Александр Островский - Том 5. Пьесы 1867-1870

В 1876 г. в Малом театре в роли Глумова выступил А. П. Ленский, создавший блестящий образ, воспоминания о котором живут в театральных преданиях и поныне. «Я никогда, — вспоминает Е. Д. Турчанинова, — не видела такой полноты раскрытия образа, начиная с первого момента. Глумов у него был умный, злой, иронический; он знал, с кем имел дело, знал, как надо с кем разговаривать, и все время вел свою линию. Это было совершенно изумительно» («Творческие беседы мастеров театра. А. А. Яблочкина, В. Н. Рыжова, Е. Д. Турчанинова», М. — Л. 1938, стр. 57).

Некоторые критики упрекали Островского за сходство обличительных монологов Глумова с монологами Чацкого. Ленский, играя роль Глумова, оправдывал это сходство. Его Глумов в завершающей сцене возвращал себе право бичевать отринувшее его общество. «И когда Глумов — Ленский уходил со сцены (всегда под гром рукоплесканий), становилось понятно, почему ошеломленные его речами Мамаевы и Крутицкие тут же решают, что дерзкого Глумова надобно вернуть и „приласкать“. Глумов, выпущенный на свободу из золотой клетки, Глумов, обретший вновь право на прямую речь, примется опять за свои эпиграммы, и эти новые эпиграммы будут куда опаснее прежних для всех этих Крутицких и Городулиных, нравы и характеры которых Глумов теперь так хорошо изучил. Мамаевым и всем прочим необходимо для собственной безопасности вернуть Глумова и вновь „приручить“ его в полу-Молчалина» (С. Н. Дурылин, «80 лет на сцене». А. Н. Островский. «„На всякого мудреца довольно простоты“ на сцене Малого театра», М. 1948, стр. 17).

При возобновлении комедии в Малом театре в 1886 г. оригинальные сценические образы создали О. О. Садовская в роли Глумовой, Н. А. Никулина в роли Мамаевой и М. П. Садовский и роли Голутвина. О. О. Садовская играла Глумову бывшей барыней, принужденной по нужде льстить Мамаевой. В исполнении Н. А. Никулиной Мамаева была женщиной «с большим, неугасающим темпераментом»; Глумов явился для нее находкой (там же, стр. 23). М. П. Садовский показывал в Голутвине ничтожного, дрянного, по голодного и жалкого человека.

С 1875 по 1917 г. комедия «На всякого мудреца довольно простоты» прошла на сценах петербургских, московских и провинциальных театров 627 раз.

С огромным успехом она идет в советском театре, на столичной и периферийной сценах. Наиболее яркой постановкой пьесы «На всякого мудреца довольно простоты» в советском театре является постановка московского Малого театра 1935 г.

Лучшие дореволюционные спектакли были прекрасными образцами ансамбля, но в них «не было уловлено то салтыковское звучание, которое свойственно этой пьесе Островского и в котором заключен сценический пафос этой комедии» (С. Н. Дурылин, «Островский на сцене Московского Малого театра», М. 1938, стр. 73). Малый театр в 1935 г. создал острый сатирический спектакль, в котором артисты выступали с оригинальной трактовкой своих ролей. Очень интересно, по-новому M. M. Климов играл Городулина. «Его Городулин — это чуть постаревший, сильно отяжелевший Хлестаков… Думать ему „решительно некогда“: он — делец; он творит эпоху; он строит железные дороги (то есть режет купоны железнодорожных акций), он проводит „великие реформы 60-х годов“ (то есть под парами шампанского болтает всякий вздор в клубе), он… Да разве перечесть, что он делает?» (там же, стр. 75).

А. А. Яблочкина, игравшая Мамаеву, вспоминает: «Мамаеву играли многие крупные актрисы русского театра, играли по-разному, давали отличные друг от друга характеристики… Но вот интересно: при всем различии трактовок они не выходили за пределы анализа личных качеств Мамаевой. Интерес актрисы сосредотачивался на ее любовных отношениях с Глумовым… Я стремилась… раскрыть типическое в ее характере, показать во всех ее неблаговидных поступках отражение типичных качеств паразитического класса. Ни о каком обаянии Мамаевой уже не могло быть и речи» (А. А. Яблочкина, «Жизнь в театре», М. 1953, стр. 181–182).

В этом спектакле весьма рельефно были показаны также ханжа Турусина (Е. Д. Турчанинова), интриганка Глумова (В. Н. Рыжова) и грубая шарлатанка Манефа (В. О. Массалитинова). В. Н. Рыжова — Глумова «играла умную, вкрадчивую старуху», которая посредством лести богатым дядюшке и тетушке помогала своему сыну устроить карьеру. «Трудно, — вспоминает Н. А. Смирнова, — забыть ее ужимки и мимику, когда она рассказывала Мамаеву, какой сон видел ее сын, когда ему было пять лет… Варвара Николаевна как-то по-особенному поджимала губы и смотрела на Мамаева глазками, подернутыми слезой» (Н. А. Смирнова, «Воспоминания», М. 1947, стр. 312–314). В. О. Массалитинова являлась перед зрителями «страшной, грубой, толстой бабой с выпученными глазами, жадными руками, зычным голосом, наглой обманщицей, любящей поесть, выпить и пользующейся суеверием окружающих ее господ» (там же, стр. 314).

Горячее сердце*

Печатается по тексту журнала «Отечественные записки», 1869, № 1, исправленному по рукописи, хранящейся в Театральной библиотеке имени А. В. Луначарского (в Ленинграде).

«Я теперь, — писал Островский Бурдину в октябре 1868 года, — занят большой пьесой „Горячее сердце“, которую кончу в ноябре».

Закончив пьесу, Островский послал ее в «Отечественные записки», где она и была впервые опубликована в № 1 журнала за 1869 год.

Острая сатирическая направленность комедии сильно затрудняла ее прохождение через цензуру, и Бурдин, чтобы добиться разрешения на постановку, вписал в афишу, что «действие происходит лет 30 назад».

«Дела твои, — извещал Бурдин драматурга 1 января 1869 года, — пока все справлены, вчера был доклад в цензуре твоей пьесы — и она прошла целиком, хотя я побаивался за городничего, которого вполне цензора боялись пропустить, основываясь на том, что нигде и не из чего не видно, что действие происходит 30 лет тому назад, поэтому я и вписал о сем в пьесу, да сверх того просил Лазаревского поддержать в Совете и сейчас получил известие, что все кончилось благополучно» (А. Н. Островский и Ф. А. Бурдин, Неизданные письма, 1923, стр. 86).

Реакционные критики, встретив новую пьесу Островского ожесточенными нападками, усматривали в ней якобы карикатурное изображение действительности, пытались снизить значение этой самобытной пьесы путем установления различных литературных влияний, будто бы испытанных Островским.

4 января 1869 года комедия была допущена к представлению.

Первая постановка пьесы состоялась 15 января 1869 г. в Московском Малом театре, в бенефис П. М. Садовского.

Роли исполняли: П. М. Садовский — Курослепова, Акимова — Матрену Харитоновну, Федотова — Парашу, А. Ф. Федотов — Силана, В. Живокини — Градобоева, Дмитревский — Хлынова, Шуйский — Аристарха, Д. Живокини — Наркиса, Музиль — Гаврилу, Третьяков — Васю Шустрого, Константинов — Барина, Никифоров — Сидоренко.

В газетных рецензиях реакционной и либеральной прессы утверждалось, что исполнение было слабым и спектакль не имел успеха (см., напр., «Современную летопись», 1869, № 4). Островский через несколько лет, вспоминая об этом спектакле, указывал: «Газетные корреспонденты писали… будто „Горячее сердце“… в Москве не имело успеха, но это ложь явная: пьеса имела успех, и имела его crescendo, чем дальше, тем больше. Я за болезнью мог видеть только 12-е или 13-е представление (уже не помню), и вот как его принимала публика: отдельно вызывали после каждого акта и даже после некоторых сцен по нескольку раз: Садовского, Федотову, Музиля, Живокини, Дмитревского, Шуйского, Акимову, — кроме того, по окончании актов и всей пьесы по нескольку раз вызывали всех. Это ли называется неуспехом?» (А. Н. Островский, Записка об авторских правах драматических писателей, Сб. «О театре», 1947, стр. 50.)

Л. Н. Толстой, присутствовавший на этом спектакле, 17 января писал, что пьеса «играна прекрасно» («Письма Л. Н. Толстого к жене», 1915, стр. 73).

29 января 1869 года представление комедии «Горячее сердце» состоялось в Петербурге, в Александрийском театре, в бенефис Ю. Н. Линской.

Роли исполняли: Васильев 2-й — Курослепова, Линская — Матрену Харитоновну, Струйская — Парашу, Зубров — Силана, Самойлов — Градобоева, Бурдин — Хлынова, Зубов — Аристарха, Горбунов — Наркиса, Калугин — Гаврилу, Сазонов — Васю Шустрого, Степанов — Барина.

Этот спектакль оказался неудачным, в особенности же неудачной была его премьера. Воспользовавшись этим обстоятельством, реакционная пресса не преминула выступить с грубейшими выпадами против самого драматурга.

Неуспех петербургской постановки «Горячего сердца» Островский переживал очень тяжело. «Кто не испытывал падения, — писал он впоследствии, — для того переживать его — горе, трудно переносимое. Такое горе со мной случилось было в первый раз в жизни в 1869 году в Петербурге при первом представлении комедии „Горячее сердце“».

После неудачи постановки «Горячего сердца» на сцене Александрийского театра драматург с горечью писал: «…Теперь иные пьесы для их доброй славы лучше совсем не отдавать на петербургскую сцену. Я уже не от одного человека слышал, что „Горячее сердце“ много бы выиграло, если бы не шло на петербургском театре. Кроме того, что талантов для народных пьес мало и о приобретении их не заботятся, самая постановка (если автору не случится ставить самому) отличается такой небрежностью и неумелостью, что видевшие пьесу на одной столичной сцене, на другой с трудом узнают ее. А наша публика еще такова, что она недостатки исполнения всегда сваливает на автора. Мне горько, а надо признаться, что иногда столичное исполнение бывает ниже бедного провинциального исполнения. Чего же ждать мне? Понятно, что пьеса, изуродованная артистами и постановкой, много доходу принести не может, да еще впереди будет удовольствие: после 20 лет постоянных успехов дождаться позорного падения пьесы, глубоко задуманной и с любовью отделанной» (А. Н. Островский, Записка об авторских правах драматических писателей, Сб. «О театре», 1947, стр. 49).