Ясмина Реза - Пьесы

АРИАНА. Не делайте вид, что вы ничего не слышите... Это утомительно, уверяю вас...

АВНЕР. Что ты хочешь от меня услышать?

АРИАНА. Я следовала сегодня за вами, Авнер, в горах, которые вы так любите, я за вами следовала, и ничего больше, вы шагали, шагали... и как это понять? ... я ощущала ваше присутствие, ваше ...одиночество.

АВНЕР Ты меня придумываешь, Ариана.

АРИАНА. Даже если я вас придумываю, даже если человек, за которым я следовала, не вы, сегодня вечером имеет значение только ваше отсутствие, этот пейзаж, в котором вас не будет, эта печаль, которая ждет меня, и которая уже сегодня ощущается во всем, на что падает мой взгляд...

Могу ли я... могу ли я следовать за вами этой ночью?

АВНЕР. Нет. Нет, Ариана...

АВНЕР. Ты сделала мне больно.

АРИАНА. Недостаточно больно.

АВНЕР. Давай.

АРИАНА. Не надо изображать дурацкое страдание, по крайней мере ведите себя как обычно!

АВНЕР. Я не стремлюсь тебе понравиться.

АРИАНА (мягко). Нет... Однако вам так здорово это удалось, что даже эти слова меня не задевают...

АВНЕР. Мои желания, Ариана, не из тех, которые можно исчерпать... Я вступил в такое время, которое я заранее ненавижу, и в то же время жду. Ты следовала за мной в Лензэе, и видела мою спину... Господин Мильштейн, которого ты видишь перед собой, мечтает о покое, о пошлом удовольствии отдохнуть. Скорее занудный тип. Я не могу, пойми, я не могу искать покоя... и любить тебя...

ЭММА (из-за кулис). Авнер?.. Авнер?..

ЭММА. Авнер?... О, месье Бленск, то есть Курт, мой брат уже спустился?

БЛЕНСК . Я его жду, мадам Мильштейн, я приготовил машину, все готово к отъезду.

ЭММА. Я купила два свитера для его сыновей, и забыла отдать их ему. Что у меня с головой? У меня безумный вид, да? Я даже не успела причесаться. Осторожно, осторожно в машине, мой маленький Курт. Он будет говорить вам, чтобы вы прибавили скорость, а вы притворитесь, что не слышите. Что может быть опасней этой мокрой горной дороги.

БЛЕНСК. Мадам Мильштейн, моей Вольво уже четырнадцать лет, вы можете разглядывать ее через лупу и не увидите ни единой царапины. У нее кузов новее нового.

ЭММА. Тем лучше, тем лучше... Но вы посмотрите только, что за погода. И за что нам эта серая скука?...

Не говори только, что у тебя нет места, я купила эти дорогущие свитера у Ханцельмана... (Она бросается к чемодану и пытается его открыть). ...Коричневый отдашь Пабло, а зеленый — Саниэлю... Знаешь, они в таком тирольском стиле, это их позабавит...

(Закрывая чемодан с большим трудом). Какой ты отдашь Пабло?... Повтори, что я сказала... Коричневый — Пабло! Ты не слушаешь меня, ты сделаешь наоборот; я на пакете напишу "П"...

АВНЕР. Оставь. Не беспокойся. Ни один из них никогда не наденет эти свитера. Каждый год ты упорствуешь в своем желании сделать им подарки, которые им не нравятся, потому что им нравится только то, что они покупают сами.

ЭММА. Как ты умудряешься быть таким гадким за пять минут до отъезда — молодец.

АВНЕР. Я не гадкий, Эмма. Я говорю, что есть. (Он спускается в сад).

СЮЗАННА. Как холодно.

ЭММА. Я заледенела.

ЭММА. Что он делает?

СЮЗАННА. Месье Бленск, почему вы не подгоните машину с другой стороны?

БЛЕНСК . Оставьте, оставьте... Таким образом я могу разогреть ее, не загазовывая пространство перед входом в гостиницу. (Он исчезает на дороге).

ЭММА (АВНЕРУ). Ты бы все-таки мог ему помочь. Он тебе не слуга.

АВНЕР. Ему это нравится... Ему нравится носить...

БАЛИНТ. Здравствуйте.

СЮЗАННА и ЭММА. Здравствуйте.

АВНЕР. Уезжаю. (БАЛИНТУ). ...Вы пришлете мне свой "Железный век"?

АВНЕР (целуя ее). Зеленый — Пабло...

ЭММА. Нет!...

АВНЕР. Поехали.

БЛЕНСК (остальным). До завтра!

БАЛИНТ и ЭММА . До завтра...

ЭММА. Что будем делать?

Я — причесываться. Одеваться... (На ходу). Здравствуй, Ариана... (Заходит в гостиницу).

СЮЗАННА. Ты здесь?

АРИАНА. Да, мама.

СЮЗАННА. Ты с ним не попрощалась?

АРИАНА. Попрощалась...

СЮЗАННА. Не слишком вдохновляющая погода...

АРИАНА. Да.

СЮЗАННА. Мне стало грустно из-за этого отъезда, глупо. Мне всегда грустно, когда кто-то уезжает...

Хочешь... хочешь, пойдем в город, по магазинам?... Я куплю тебе брюки, если хочешь.

АРИАНА. Хорошо...

СЮЗАННА. Магазины откроются через час... Через час и пойдем, ладно? ...

АРИАНА. Хорошо, мама...

СЮЗАННА. Хорошо... До скорого, Нанушетта.... (Она медленно возвращается в гостиницу).

БАЛИНТ. Тебе не холодно?

АРИАНА. Холодно.

БАЛИНТ. Сегодня здесь именно так, как я представлял себе горы.

АРИАНА. Сегодня ты можешь сказать мне , чего я не могла видеть вчера.

БАЛИНТ. Да.

АРИАНА. Говори...

БАЛИНТ. С тех пор, как шесть дней назад я увидел тебя, Ариана, я постоянно ищу тебя там, где тебя нет. Ты — неуловима. (Улыбается).

Я знаю, что невозможно всерьез воспринимать такого неизменно мрачного типа. И я знаю, каким я должен быть, чтобы нравиться. Я знаю этого человека, он идет рядом, он здесь, но он не становится мной. Естественно, он не пишет книгу о раннем железном веке. Он знает, что не надо писать книг о железном веке, и когда он видит меня, склонившегося над столом с серьезным лицом, он, легкий как воздух, танцует вокруг стола и кружится над листами с трещеткой...

...Я смирился с этим. И с печалью я тоже смирился. Я вижу ее повсюду в этих горах. Я чувствую, что здесь у меня подходящая компания. Ветер — печален, цветы — печальны, запах леса — тоже печален... Когда я хожу по тропинкам, в любую погоду, никто не говорит мне, что я скучен, что я безобразен, я хожу, дышу, хожу, представляю свою собственную славу, меланхолия, печаль — очень нежны, они залечивают раны сердца... Как все это тебе скучно, моя бедная Ариана... Я понял, что люблю тебя во время этих прогулок — там попадаешь в недоступные миры... Я спокойно позволил этому чувству овладеть мной, потому что вообразил, что ты сможешь на него ответить — что за обманчивой внешностью ты разглядела грациозное существо, танцовщика... Сегодня суббота...

Когда я был маленьким, я обожал субботу... Я знал, что весь день смогу играть с моими японцами, американцами, у меня была транспортная компания... (Он не может продолжать).