Кир Булычев - Именины госпожи Ворчалкиной

Голос Анны крепнет, и мы можем здесь почувствовать, как она входит в роль императрицы.

Повелеваем. Во изменение нашего предыдущего указа о запрещении в государстве Российском всех свадеб на десять лет… Нет, вы только подумайте, бред сивой кобылы…

Державин. Это писать?

Анна. Да ты с ума сошел! Это я для истории… На десять лет. Написал? Разрешаю в виде исключения сыграть немедля свадьбу между Гавриилом Романовичем Державиным, капралом моего Преображенского гвардейского полка, и дворянской девицей Прелестой Ворчалкиной. Теперь, отступя, внизу: место для росписи и число. Дано в Санкт-Петербурге декабря 6-го числа 1771 года от Рождества Христова. Написал? Отлично!

Саша. Красиво. Тебе не стихи, а указы писать.

Матрена Даниловна. Все будет, дайте только срок. (Игриво щиплет Державина, тот даже подпрыгивает.)

Прелеста. Если у вас всех в Ярославле такие нравы, то мы без ваших услуг обойдемся.

Анна. Не обойдетесь. Давай мне сюда перо. Окуни поглубже, только таракана из чернильницы не зацепи.

Анна садится за столик, примеривается гусиным пером…

Саша. Анна Петровна, погодите. Вы же не знаете, как Екатерина Алексеевна расписывается.

Анна. А кому до этого дело? Ты думаешь, что Акулина когда-нибудь видала настоящую подпись?

Она уверенно расписывается. Подпись длинная, с завитушками.

Державин. Славно. Сама твоя подпись, Анна, совершенна!

Некопейкин слышал весь этот разговор. Незамеченный, он отступает из комнаты. Саша дует на лист и сворачивает его трубочкой.

Анна. Кто понесет, господа? Мне нельзя, я у хозяйки не пользуюсь доверием. Она полагает, что я у нее ложки таскаю.

Прелеста. Наверное, я понесу. Мама думает, что я глупенькая.

Саша. А откуда, скажешь, ты указ взяла?

Прелеста. Нарочный привез.

Матрена Даниловна. А вот и ваша мамаша идет. Давайте отойдем в сторонку.

Входит Ворчалкина.

Прелеста. Маменька, тебе письмо!

Ворчалкина. Это еще откуда?

Прелеста. Может, с именинами поздравляют?

Ворчалкина. Чтобы кто-то у нас на бумагу потратился? Быть того не может. Откуда эта бумага появилась?

Прелеста. А разве ты, мама, не слыхала, как сани подъезжали? А в санях фельдъегерь.

Ворчалкина. Кто в санях?

Прелеста. Фельдъегерь в мундире. Он бумагу отдал, а сам дальше умчался. У него дела срочные.

Ворчалкина. Чудеса, да и только. И без конверта? И без сургучной печати? (Рассматривает бумагу. Читает по складам.) Мы, Божьей милостью… А ну, кто у нас самый грамотный? Дремов, пойди сюда. Читай, только медленно. Тут поздравление мне с именинами.

Дремов. Мы, Божьей милостью Екатерина Алексеевна, императрица и самодержица всея Руси Великия, Малыя и Белыя, повелеваем во изменение нашего предыдущего указа о запрещении в государстве Российском всех свадеб сроком на десять лет, разрешаю в виде исключения сыграть немедля свадьбу между Гаврилой Романовичем Державиным, капралом моего Преображенского гвардейского полка, и дворянской девицей Прелестой Ворчалкиной. Число и подпись…

Ворчалкина. Ты, небось, шутишь, чтобы племяннику своему помочь! Ах ты, старый плут!

Дремов. Да разве вы подпись нашей божественной императрицы не распознаете?

Ворчалкина. Подписи я не знаю… Прелеста, скажи еще раз, откуда эта бумага к нам в дом попала?

Прелеста. Менее получаса назад перед нашим домом остановились сани, в них сидел фельдъегерь, он велел передать письмо… Да вы, наверное, слыхали, как он подъезжал!

Дремов. А что, не исключено, что и подъезжал!

Ворчалкина. У меня голова идет кругом, со всех сторон заговоры и интриги. Хоть кто-нибудь бы мне помог!

Фентифлюшин. Я готов, я здесь!

Ворчалкина. Тогда читай. А то я Дремову не доверяю.

Фентифлюшин. Вы же знаете, ма шер, что я куда лучше по-французски могу читать, чем на этом террибль варварском языке московитов.

Ворчалкина протягивает ему письмо. Фентифлюшин, шевеля губами, читает его. Подходит и Гремыхин, тоже смотрит.

О, нон, это инкредибль. Такого указа быть не может!

Прелеста. Но ведь он есть. И подпись настоящая!

Гремыхин. А вот с этим надо будет серьезно разобраться.

Ворчалкина. Нет от вас никакого толка! И вы не можете мне сказать, настоящий это указ или подделка.

Гремыхин и Фентифлюшин(вместе). Подделка!

Дремов. Да откуда вам знать? Я-то сам думаю, что ваш указ про десять лет запрета на свадьбу втрое хуже подделка. Никто того указа и в глаза не видел.

Фентифлюшин. Был тот указ. В этом же написано: «во изменение». Во изменение того указа! А если бы того указа не было, что тогда изменять?

Ворчалкина. Идите все прочь! Все мне надоели. Я же портного уже хотела заказать! Так все славно выходило… А тут полное безобразие.

Все уходят, а вместо них появляется Некопейкин.

Некопейкин. Уважаемая Акулина Панкратьевна, у вас не найдется взаймы ста рублей?

Ворчалкина. И этот туда же!

Некопейкин. Соглашусь и на червонец, но ни копейки меньше. Вы же нас, Некопейкиных, знаете. Мы доходим до последней черты, а потом твердо так произносим: «Ни шагу назад, ни копейкой меньше!»

Ворчалкина. Я же сказала всем уйти! Я переживать буду!

Некопейкин. Только этот листок, умоляю, не порвите и не сожгите.

Ворчалкина. С чего же я должна его рвать?

Некопейкин. Берегите его! Он большой доход вам принесет в суде!

Ворчалкина. А почему в суде?

Некопейкин отводит ее в сторону.

Некопейкин. Потому что я видел, как этот указ писали. Да еще над вами надсмехались.

Ворчалкина. Кто писал?

Некопейкин. Ну хоть червонец!

Ворчалкина. Неделю бесплатно на кухне будешь жрать до отвала.

Некопейкин. А вы не забудете?

Ворчалкина. Говори, зачем пришел?

Некопейкин. Этот указ придумала Анна Петровна. И диктовала его Державину. Он и написал – его рука!

Ворчалкина. Вот мерзавец! А как они подпись императрицы раздобыли?

Некопейкин. А за царицу Петровна и расписалась.

Ворчалкина. Так… Иначе я и не думала. Начала с ложек, потом решила весь мой дом ограбить. Ну она у меня в холодной посидит! Ну она клопов в уездной тюрьме покормит!

Некопейкин. Она же дворянского звания!

Ворчалкина. Когда такое тяжкое преступление, как подделка царской росписи, совершилось, то не жить этой гадюке на белом свете! Это же бунт! Правую руку долой! Левую ногу долой! Левую руку долой – голову отрубили!

Некопейкин. Зачем же так строго?! Ну отрубили бы голову – и дело с концом. А то руки-ноги… Может, они пошутили?

Ворчалкина. Пошутили с целью меня ограбить? Моих дочерей обесчестить? Нет, не выйдет! Эй, Фентифлюшин, Гремыхин, все сюда!

Гремыхин и Фентифлюшин словно за дверью ждали призыва – тут же вбежали в гостиную.

Я торжественно подтверждаю, что отдаю вам руки моих дочерей, моих кровинушек. Но и вы защитите честь моего дома! Велю вам – схватите и закуйте в железа помещицу Петрову Анну за бунт против меня!

Фентифлюшин. Это рискованно, Акулина Панкратьевна. За нее Державин вступится, а у него шпага и пистолет.

Гремыхин. Не переживайте, мамаша, будет сделано. Мы сейчас наших кучеров позовем и вместе с народом скрутим этих… Их двоих надо скрутить – она же здесь вместе с теткой.

Фентифлюшин. А как с Державиным быть? Он буйный.

Ворчалкина. Не посмеет он закону перечить. Все же солдат, а не генерал. К тому же я Дремова предупрежу, он человек тихий, понимающий. Увидите его, зовите ко мне.

Фентифлюшин с Гремыхиным уходят широкими шагами государственных людей.

Все, кончились твои игрушки, Анна Петровна. На кого руку подняла? На порядок, на обычаи русской земли! Можно сказать, на самое святое! (Хочет разорвать указ, но потом спохватывается.) Бумага хорошая, пригодится еще.

Входит Дремов.

Дремов. Что за шум? Куда твои женихи побежали? Дворовых кличут, словно на войну.

Ворчалкина. Подошло время действий, и мне нужно, чтобы ты понял, на чьей ты стороне. На стороне ли русского народа или вместе с его врагами-басурманами?

Дремов. А в чем между ними различие?

Ворчалкина. Наши люди всегда правы, а ихние всегда виноваты. Больше разницы и ненадобно.