоих ног. А в это время фотограф увековечивал эти исторические мгновения. В тридцать шестом, на Олимпиаде, ты шепнул мне мимоходом: «Война будет для всех них большим сюрпризом!» Я не поверил, я достаточно знал твои фантазии. Но ты решил ввести войска в Рейнскую область, и ты ввёл их, несмотря на протесты генералов. Ты всё поставил на карту и выиграл, хотя шансов у тебя не было. Как ты ликовал! С каждым годом Германия прибавляла полмиллиона душ, их надо кормить. Чем? Хлебом? Земля истощена. Угля, железа, металлов достаточно, но морские перевозки под контролем Англии, внешней торговли нет. И ты убедил меня, ты убедил не только меня: «Если мы, наконец, решили употребить силу, то остаются всего два вопроса, — где и когда?» Адольф, ты совершил буквально две-три ошибки. Ты считал себя единственным человеком, способным привести Германию к победе. Спешил реализовать свой военный план. И, наконец, ни во что не ставил европейские страны, не доверял Японии, отношения со Сталиным сравнивал с игрой в шахматы. Ты стал небожителем, отцом нации! Обо мне ты забыл, вытер ноги и пошёл дальше. Как ты любил театральность, Адольф!..