Александр Островский - Том 10. Пьесы, написанные совместно

Несмотря на слабость исполнения на сцене Мариинского театра, «Василиса Мелентьева» имела в Петербурге успех не меньший, чем в Москве. «Отечественные записки» отмечали этот успех: «Островский в оба представления выходил по нескольку раз на вызовы публики… В первые два представления билетов не было уже накануне. Судя по множеству неудовлетворенных требований и по тому, что третье представление назначено для второго бенефиса (первое тоже шло в бенефис), надо полагать, что театру не скоро суждено опустеть на „Василисе Мелентьевой“».

В 1872 году «Василиса Мелентьева» была запрещена для представления, в провинциальных театрах. Лишь изредка ее представления дозволялись по особому ходатайству губернаторов.

В 1880 году запрещение «Василисы Мелентьевой» было распространено и на частные сцены Москвы и Петербурга. Оставалась пьеса под запретом и для народных театров.

Настоящим знакомством с «Василисой Мелентьевой» публика провинциальных театров обязана Г. Н. Федотовой, лучшей исполнительнице роли Василисы. После возобновления пьесы в 1894 году в Малом театре в свой бенефис Федотова в заявлении в Главное управление по делам печати, указав, что в своих театральных поездках по России она встречает «препятствия к постановке пьесы А. Н. Островского „Василиса Мелентьева“», писала: «Мне это в особенности кажется странным, так как покойный Островский именно мне впервые поручил исполнение этой роли», и просила «снабдить» ее «письменным разрешением на постановку этой пьесы в разных городах России». Такое разрешение было Федотовой дано, и в 1894–1898 годах она с огромным успехом сыграла роль Василисы 68 раз в 65 городах.

Только после революции 1905 года исполнение этой пьесы стало более доступно для русского театра, однако еще в 1913 году было запрещено либретто музыкальной драмы «Василиса Мелентьева».

Роль Василисы была в репертуаре многих виднейших артисток русской сцены — П. А. Стрепетовой, М. Н. Ермоловой, М. Г. Савиной, Е. Н. Горевой, М. М. Глебовой, Н. С. Васильевой, А. А. Яблочкиной. Образ Грозного с особой удачей воплощали М. И. Писарев, П. М. Свободин, Ф. П. Горев.

В 1899 году М. Г. Савина в роли Василисы Мелентьевой с успехом гастролировала в Берлине и Праге.

«Василиса Мелентьева» всегда печаталась Островским с упоминанием соучастника. Под опубликованной впервые пьесой в «Вестнике Европы» (1868, февраль) стоит подпись «А. Островский и Г-в». Однако из всех пьес, написанных в сотрудничестве с другими драматургами, Островский только «Василису Мелентьеву» ввел в свое собрание сочинений. Она появилась в 5-м томе 2-го издания его сочинений (СПБ., 1870), где воспроизведен текст «Вестника Европы», а также в томе VI сочинений в изданиях 1874 и 1885 годов — и всюду стоит подпись «А. Н. Островский и Г ***».

Счастливый день*

Печатается по тексту «Отечественных записок» (1877, № 7), со сверкой по двум рукописям пьесы (Институт русской литературы АН СССР) и по изданию «Драматические сочинения А. Островского и Н. Соловьева», СПБ., 1881.

«Счастливый день» — первая пьеса А. Н. Островского, в которой он вступил в сотрудничество с драматургом Н. Я. Соловьевым.

Николай Яковлевич Соловьев (1845–1898) за период с 1865 по 1874 год написал пять пьес: «Куда деваться», «Душевный человек», «Своего рода несчастье», «Слабые нервы», «Разладица», и все они были либо не одобрены Театрально-литературным комитетом, либо запрещены цензурой. В 1875 году Театрально-литературный комитет не одобрил и шестую пьесу Н. Соловьева «Кто ожидал?» — первую редакцию комедии «Женитьба Белугина».

После шести «неодобрений» и «запрещений» его пьес Соловьеву пришлось оставить самую мысль о том, чтобы быть драматургом, и довольствоваться местом учителя в уездном городе.

В 1876 году один из друзей Соловьева передал его рукописи А. Н. Островскому с просьбой помочь Соловьеву. Великий драматург, отметив неопытность Н. Соловьева как драматурга, вместе с тем, признал его несомненную одаренность. Именно высокой оценкой таланта Н. Соловьева и объясняется глубокая и длительная заинтересованность Островского в литературной и театральной судьбе Соловьева. Островский принимал участие в драматургической работе Соловьева в течение десятилетия (1876–1886); первые же пять лет были временем соавторства Островского и Соловьева.

Следует отметить, что в пьесах, написанных без участия Островского, оказались непреодоленными недостатки Соловьева-драматурга — его склонность к мелодраматизму («Медовый месяц») и поверхностному комизму положений («Прославились»). Из пьес Н. Я. Соловьева ни одна (за исключением «На пороге к делу») не имела сколько-нибудь значительного успеха, и в репертуаре удержались лишь пьесы, написанные в соавторстве с Островским.

Высокую оценку помощи Островского находим в письмах Соловьева. 5 сентября 1877 года Соловьев отмечал: «Вы решительно воздвигаете меня среди моей невеселой жизни, и каждое ваше слово вливает в меня новую энергию; если я буду иметь какой-нибудь успех, достигну чего-нибудь, то всегда с истинною признательностью назову вас человеком, выхватившим меня, кому я всем обязан». (Переписка А. Н. Островского с Н. Я. Соловьевым. Вступительная статья и комментарии Д. И. Малинина. «Труды Костромского научного общества по изучению местного края». Выпуск XII. Литературный сборник 1, Кострома, 1928, стр. 37.)[11]

В другом письме, от 1 ноября 1878 года, Н. Соловьев писал: «Ваше сотрудничество со мной — это моя гордость и главная награда, и я знаю, что лучшей образовательной школы драматического писателя, как у вас, под вашей рукой, я не найду». (Малинин, 48.)

«…Я только о том и хлопочу, — писал о Соловьеве Островский, — чтобы заставить его зарабатывать свой успех задним числом, т. е. самым прилежным образом изучать технику драматического искусства, для того, чтобы стать мастером и легко и с умением распоряжаться тем материалом, который дает ему его талант». (П. Морозов. Островский в его переписке, «Вестник Европы», 1916, кн. 10, стр. 75.)

Доля участия Островского в каждой пьесе, написанной в сотрудничестве с Н. Соловьевым, различна, но совершенно несомненно то, что Островский своим участием неизменно увеличивал идейную значительность и художественную ценность пьес. Он привносил в них ту реалистическую правдивость, ту зоркость художника критического реализма, с которою сам изображал русскую действительность 70-х годов. Оскудение и разложение класса дворянства, новый фазис в жизни класса буржуазии изображены в пьесах «Дикарка», «Светит, да не греет», «Женитьба Белугина»[12] в том же критическом освещении, с каким показаны они в пьесах самого Островского, написанных в ту же эпоху («Бесприданница», «Сердце не камень», «Невольницы»). Как великолепный мастер техники драматического искусства, Островский усиленно трудился над тем, чтобы придать пьесам, написанным в соавторстве с Н. Соловьевым, большие, чисто театральные достоинства — стройность построения и сценичность. Как великий знаток живой русской речи, Островский много поработал над языком персонажей, добиваясь красочности и яркости речи и вместе с тем — ясности, сжатости и выразительности диалогов.

Пьеса «Счастливый день» первоначально называлась «Всех устроила! Сцены в захолустье из минувшего невозвратно». Она была окончена Соловьевым 7 июня 1876 года в Щелыкове, имении Островского.

Рукописи пьесы позволяют установить характер работы Островского над пьесой «Счастливый день». Это, во-первых, писанный рукой Соловьева текст пьесы, под которым находится им же поставленная дата «1876 г. Июня 7». Этот текст носит на себе правку Островского: вычерки отдельных мест, стилистические исправления, вставки и замены отдельных слов, перестановки некоторых кусков текста и т. д. Но все более крупные вставки в пьесу (числом 21), реплики, диалоги, Островский не вносил в рукописный текст Соловьева, а собственноручно записывал в отдельную небольшую тетрадь. Наибольшее количество нового текста внесено Островским в первое действие.

Так, в рукописи Соловьева действие происходило в 1870 году. Пьеса начиналась словами почтмейстера, читающего свежие газеты: «Париж взят… Наполеон в плену!.. Гм… дипломатический горизонт… Гроза!.. Бисмарк!.. Что думает сей ум, что он еще намерен!» Островский перенес действие пьесы в эпоху войн Сербии и России с Турцией (1876–1877) и тем увеличил интерес пьесы для зрителя, смотревшего ее впервые осенью 1877 года. Почтмейстера Ивана Ильича Снигирева Островский переименовал в Ивана Захаровича Сандырева. Генерал Шульгин был переименован в Шургина.

Как видно из сравнения двух редакций пьесы «Счастливый день», Островский много внимания уделил языку действующих лиц.