Земляки - Мулярчик Анджей

Витя не спускает с лошади восхищенного взгляда: прекрасная голова гордо поднята, грива развевается по ветру, ноздри нервно вздрагивают, словно животное предчувствует конец своей свободе.

На противоположном конце плаца тяжело поднимается с земли Каргуль. Кекешко заботливо стряхивает с него пыль и грязь. Каргуль, однако, раздраженно отталкивает его.

— И на что вам эта бешеная коняга? Взяли бы вон того… — указывает Кекешко на стоящего неподалеку спокойного и печального мерина.

— Лучше поди его уговори, чем ко мне с советами лезть! — Каргуль тычет в сторону ржущего жеребца, который снова совершает победный круг, волоча за собой уздечку.

Кекешко растерянно смотрит на жеребца, потом на мерина и, наконец, переводит взгляд на Ядьку, словно ожидая, что она скажет.

— Я за ним не стану навоз убирать, — говорит Ядька, презрительно оглядывая унылого мерина.

Кекешко чувствует, что ему придется сразиться с жеребцом, иначе Ядька навсегда потеряна для него. Он снимает шляпу, аккуратно стягивает пиджак, отдает и то и другое Ядьке, берет у нее из рук упряжь и начинает подвигаться бочком к мустангу. При виде этих приготовлений по толпе пробегает смешок: уж очень толст и неповоротлив Кекешко…

Мельник подходит к коню все ближе, тот стоит как вкопанный; еще пять, еще три метра, рука с упряжью осторожно тянется вверх, и вдруг… Конь срывается с места, над головой Кекешко мелькают копыта, мельник с криком отпрыгивает в сторону, туча поднявшейся пыли на минуту заслоняет все. Только спустя некоторое время становится видно и распластавшегося на земле Кекешко и гарцующего у другого края поля коня.

Кто-то хочет подбежать к Кекешко, но скачущая назад лошадь заставляет его вернуться обратно.

— Пристрелить его! — кричит милиционер.

— Может, он еще жив… — робко предполагает один из членов комиссии.

— Так я ж про жеребца!!! — спешит разъяснить милиционер.

— Он тут людей убивает, а они за него восемнадцать тыщ платить велят, — возмущается войт.

— Если его обуздает кто, так ему задарма жеребца отдать должны! — говорит сосед Вити.

Не раздумывая, Витя перемахивает через ограду и бежит по плацу, неся в позолоченной клетке кота.

— Стой? Ты куда?!! — пытается остановить его милиционер, одетый в солдатскую форму без погон.

В толпе слышатся смех и возгласы:

— Он думает, жеребец что кот — поймал и в клетку посадил!

— Эй, парень, за жеребцом погонишься — кота упустишь!

— На что тебе конь? Ты еще молодой, сам заместо коня плуг потянешь!

Каргуль, Ядька и Кекешко изумленно смотрят на приближающегося к ним Витю. Тот, подойдя к Ядьке, молча протягивает ей клетку с котом и, повернувшись, так же молча идет прямо к жеребцу. Вокруг воцаряется тишина: замирают в ожидании люди; кажется, смотрят на Витю даже сбившиеся в кучку откормленные ЮНРРовские коровы…

Вдруг Витя резко нагибается, пытаясь схватить уздечку, которую конь тянет по земле. Жеребец вскакивает на дыбы. Но Витя, ожидавший этого, уже стоит на краю опрокинутого набок стола и, как только копыта лошади снова касаются земли, прыгает ей на спину. Обхватив шею лошади, Витя прижимается к ней всем телом, пряча лицо в конской гриве, и, когда лошадь начинает брыкаться, пытаясь сбросить юношу, Витя, точно приросший к ее телу, ныряет и взлетает вместе с ней…

Толпа восторженно кричит и аплодирует. Все напряженно следят за яростной скачкой лошади, вздымающей такие тучи пыли, что за ними скрываются и лошадь и всадник.

Ядька судорожно прижимает к себе клетку с котом, которому передалось всеобщее возбуждение: он отчаянно мяукает и мечется по клетке. Когда Витя в четвертый раз пролетает в бешеном галопе мимо семейства Каргулей, Ядька не выдерживает.

— Иисусе! Он его убьет! — вопит она на весь плац.

— Убьет, так сам и платить за него будет, — деловито замечает Каргуль, считая, что Ядька, конечно, беспокоится о лошади.

Но девушка, отбросив вдруг клетку с котом, устремляется навстречу скачущей лошади и кидает Вите свою косынку. Тот на лету подхватывает косынку и заслоняет ею глаза лошади. Животное успокаивается.

Но в этот момент Витя с ужасом замечает, что, воспользовавшись поднятой суматохой, кот вылезает из клетки.

Спохватившись, Кекешко догоняет кота и под смех и аплодисменты публики водворяет его обратно в клетку…

Вечер. Верхом на коне едет по улицам Рудников Витя. Конь устал от дороги, но время от времени пробует еще гарцевать, будто хочет испытать силу противника. За конем плетутся Ядька с клеткой, Каргуль и Кекешко. Витя чувствует на себе взгляды жителей — Рудники уже стали вполне обитаемым городом.

У дома Павляков стоит Марыня, с тревогой выглядывающая на дороге запропастившегося сына.

— Казимеж! — вдруг кричит она. — Витя верхом едет!!!

— Как так, на коте?!!

— Тпрру! — командует Витя, но конь, испугавшись его голоса, начинает танцевать, потом вскидывается на дыбы.

Казик, старый любитель лошадей, восторженно рассматривает его.

— Не жеребец, а мечта кавалериста! — говорит он восхищенно. — До чего ж кругом бабок тонок, а глаз-то, глаз, как птица лесная!

— Пан Павляк, если б не ваш Витя, мы бы самого паршивого мерина со всей ЮНРРы получили! — кричит Ядька, размахивая клеткой с котом. — Ни один мужик к нему подойти не мог, а ваш Витя ка-ак прыгнет на него…

— Что-о-о?!! — словно пробудившись от сна, грозно вопрошает Казик. — А ну, слазь! — приказывает он сыну. — Ты что ж это, поехал на своем велосипеде, а возвращаешься на чужом коне?!!

— Так ведь этот жеребец в самый раз для нашей кобылы! — хитрит гордый своей победой Витя.

Спешившись, он хочет передать Каргулю повод. Тот протягивает за ним руку, но, Казик, скинув пиджак, с криком швыряет его в глаза жеребцу. Лошадь взвивается на дыбы и с диким ржанием мчится прямо в поле. Каргуль бросается за ней вдогонку. Ядька из мести распахивает дверцу клетки, оттуда выскакивает и стремглав мчится со двора кот…

Возле клетки с котом стоит вся семья Павляков.

— И что же это за кот за такой, ежели за него два мешка пшеницы и велосипед стребовали?!! — удивляется бабка Леония, разглядывая кота.

— Не иначе как говорящий, коли его в золотой клетке содержат, — сердито ворчит Казик и, оттолкнув руку Марыни, которая протягивает коту блюдечко с молоком, добавляет: — Не теленок, пусть мышей жрет! До завтрева наберет аппетиту как следует…

На следующее утро кот мечется по стодоле, гоняясь за бесчисленными мышами. Повсюду валяются уже их трупы. Постепенно движения кота становятся все более вялыми и тяжелыми. Он лениво подходит к блюдцу с молоком. У ворот стодолы стоит еще одно блюдце, да и на дворе то там, то сям расставлено несколько блюдцев. Жена Каргуля, поочередно обходя их, наливает из крынки молоко. Каргуль с удовольствием наблюдает, как кот очищает его стодолу от «серого оккупанта».

Ядька выводит жеребца. Конь танцует на месте, не дает запрячь себя в телегу. Вигя наблюдает за ними из-за своей стодолы, держа в руках ведро с краской и кисть. Позади него на стене недописанный лозунг: «3 раза…» ^[4] Но Вите не до лозунга. Услышав голос отца, Витя вздрагивает.

— Это что же, Павляки хуже Каргулей будут? — спрашивает Казик, кивая на дом соседа, вдоль стены которого выведено крупными буквами «3 раза «да» — по врагу удар!». — О чем задумался, ну?

— Да о том, что вижу…

— А я вижу, что у тебя глаза по сторонам разбегаться стали, придется тебя к врачу свозить!

— Тятя, я все вижу, что надо. Еще как вижу!

— Поменьше глазел бы, а то руки вон трястись начали, — показывает отец на кривые Витины буквы.

Витя исправляет кистью буквы, но они выходят еще хуже, потому что он смотрит не на буквы, а на Ядьку.

— Ох, если б хотя погладить…

— Ты это о чем?!

— Да о жеребце, тятя!

— Витя, кончай глазами молиться, добром говорю! — грозно хмурится Казик и, подойдя к сыну поближе, добавляет: — Все, что по ту сторону забора, — твой враг!