Станислав Белковский - Покаяние

КОЧУБЕЙ. Да, для народа – в девяностом году. Совершенно точно. Но был еще специальный перевод для ЦК КПСС. Его тайно издали в 75-м году. Мой папа в 74-м стал членом ЦК, поэтому у нас дома была эта книжка.

МОРФИН. Она у вас есть до сих пор?

КОЧУБЕЙ. Я подарил ее старшей дочери на совершеннолетие. А почему это вас так интересует?

МОРФИН. Я филолог. Я не зачитывался, как вы сказали, но меня интересовал Джемс Джойс. Особенно переписка с Уэллсом. И почему всё же вы не отправились в Ирландию как посол?

КОЧУБЕЙ. Был такой Геннадий Крокодилов. Он работал собкором «Правды» в Свердловске. Много лет работал. Пьяница был. То есть пил много алкоголя. Вы знаете, что такое – собкор?

МОРФИН. Честно говоря, нет.

КОЧУБЕЙ. Собственный корреспондент. И при мне, когда я возглавил отдел экономики «Правды», Гена все ещё был собкором. А потом он стал у Ельцина руководителем канцелярии. И он позвонил мне тогда, и сказал, что Ельцин ищет советника по экономике. По радикальным экономическим реформам. И что моя кандидатура рассматривается. Было семь вечера. За мной прислали чёрный автомобиль «Волга», и я поехал на дачу к Ельцину.

МОРФИН. Крокодилов порекомендовал вас Ельцину?

КОЧУБЕЙ. Я этого не сказал. Он просто организовал чёрную «Волгу», которая пришла за мной.

МОРФИН. Но у вас был служебный автомобиль в газете «Правда»? Зачем надо было еще машину?

КОЧУБЕЙ. У меня тоже была «Волга». Но белая. Или даже какая-то грязно-серая. Такую не пустили бы на дачу к Ельцину.

Пауза.

Так вот. Ельцин принял меня. Мы пили водку. Очень хорошую водку по двести рублей бутылка. Тогда зарплата у шофёра редакции была четыреста рублей. А тут бутылка водки стоила двести. Ельцин предложил мне стать его советником. По экономике. Сказал, что читал все мои статьи.

МОРФИН. Про надёжность советского строя?

КОЧУБЕЙ. Нет. Другие. Я просил бы вас не возвращаться назад. Я могу сбиться, и тогда наша беседа потеряет смысл.

МОРФИН. Да. Извините. Ельцин предложил вам, и вы…

КОЧУБЕЙ. Отказался.

МОРФИН. Отказались?!

КОЧУБЕЙ. Отказался. Я ответил Ельцину буквально следующее. Дорогой Борис Николаевич! Для меня честь быть вашим советником по экономике. Но у советника нет никаких реальных полномочий. Я буду числиться советником, а тем временем руководить экономикой будут замшелые ретрограды типа академика Арцибашева. Которые ни черта в экономике не понимают и очень быстро приведут ситуацию к краху. И тогда мне, как советнику, придется отвечать. Я не смогу никому объяснить, что моих советов никто не слушал, а все слушали Арцибашева, потому всё и развалилось. Лучше вообще не работать во власти, чем быть таким человеком во власти, которого никто не слушает. И тогда я сказал Ельцину: Борис Николаевич, если вы действительно хотите радикальных рыночных реформ, которые объективно необходимы стране, чтобы она не разделила участь Советского Союза, я готов взять на себя ответственность. Я готов стать министром экономики и определять идеологию реформ. Но, поскольку идеология без денег ничего не стоит, и опыт Советского Союза это доказал, я готов стать министром экономики и финансов и проводить реформы. Вот так я сказал.

МОРФИН. Вы так сказали Ельцину?

КОЧУБЕЙ. Да, разумеется. Я так сказал.

МОРФИН. Невероятная история! И что ответил Ельцин?

КОЧУБЕЙ. В этот момент принесли хороший французский коньяк за 344 рубля. Ельцин сказал, что подумает и даст ответ утром. Он оставил меня ночевать у себя на даче. Я не хотел оставаться у Ельцина. Я хотел ехать домой к жене. Но он меня уговорил.

МОРФИН. И что было утром?

КОЧУБЕЙ. Мы ели превосходный базиликовый джем. Просто отменный джем из базилика. У нас бывал такой еще дома, в Ташкенте. До 71-го года. Или до 72-го. У меня стала чуть хуже память на даты. Ельцин сказал, что согласен сделать меня министром экономики и финансов. Больше того: он предложил мне стать заместителем председателя правительства по экономике и финансам, чтобы курировать весь экономический блок. Налоговую, таможню. Везде, где есть деньги. А председателем правительства, сказал Ельцин, буду я сам. То есть он сказал, что будет он сам, а не я. Президент предложил мне стать вторым человеком в стране. После него самого.

МОРФИН. Вам не страшно было соглашаться? Ведь у вас совсем не было опыта.

КОЧУБЕЙ. С одной стороны – страшно, конечно. Можно было поехать в Ирландию, наслаждаться пролесками и ни о чем не думать.

Но с другой стороны… Понимаете, я вышел из семьи заведующего отделом ЦК КПСС. Мой отец имел семь классов среднего образования, потом ушел на фронт. Нет, я ничего не хочу сказать плохого про моего папу, ни в коем случае. Тем более он еще жив. И третьего дня сломал лодыжку на правом запястье. Но я помню его друзей, коллег. Горбачева немножко помню. Это же всё люди-то были крайне безграмотные. Не знали вообще ничего. Не читали книг, кроме устава партии и сталинского Краткого курса. Ни слова не знали ни на одном иностранном языке. И если бы один из этих людей возглавил экономику при Ельцине – было бы лучше? Да они уничтожили бы все экономические ростки за считанные месяцы. Я понимал это. Поэтому я согласился.

МОРФИН. Скажите, а упомянутый вами Геннадий Крокодилов тоже был на том завтраке?

КОЧУБЕЙ. Нет. С чего вы взяли? Я уж и забыл…

МОРФИН. Но вы сказали, что это он представил вас президенту Ельцину. Я поэтому…

КОЧУБЕЙ. Видите ли, я в то время уже был очень известным экономистом. Мои статьи читали все. И Ельцин их читал. Я не нуждался в алкоголике Крокодилове, чтобы быть представленным президенту. Это смешно.

МОРФИН. А где Крокодилов сейчас?

КОЧУБЕЙ. Интересный вопрос. Если вдруг узнаете ответ на него, сообщите мне. Кажется, спился в Свердловске.

МОРФИН. Свердловск – это Екатеринбург?

КОЧУБЕЙ. Это Екатеринбург, правда.

МОРФИН. Очень интересно. Давайте продолжим. А почему вы потом стали премьер-министром?

КОЧУБЕЙ. Я думаю, что Ельцин оценил заслуги экономического блока нашего правительства и сделал меня премьером. Это очень просто.

МОРФИН. Но я имел в виду, почему Ельцин решил не занимать должность премьер-министра…

КОЧУБЕЙ. Ельцину запретил Конституционный суд. Запретил совмещать должности президента и премьера. Тогда он внес мою кандидатуру, и парламент меня утвердил. Собственно, и всё.

МОРФИН. Но, насколько известно, парламент не хотел вас утверждать. Он утвердил вас с третьего представления.

КОЧУБЕЙ. Не хотел утверждать, потому что спикер был очень вредный человек и ненавидел Ельцина. Когда Ельцин сказал им, что введёт чрезвычайное положение, если они меня не утвердят, они сразу же утвердили. Чего о них говорить? Кто-нибудь сегодня помнит этих депутатов?

МОРФИН. Простите, но здесь у меня будет один деликатный вопрос.

КОЧУБЕЙ. Деликатный?

МОРФИН. Вы не против деликатного вопроса?

КОЧУБЕЙ. Наверное, нет. Задавайте ваш вопрос.

МОРФИН. Дело в том, что два дня тому назад я встречался с Геннадием Крокодиловым. Он здесь, в Москве, и работает президентом Федерации спортивного карате. Просил передать вам большой привет.

КОЧУБЕЙ. Где Крокодилов и в какой федерации – совершенно не имеет значения. Ну?

МОРФИН. Вы подтверждаете, что в то время, когда парламент по просьбе Ельцина назначил вас премьер-министром, Крокодилов был шефом президентской канцелярии?

КОЧУБЕЙ. Наверное. Что из того?

МОРФИН. Крокодилов сказал мне, что за ваше назначение с третьей попытки спикеру парламента заплатили три миллиона долларов. Которые Ельцин распорядился выдать со счета некоей компании по торговле оружием. Он сказал, что лично передавал их спикеру.

КОЧУБЕЙ. Крокодилов – спившийся деградант. Я не вижу необходимости его комментировать.

МОРФИН. Не его, но только факт.

КОЧУБЕЙ. Это собачья чушь. Отвратительная собачья сушь. Цель которой – бросить тень на всех либералов и демократов России. Крокодилов всегда был внештатным сотрудником КГБ и теперь продолжает отрабатывать.

МОРФИН. Вы не подтверждаете факт передачи спикеру трех миллионов американских долларов?

КОЧУБЕЙ. Послушайте, мистер Морфин, вы всерьез думаете, что за пост премьер-министра России просили три миллиона? Он стоит миллиарды!

МОРФИН. Самые разные люди сказали мне, что в то время три миллиона были крупная сумма.

КОЧУБЕЙ. Если вы хотите продолжать интервью, мы не должны обсуждать горячечный бред Крокодилова. Извините.

Вытирает платком пот со лба.

МОРФИН. Да-да, как вам будет удобно. Мы можем продолжать?

КОЧУБЕЙ. Извольте, Пол.

МОРФИН. Когда вы стали заместителем премьер-министра по экономике, у вас уже была готовая стратегия реформ?

КОЧУБЕЙ. Когда я стал заместителем премьер-министра по экономике, распался Советский Союз. У нас не было страны. Мы стояли на пороге голода, разрухи и гражданской войны. Стратегия состояла в том, чтобы всё это предотвратить.