Вячеслав Морочко - Инспектор корректности

Александр. Это вас не касается!

Спартак. Еще как касается! Вас с Егудой хлебушком не корми, а дай посудачить о какой-нибудь «сине-зеленой водоросли»… Только чем же вы сами достойнее водоросли? Чем значительней для Бедняжки-Природы, от которой домогаетесь ТАЙН? /Пауза./ Так и быть… я сейчас приоткрою одну… Но сначала ответь, ты, действительно, веришь, что твоя Анна – святая?

Александр. Не смейте о ней говорить в таком тоне!

Спартак /хохочет/. Ладно… Хотя бы догадываешься, кто был у нее до тебя?

Ассистенты. Да! Вот именно! Кто с ней еще забавлялся? /Делают непристойные движения./ Кто! Кто! Кто!

Александр /закрыв лицо ладонями/. Знать не желаю!

Спартак. И «желал» – не узнал бы. Чего ей перед тобою отчитываться!

Ассистенты. В самом деле! Кто ты такой? Кто? Кто? Кто?

Спартак. Успокойся… И я у нее до тебя был не первым. Она и предо мной не отчитывалась. Анна – вольная «птица»… Просто, в толк не возьму: робкий, хилый, ничтожный – чем ты ее мог прельстить!?

Ассистенты. Признавайся! Чем? Чем?

Александр. Прекратите паясничать!

Спартак. Это не все! Хочешь знать, почему твоя доченька уродилась калекой? Я же вижу, как ты, себя упрекаешь…

Александр. Да «упрекаю»… Тут вы правы.

Спартак. Я прав где угодно! А вот твоя Анна не прочь все свалить на меня!

Александр. Что такое!?

Спартак. Сейчас объясню. Вместе с нею была у меня одно время другая девица – случайная, как говорят. Хотя, что в этом мире – «случайно»? Дело житейское… В общем, я от нее подцепил кое-что… и, не зная того, передал эстафетою Анне. Такая напасть не дает о себе сразу знать, через голову – бьет по потомству! Короче, когда обнаружилось, Анна уже понесла твою доченьку… И не сказала тебе. Понадеялась, что «пронесет». И напрасно…

Александр. Вы хотите сказать, моя Лиза – ваша…

Спартак. Господь с тобой! Дочка – твоя… В основном… А вот хворые «лапки» ее… – наша общая с Анной «заслуга».

Александр, качнувшись, падает и, обхватив ладонями голову, со стоном корчится на земле.

Ассистенты /подпрыгивая и воздевая руки, изображают шутовское сочувствие/. Уй-уй-уй! Бедненький! Как он страдает!

Сцена на миг погружается в темноту, а затем перед нами – снова гостиная в доме инспектора, но теперь чуть ужатая слева и справа рамками тьмы. Сам Александр, в белой «шахтной» накидке, сидит на полу, привалившись к стене. Между ним и неплотно прикрытой стеклянной дверью опять стоит Анна.

Александр /стонет/. Что они со мной делают, Анна! Скажи, ради Бога, что все это – ложь!

Анна. Я знала… мне не будет прощения… Я готова была умереть!

Александр. Нет! Не хочу в это верить! Ты слышишь? Я не могу! Не желаю!

Анна. Что же нам делать, хороший мой? Ведь ничего не вернешь? Как нам было с тобой удивительно вместе! Один… Ты один… Только ты дал мне счастье! /Пауза./ Родной мой, я верю в тебя! У тебя все получится… Ты победишь! Мой желанный! Единственный мой! Ненаглядный! Прощай!

Сцена погружается в темноту, которую сменяет полумрак шахты. Александр сидит на земле, привалившись к черной стене.

Александр /тихо/. Прощай…

Спартак. Поплачь, Корифей. Слеза, может быть, облегчит твою душу…

Александр. Разве вы знаете, что происходит с душой, когда над ней надругались?

Спартак. Да. Анна над тобой надругалась! Но я за тебя отплачу! Положись на меня, и ты будешь отмщен!

Ассистенты. Отольются же ей твои слезки! Ох, отольются! Ах, отольются!

Александр /тихо/. Анна – душа моя…

Спартак. Что!? Ты готов ей простить!? Не рассказывай только мне про «любовь»! Трус не может любить: трус боится расстаться с привычкой!

Александр /тихо/. Со счастьем…

Спартак /глумливо/. «Со счастьем»!? А с чем это «кушают»?

Александр. «Счастье» – вздох облегчения между схватками боли… Я уже пропадал… Я метался в тоске… И тогда пришла Анна. О, как деликатно, как нежно она приняла на себя мои муки! Кто вправе судить красоту?

Спартак. Спартак. Но теперь, я надеюсь, ты понял: неведомое беременно адом! Для этого и расставлены ИСТИНЫ-КРЕПОСТИ… на дорогах ума!

Ассистенты. Вот именно! Крепости! Башни! Бойницы! И зубчики сверху!

Александр /встает, произносит точно в бреду/. Какие там «Крепости»? ВЗБИТАЯ ПЫЛЬ застилает глаза! ПЫЛЬ «несется» по ветру, лезет сквозь щели… ПЫЛЬ – игра перевертышей… А под прикрытием ПЫЛИ властвуют кланы безумцев, циников-сопляков… И уже не «согреться» без покрывала обмана. Не уцелеть без «брони» небылиц. Не подняться на ноги… как моей Лизе.

Спартак. Жизнь быстротечна… – зачем подниматься, коль ложиться опять? НАРОД жаждет твердых понятий. Ей богу, он просто взбунтуется, если время от времени ему не пускать в глаза ПЫЛЬ…

Александр. Простите… Я не люблю это слово… – НАРОД!

Спартак. Да ну?! Ты способен еще что-то там «не любить»?!

Александр. Когда-то звали «народом» прирост поголовья скота… Бог знает, откуда пришел этот нынешний смысл! Есть слова: «соплеменники», «люди», «сограждане», «этнос»… НАРОД – это нечто иное! При слове НАРОД все обязаны млеть от восторга, глядеть свысока на того, кто к нему не причислен по некоему скотскому признаку – скажем, цвету волос, форме носа, ушей и так далее… Если тебе уже просто нечем гордиться… – можешь гордиться НАРОДОМ, которому принадлежишь, то есть – стечением обстоятельств, которое от тебя не зависело и не является ни твоею виной, ни заслугой…

Спартак. «НАРОД» – превосходный манок для безмозглого сброда, можно сказать, чудо-средство… вроде отравы для крыс. Ты заметил, мы приходим к согласию?

Александр /раздвинув полы накидки, прячет руки в карманы/. Я бы сейчас закурил…

Спартак /с ехидцей/. А что бы еще ты хотел?

Александр. Хочу… жить… Мозг работает четко, точно машина… Мысли так и «стучат»! /Пауза./ Только скоро… О, Бог мой! Наверно, уже… совсем скоро…

Спартак. Тебя «убивают» фальшивые «тайны небытия», в то время, как умереть значит лишь «отключиться» и все… – скинуть бремя!

Александр /тихо/. Какое сладкое «бремя»!

Спартак. Ну, вот что: побазарили – хватит! Чего зря тянуть?

Ассистенты. В самом деле, – «чего»? Хватит! Все!

Александр. Что вам надо?

Спартак. Верни, для начала… вон ту вещицу!

Александр. Какую… простите?

Спартак. Ту самую… что у тебя на носу.

Ассистенты. На сопатке! На шнобеле! На носопырке!

Александр /показывает/. Маску!? Вы это имели в виду?

Спартак. Сам отдаешь? Или будем брать силой?

Ассистенты /принимают угрожающие позы/. Ну что, будем брать? Будем брать? Или как?

Александр /срывает маску, бросает – к ногам Спартака/. Получайте… Я в ней уже… задыхаюсь!

Спартак /подбирает маску, прячет – в полость накидки/. Вот и прекрасненько!

Ассистенты. Ладушки! Умница! Паинька мальчик!

Спартак. И пачкаться не придется с тобой… /Александр стонет, сжав руками виски./ Что? Жалко эту дерьмовую жизнь?

Александр. Жизнь – стечение невероятностей… Кому дано право ее обрывать?

Спартак. Успокойся. Я все беру на себя. /Короткая пауза./ Мы тебе предоставим такую «возможность» уединиться, что и не снилась!

Ассистенты. Инспектор, тебе подфартило! Ты просто везунчик!

Спартак. Помнишь, я говорил о девице – «случайной»… которая всех нас так «подвела»?

Александр. Не хочу больше слышать о ней!

Спартак. Между прочим, ОНА… (то есть ОН) был одним из моих ассистентов. /Указывает на помощников./

Александр. Был?

Спартак. Не мог же ОН здесь оставаться, когда это всплыло!?

Александр. И вы… прогнали его?

Спартак. Разумеется… К чертовой бабушке!

Александр. Что вы хотите сказать?

Спартак. Что теперь, корифей, ты отправишься… следом за ним!

Ассистенты. Может снимем порточки с него, напоследок? Не стоит мараться! Небось, там – полно! /Взрыв хохота./

Спартак /Ассистентам/. Идемте ребятки! /Указывает в сторону тамбура./ Пора запирать эти двери. /Указывая на Александра./ Он вложит теперь в наше «общее дело» свою «персональную лепту»… так сказать, биосырьем! /Все, кроме Александра, направляются к тамбуру./