Джером Джером - Мисс Гоббс

Гоббс. Может быть, и у меня были слабости, свойственные возрасту и полу…

Вольф. Вы бы сказали спасибо, если бы кто-то разорвал вашу куклу и доказал, что она набита опилками? (С живостью) Персиваль, может быть, тоже кукла… Но основательная, небьющаяся… Представьте на минуту, если бы он оказался набит опилками? Единственная кукла, любимая, пусть не очень хорошая, была бы нелепо разорвана… Ради опилок…

Гоббс. Мне кажется, что женщине лучше всего не иметь никакой куклы… Пусть я расхожусь со всеми во взглядах… Пускай общественное мнение считает, что брак даже с самым плохим из мужчин является возвышением, я же считаю его унижением, даже если…

Вольф. Извините, пожалуйста… Я поднимусь на палубу. Алло… Джо-ордж… Алло… (Скрывается.)

Гоббс (подходит к лестнице. Слышны удары каната о палубу, лязг цепей). Что там случилось?

Вольф (возвращаясь). Старый капитан был прав. Все заволокло туманом.

Гоббс. А где остальные? Милли и этот… мистер Джессон?

Вольф. Их нигде не видать…

Гоббс. С ними ничего не может случиться?

Вольф. Джордж хороший гребец. Ничего. А вот с нами уже случилось…

Гоббс. Что?

Вольф. Ничего особенного. Мы дрейфуем. Якорь не держит, и нас уносит.

Гоббс. Куда уносит?

Вольф. В море.

Гоббс. Что нам теперь делать?

Вольф. Сидеть спокойно и ждать, пока рассеется туман.

Гоббс. А если он не рассеется всю ночь?

Вольф. Рассеется на другой день. Опасности пока я не вижу… Если, конечно, не поднимется буря и не лопнет якорная цепь.

Гоббс. А если поднимется? Если лопнет?

Вольф. Ну, тогда через день-через два нас кто-нибудь подберет.

Гоббс. Это же ужасно.

Вольф. Ужасного, положим, ничего нет. Правда, нам несколько неприятно общество друг друга.

Гоббс. Но понимаете ли вы, в каком положении оказываюсь я?

Вольф. Конечно… Потому что я в таком же положения.

Гоббс. Вы? Для вас это ничто. Вы ко всему безразличны.

Вольф. Простите, не ко всему. Не ко всему, хотя бы потому, что на свете встречаются такие глаза, отражаясь в которых, видишь себе хорошим, хорошим. И как знать, может быть, за эти два дня я поверил в свое отражение…

Гоббс. Извините, я не понимаю вас. И не разделяю вашего мнения.

Вольф. Вы, наверно, вообще не разделяете чужих мнений… (Весело.) Но, может быть, еще ничего не случится. Туманы исчезают так же быстро, как и появляются. И если нас не унесет далеко, мы вернемся на шлюпке. А пока нам следует разумно использовать время. Что вы скажете относительно горячих котлет и кофе?

Гоббс. Спасибо. Я действительно голодна.

Вольф. Море у меня всегда возбуждает аппетит. (Ставит па плиту сковородку.) Сковородка — на плите, уголь — тут, остальное найдете сами.

Гоббс (изумленно). Я?

Вольф. Конечно. Вы приготовите еду, я тем временем займусь судьбой яхты.

Мисс Гоббс поворачивается к нему спиной.

Таким способом вы не приготовите себе обеда.

Гоббс. Я и не собираюсь. Мне уже не хочется есть.

Вольф. Но мне хочется.

Гоббс. Сковородка — на плите, уголь — тут, а все остальное вы найдете сами.

Вольф. Следовательно, вы отказываетесь от своей доли работы?

Гоббс. Я отказываюсь заменять вам служанку.

Вольф. Хорошо. Я отказываюсь заменять вам матроса. Туман так туман. Уносит, так пусть уносит. Если вы не хотите приготовить обед, не буду стараться выбраться к берегу.

Гоббс. Вы хотите воспользоваться своим преимуществом и свалить на меня неблагодарную, черную работу. Эх вы, современный рыцарь!

Вольф. А вы хотите, чтобы я делал то, что не можете вы, и то, что вы можете, тоже бы делал я? Эх вы, современная девушка. (Встает) Я иду повесить сигнальные огни и приготовить кливер. (Уходит.)

Гоббс. Болтун… (Идет к плите и с ожесточением разжигает ее) Надеюсь, что ему будет плохо после этой еды…

Входит Вольф. Гоббс возится на коленях около плиты.

Гоббс. У вас нет другого, кроме этого поломанного, совка?

Вольф. Хо! Весь день помнил, что надо что-то купить… Я вам сейчас помо… (Удерживаясь. В сторону) Не буду помогать…

Гоббс. Так что же, я руками должна брать уголь?

Вольф. Женские руки существуют не только для поцелуев. (Ставит кувшин) Не позабудьте о молоке… Вот оно. (Уходит.)

Гоббс. Если бы я сама не хотела так есть, я бы пережарила, превратила в уголь эти котлеты. Гм? Я готовлю обед мужчине. Я разреветься готова, если бы не боялась, что это ему доставит наслаждение… (Что-то ищет в шкафу) Мистер Кингсерл…

Голос Вольфа. Алло…

Вольф появляется.

Гоббс. Где кофе?

Вольф. Неужели его нет? (Спускается) Вчера еще его было так много… (Находит банку) Вот.

Гоббс. Это же немолотый.

Вольф. А вы размелите… Садитесь… И крутите…

Гоббс (мелет). Вам уже там нечего делать?…

Вольф. Пока нечего… Вы должны быть благодарны мне.

Гоббс. Пока я не вижу за что…

Вольф. Когда-нибудь увидите…

Гоббс. Тогда непременно сообщу вам.

Вольф. Представьте себе, что вам придется выйти замуж.

Гоббс — движение возмущения.

И вдруг вы окажетесь в таком положении, когда надо заботиться самим о себе. Что бы вы делали?

Гоббс. Может быть, вы хотите сказать, что бы делал «он»?

Вольф. Скажите, почему у вас такая неприязнь к мужчинам?

Гоббс (делает вид, что занимается делом). Потому, что они при первой возможности стараются унизить женщину. Делают ее… (С грохотом и злостью ставит на плиту кофейник) р-ра-рабой!

Вольф. А вам не приходилось встречать мужчину-раба? Который работает круглые сутки для того, чтобы его жена, которая его не уважает, не ценит, могла хорошо одеваться и бездельничать. Я встречал таких не раз.

Гоббс. Им, наверно, нравится подобное положение, поэтому они и попадают в него.

Вольф. Нет, это происходит оттого, что женщина щедрее — наделена природой множеством достоинств. Бесподобное лицо женщины, покатость плеч, изящество руте и вся она нередко заставляют ее мужа стать машиной, работающей на ее, подчас мелкое, тщеславие. Разумеется, встречаются и самолюбивые, эгоистичные и жестокие мужчины. Но так ли уж много их? Можно ли по ним судить о миллионах добрых мужей и хороших отцов, навстречу которым с радостным криком бегут дети? Мы знаем коварных и ужасных жен. Но сколько их? Разве мир не населен великодушными и добрыми женщинами? Они всюду. Они рядом с нами. Везде и всегда их заботливые руки… Что вы ищете? Скатерть? Отрадно видеть, как вы усердно трудитесь. А то мне показалось, что вы принципиально против работы.

Гоббс. Я никогда не была против работы. Работа каждому полезна и каждому нужна. Я только возмущена тем, что мужчины захватывают себе интересную работу, а нам предоставляют мыть посуду и портить.

Вольф. Посмотрите… (Показывает раненный палец).

Гоббс. Ай!.. Вы порезались?… (Вытаскивает платок) Дайте я пере… (Закусывает губу) горели, кажется, котлеты.

Вольф. Я мог бы вам возразить, что иногда мужчине приходится резать руки о ржавые тросы, а женщине — расстилать чистую белую скатерть. Каждый из нас делает то, на что он способен. Общество распределяет наш труд, и какой бы он ни был, все сводится к общему делу. Мы так или иначе взаимно работаем друг на друга. Мужчина ли трудится на море или на суше, женщина ли работает, пускай даже дома, пускай даже занимаясь только своими детьми, — разве они не делают общее дело?

Гоббс. Для некоторых женщин замужество и воспитание детей является главным. Наверно, потому, что они не способны ни на что лучшее, кроме как продолжать род.

Вольф. Ни на что лучшее?… Ни на что лучшее, как продолжать себя в веках? Ни на что лучшее, как населять землю мужчинами и женщинами, чтобы они могли жить и радоваться, трудиться и устраивать жизнь, открывать новое, создавать прекрасное! Вы думаете, писать вычурные рассказы, болтать о том, что надо сломать естество человека, у которого за спиной миллионы лет… вы думаете, это полезнее, нежели давать новые жизни, воспитывать юные души и оставаться жить в них на земле? Благодарите судьбу, если она удостоит вас величайшего счастья стать матерью… Кажется, кипит молоко.