Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

142

Заключительная сцена первого действия второй части «Фауста». Для императора и его приближенных, собравшихся в слабо освещенной рыцарской зале, происходящее здесь – не более как сеанс модной салонной магии. Не то для Фауста. Он воспламеняется страстью к прекраснейшей из женщин, ибо видит в ней то совершенное порождение природы и человеческой культуры, которое уже не нуждается в дальнейшем совершенствовании.

Триглифы – небольшие колонны с тремя продольными углублениями, помещаемые (в дорических храмах) между архитравом (балкой, накладываемой на ряд колонн) и кровлей.

Парис, согласно греческому мифу, пас отцовские стада, когда к нему пришли три богини: Гера, Афродита и Афина – с просьбой избрать из них красивейшую.

В этом критическом замечании «пожилой дамы» касательно сложения вызванного Фаустом образа Елены повторяется мнение римского ученого Плиния Старшего (23–79 н. э.) о работах античного скульптора Лизинна.

Эндимион – прекрасный юноша-охотник Эндимион был любимцем Дианы, богини охоты, и Луны (греко-римская мифология).

«Похищение Елены» – название слабой пьесы александрийского поэта Калифоса (V в.).

Духи обращаются в пар – от прикосновения Фауста, позабывшего, что перед ним не живые Парис и Елена, а сотворенные Матерями прообразы, по подобию которых были созданы подлинные Елена и Парис.

Сцена входит в состав второго действия трагедии, писавшегося в 1827–1830 годы.

Гомункул – человекоподобное существо, якобы искусственно создаваемое в лаборатории алхимика. Слово это буквально означает: человечек. Возможность создания такого существа утверждалась алхимиками в ряде трактатов, из которых Гёте были хорошо известны трактаты Преториуса и Феофраста Парацельса. // Образ Гомункула – один из наиболее туманных и трудно поддающихся истолкованию образов второй части «Фауста». В беседе с Эккерманом Гёте говорит о Гомункуле: «Вы заметите, что Мефистофель оказывается в невыгодном положении по сравнению с Гомункулом, который не уступает ему в ясности взглядов, но далеко превосходит его стремлением к красоте и плодотворной деятельности». Однако это замечание не касается существа измышленного поэтом аллегорического образа. // Что Гёте, создавая образ Гомункула, имел в виду также и абстрактность, нежизненность немецкого идеализма (Канта, Фихте и Шеллинга), не подлежит сомнению. Роль Гомункула, по мысли Гёте, должна исполняться чревовещателем. // Гомункул, как мы полагаем, не мелькнувшая на мгновение маска из «Сна в Вальпургиеву ночь», равно как и не носитель какой-либо космической силы из «Классической Вальпургиевой ночи». У него своя судьба, почти трагическая, во всяком случае увенчанная нежданной гибелью. В его судьбе – прямой антитезе фаустовской судьбы – и надо, как думается, искать разгадку этого образа. Если Фауст, обусловленный и ограниченный своей собственной телесной и социально-исторической природой, томится по безусловному, по бытию, не связанному законами пространства и времени, то Гомункул – порождение абстрактной мысли, все постигающий, для которого нет ни оков, ни граней, – томится по плоти, по обусловленности, по жизни, по конкретности. // Гомункул знает то, что еще неясно Фаусту в данной фазе его развития. Ему открыто, что и чисто умственное, чисто духовное начало, как раз в силу своей «абсолютности», то есть необусловленности, несвязанности с законами жизни, способно лишь на ущербное бытие, далекое от искомого Фаустом совершенства. Гибель Гомункула звучит как предупреждение Фаусту в час, когда тот мнит себя у цели своих стремлений к «абсолютному», к вечной красоте, воплощенной в образе Елены.

Асмодей – демон, разрушитель браков.

В этих словах Мефистофель подчеркивает свою причастность к созданию Гомункула.

Форкиада – дочь Форкия, морского божества, одна из горгон; в образе форкиады участвует в этом действии Мефистофель.

Работа над третьим действием второй части «Фауста», в состав которого входит сцена «Местность перед дворцом Менелая», была начата еще в 1800 году. Но уже в 1801 году Гёте прекращает работу над своей «Еленой» и возвращается к ней только по прошествии двадцати пяти лет. К началу 1827 года действие было закончено. В нем Гёте широко пользуется античными метрами, искусно сочетая их с рифмованным стихом, принятым в новейшем стихосложении, что вполне соответствует характеру действия, в котором античный мир фантастически вторгается в мир позднего немецкого средневековья. // Самый мотив любовной связи Фауста с Еленой заимствован Гёте из народного сказания о докторе Фаусте. Но этот мотив поднят Гёте на высоту философской и культурно-исторической проблемы.

Фригия – страна в Малой Азии, столицей которой был Илион (Троя). Елена, забыв об Аиде, думает, что она только что вернулась в Спарту вместе со своим мужем Менелаем.

Напором Эвра… – силою восточного ветра.

Тиндарей – мифический царь Спарты, изгнанный своим братом Гиппокооном и возвращенный Гераклом; муж Леды и мнимый отец Елены (подлинным ее отцом был Зевс).

С тех самых пор, как я с порога этого // В Цитеры храм отправилась с беспечностью… – вариант мифа о Елене, согласно которому она, побуждаемая любопытством, отправилась на остров Цитеру, чтоб полюбоваться на прибывшего туда красавца Париса, и там стала добычей дерзкого похитителя, не убоявшегося напасть на нее в храме Дианы, где она приносила жертву богине.

Довольно! Муж мой, высадившись на берег – эпизод из «Ореста» Еврипида: после долгих странствий Менелай высаживается на родину; оттуда высылает он вперед в Спарту царицу Елену, где Тиндарей и все горожане встречают ее оскорблениями, а Орест собирается убить. От смерти спасает ее вмешательство Афродиты. Этот вариант у Гёте в дальнейшем подвергается оригинальной обработке.

Эврот – крупнейшая река в Лаконии, земле спартанцев.

Божества стигийские – жители с реки Стикса (текущей в Аиде), здесь едва ли тени умерших, а скорее мучители, евмениды.

Ночь и Эреб – оба порождены хаосом, подземными силами.

Сцилла была обращена Цирцеей в чудовище с шестью головами и двенадцатью лапами.

Тирезий – слепой фиванский жрец, одаренный Зевсом за мудрое толкование его воли долголетием пяти возрастов, а также пророческим даром, сохраненным им и в Аиде; в античном мире имя Тирезий стало нарицательным для обозначения баснословной старости.

Орион – дикий великан в гомеровском Аиде; в основе реплики – принятое в Древней Греции насмешливое определение возраста: она могла бы быть кормилицей Нестора, Приама и других знаменитых старцев, упоминаемых в народном эпосе.

Здесь, а также в дальнейшем диалоге форкиады с Еленой Гёте влагает в уста форкиады все варианты сказания о любвеобильной Елене, которые в объединенном виде не встречаются ни в одной из эпических или драматических обработок легенды о спартанской царице.

Восхищенный пляской Елены в храме Дианы (пляска была необходимой составной частью древнегреческого богослужения), Тезей похитил ее совместно с Парисом. По жребию она досталась Тезею, который увез ее в Афины и там доверил своему другу, дожидаясь поры, когда десятилетняя царевна достигнет более зрелого возраста.

По одному варианту мифа, Менелай был сыном царя Крита с острова, названного его именем. После смерти царя Крита он покинул Спарту, чтобы принять наследие, уже захваченное его родичами. За время этой отлучки и совершилось похищение Елены.

По одному варианту мифа, Гера (Юнона), рассерженная на то, что не она победила в состязании трех богинь, помешала браку Париса с Еленой: она соткала из эфира живой призрак спартанской царицы, с которым Парис и уехал в Трою; Елена же была унесена Гермесом в Египет, во дворец Протея (ср. с трагедией Еврипида «Елена»).

Существует вариант мифа о Елене, согласно которому она, уже после смерти, вступила в брак с мертвым Ахиллом, умолившим свою мать Фетиду даровать ему и Елене хотя бы недолгое возвращение к жизни. Этот брак состоялся на заколдованном острове Левке, где Елена прижила с Ахиллом сына Эвфориона (ср. эпизод с Эвфорионом в настоящем действии «Фауста»).