Александр Мардань - Кошки-мышки (Женщины. Фрагмент)

ТАМАРА: Играть???

ТАТЬЯНА: Ну извини, извини, я не так сказала… Конечно, ты не играешь… И все-таки — пора простить.

ТАМАРА (усмехается): Пора… Ты пойми, у меня для прощения обстоятельства неподходящие. Представь: вышла я замуж, снимают передачу о моей семье… Новый муж целует меня в щеку… Вот после этого можно с милой улыбкой сказать, что я простила Платонова, мы перезваниваемся. А сейчас, когда я одна… Мое «прощаю» вызовет жалость!

ТАТЬЯНА: Что же тебе мешало?.. извини…

ТАМАРА: Ну, договаривай! Что мне мешало еще раз выйти замуж? Да?

ТАТЬЯНА: Да.

ТАМАРА: Ты раньше не спрашивала… (Нервно затягивается.) Первое время я вообще не помню, как жила. Хотя — нет… К сожалению, помню. Как в театре шушукались за спиной. Как на прилавках лежали эти газетки, в которых его Милочка рассказывала, какие подарки он ей подарил… А потом, года через два, у меня появился… ну, ты помнишь. Он, конечно, был хороший. Добрый. Правильный. Диетический какой-то… Как овсянка на воде… Без соли. Сколько мы с ним были? Полгода?..

ТАТЬЯНА: Год.

ТАМАРА: Правда? Удивительно…

ТАТЬЯНА: А художник?

ТАМАРА: Художник, конечно, не овсянка. Но и не Платонов. А когда мне стало казаться… а может, и не казаться… что у него кто-то есть… Поняла, что второй раз этого не переживу.

ТАТЬЯНА: Жалеешь?

ТАМАРА: О художнике? Нет. После Валентина я никого не любила.

Пауза.

ТАТЬЯНА: Я тебя не понимаю. Для тебя важно не прощение, а как это будет выглядеть?..

ТАМАРА: Я — актриса. Обо мне еще пишут. Я не могу не думать о том, как это будет выглядеть… Тань, ты сама мне десять лет говорила: такое простить нельзя.

ТАТЬЯНА: А теперь понимаю, что простить можно всё.

ТАМАРА: Что ты можешь в этом понимать? Вы с Сережей жили душа в душу. Идеальная пара. Тебе прощать было нечего.

ТАТЬЯНА: Откуда ты знаешь? Хотя… что-то ты знаешь. Но, поверь мне, не всё.

ТАМАРА: Вы практически никогда не ругались. Только из-за дачи. Он любил туда ездить, ты — нет.

ТАТЬЯНА: Не люблю я дачу.

ТАМАРА: Я заметила. Только никогда не спрашивала, почему.

ТАТЬЯНА (после паузы): Мы уже все справки собрали для усыновления, уже в Дом малютки ходили… И вдруг Сережа говорит: Тата, а может, еще и у нас получится? Давай подождем… Подождали. Еще врачи, еще надежды… Я — ему: Сережа, тянуть больше некуда, возраст… Он опять: подожди. А потом эту дачу придумал. Сначала строили, потом обустраивали… Ненавижу ее. Сожгу когда-нибудь.

ТАМАРА: Только застрахуй сначала.

ТАТЬЯНА: Обязательно… А потом — Гвинея. Сережу первый раз послом назначили. Мы поехали. А с его сердцем — только в Экваториальную Африку… Мы никогда, никогда не можем правильно оценить масштаб событий… И вот осталась я одна. Ни мужа. Ни ребенка. Ни-ко-го.

ТАМАРА: А я? Я же у тебя есть!

ТАТЬЯНА (вздохнув): Ты — есть… Ты была… Ты будешь… А к нему я каждую неделю прихожу на кладбище и спрашиваю: Сережа, что же ты меня одну оставил?.. Тома, как ты думаешь, почему он не хотел ребенка усыновить?

ТАМАРА: Не знаю. Может, ответственности боялся. А может, думал: вот-вот свой родится. Врачи же все время надежду оставляли. Еще курс, еще курорт… Вот-вот получится.

ТАТЬЯНА: Да, сейчас уже никто правду не скажет. А дачу я на Славика перепишу. Пока не сожгла… Она для меня как игрушка, которую мне вместо ребенка подсунули.

ТАМАРА: Тань, как ты говоришь? Это тот кусок жизни, что съеден. Сережу не вернешь, а нам с тобой еще жить и жить. Давай все-таки в посольство поедем.

ТАТЬЯНА: Я понимаю, что в театрах ты бываешь чаще, чем в посольствах… Но давай лучше на юбилей. Будет день подарков Славику. Я — дачу подарю, ты — мирный договор с Платоновым.

ТАМАРА: И чем он это заслужил?

ТАТЬЯНА: С женой помирился. Нас послушался.

ТАМАРА: Таня! В тебе умер великий педагог… Ну не хочу я в театр! Понимаешь? Платонов меня предал!

ТАТЬЯНА: А ты его? Никогда не обманывала?..

ТАМАРА: Я? Обманывала. Еще как!.. Когда он выпить хотел, а я водку прятала, и говорила, что в доме денег нет. А все деньги к тебе отвозила.

ТАТЬЯНА: Я не об этом.

ТАМАРА: А о чем???

ТАТЬЯНА: Ладно, извини… (Пауза.) Тома… а может… ты его до сих пор любишь?

Долгая пауза.

ТАМАРА: Конечно, люблю. Помню, как подходил ко мне и клал голову на плечо. А потом тихонечко целовал. Не в губы, а в щеку, как ребенок. И был са-мым родным. (Пауза.) Да — пил. И не только. Гулял… Устраивал ночные репе-тиции и читки. Но я поняла, что чувства — это одно, а поведение — другое. Мы любили. Хотя орали, посуду били… За чувства — пять, за поведение — два…

ТАТЬЯНА: Тяжело быть женой известного артиста.

ТАМАРА: Неизвестного — еще тяжелее… А потом появилась эта провинциаль-ная актриса. Я сразу почувствовала… Вести себя можно прилично, а чувства не обманешь. Даже если ты народный артист.

ТАТЬЯНА: Он тебе сам признался?

ТАМАРА: Покаялся. Думал из палача превратиться в жертву. Практически получилось.

ТАТЬЯНА: Почему практически?

ТАМАРА: Потому что я пустила ему пулю в лоб.

ТАТЬЯНА: Какую пулю?

ТАМАРА: Из пистолета. (Кивает на письменный стол, куда убрала пистолет.) Но, к счастью, промахнулась. По неопытности…

ТАТЬЯНА: Ты в него стреляла? Где?

ТАМАРА: Как положено в романах — в спальне…

ТАТЬЯНА: И что он?

ТАМАРА: Не поверишь — рассмеялся.

ТАТЬЯНА: А ты?

ТАМАРА: Я ушла в ванную, заперлась и проплакала там до утра.

ТАТЬЯНА: А пуля?

ТАМАРА: Достали. Стенку зашпаклевали.

ТАТЬЯНА: А пистолет?

ТАМАРА: После этого его уже Платонов спрятал. Два года назад случайно нашла. В старой коробке от обуви.

ТАТЬЯНА: Ты мне никогда об этом не рассказывала.

ТАМАРА: О таких вещах не рассказывают, пока все не перегорит. А у меня до сих пор тлеет…

ТАТЬЯНА (после паузы): Я думаю, если бы мне муж признался в измене, я бы стреляла не в него, а в себя.

ТАМАРА: Когда стреляешь в другого, легче промахнуться.

Тамара достает из пачки еще одну сигарету и прикуривает от первой.

ТАТЬЯНА: Тома, зачем ты…

ТАМАРА: От плиты прикуривать трудно. (Пауза.)

ТАМАРА: Таня, поставь себя на мое место. Представь, как это — все забыть, взять букет и пойти его поздравлять. После такого…

ТАТЬЯНА: А я часто ставлю себя на твое место. И сейчас, и раньше. И когда ты стояла на сцене и принимала букеты, красивая и счастливая… Я тогда тебе завидовала. А потом, когда Валентин пил тебя жалела. А сегодня пришла эта девочка, массажистка, я была в маске… Она мне: «Тамара Леонидовна, Тамара Леонидовна»… Стала рассказывать, как на мои… твои, конечно… спектакли ходила, как ей понравилась «Чайка»… Ты извини, но я не стала ей возражать. Не сказала, кто я. Так что, прости, но я почти час была на твоем месте.

ТАМАРА: Интересно. И что ты ей рассказывала?

ТАТЬЯНА: Примерно то, что и ты в своих интервью.

ТАМАРА: А она тебе?

ТАТЬЯНА: Сначала восторгалась твоей-моей игрой, а потом… (Пауза.) Сериал пересказывала.

ТАМАРА: Какой?

ТАТЬЯНА: «Детектор лжи». Муж много лет изменяет жене с лучшей подругой. А жена не догадывается.

ТАМАРА: И чем закончилось?

ТАТЬЯНА: До конца не дошли. В следующий раз дослушаю. Наверно, хэппи энд. Где ты видела сериал с трагическим финалом?

Пауза. Татьяна тоже достает из пачки сигарету.

ТАМАРА: Таня!

ТАТЬЯНА: Да ладно…

Тамара протягивает Тане свою сигарету, та подкуривает от нее.

ТАМАРА: Все равно — не представляю, как я в театр пойду. Все знают, как мы расставались. А сегодня там все телевидение…

ТАТЬЯНА: Вот и отлично! Шума наделаешь! О чем им писать? Все уже сказано и сто раз пережевано. А тут — ты! Красавица! Сядем в зале…

ТАМАРА: Куда сядем-то? Пригласительных нет.

ТАТЬЯНА: Славик свои отдаст. Ради такого случая постоит. А потом ты на сцену выйдешь, с цветами.

ТАМАРА: Не пустят. Я не в сценарии.

ТАТЬЯНА: Тебя? Пустят! Без сценария. Уж поверь, внимания будет больше, чем остальным гостям.