Владимир Васильев - Снежана

Он планету удержал

в ослепительно белых ладонях.

Он смотрел на нее,

как на каплю воды в микроскоп.

Он любил этот мир!

Мир, что жадною жизнью наполнен.

Он жалел этот мир,

где разумен и бог и микроб…

Он в него уходил

от тоски, раздирающей душу.

Он его освещал

безупречной своей красотой.

Он хотел, чтобы мир

стал от этого чуточку лучше. .

Лучше – значит, богаче

пониманием и добротой.

Он собой наполнял

от усталости серое время,

души, горы, поля, варикозные выверты рек…

Он людей возвращал

к их единственно важной проблеме:

"Ты зачем появился

на этой Земле, человек?!"

Человек улыбался,

под шапкой чесал свое темя

и с восторгом кричал:

"Ах! Какой ослепительный снег!…"

И не в тридевятом,

и отнюдь не в царстве -

во вполне приличном

супергосударстве

героиня сказки в городе жила,

День за днем трудилась, думала, ждала.

Зарплату приносила маме…

И каждый день встречалась с вами.

Ее вы сразу узнавали,

порой приветливо кивали,

порой, не зная почему,

взгляд возносили в вышину

и там считали облака,

и ждали – пусть пройдет пока.

А с ней исчезнет ощущенье вины

иль даже преступленья,

в котором вы не виноваты,

но ждете все-таки расплаты.

И в этом нашей жизни суть:

ни шагу сделать, ни вздохнуть,

чтоб не ступили наши ноги

на горло чьей-нибудь дороги…

По времени уже была зима,

но снег еще не выкрасил дома

и черные деревья в белый цвет -

в природе слякоть, а на сердце бред,

что грязь пришла на землю навсегда,

и чистоты не будет никогда…

И суетились ветви на ветру,

как лапы псов, спешащих в конуру,

и суетился транспорт на шоссе,

мир повторяя в каждом колесе,

и суетился в транспорте народ,

привычно устремившийся вперед,

и суетилась между тел душа,

куда-то неосознанно спеша.

А за душой – нечесаны, небриты

несказанные шастали молитвы…

Так суету, топтанье, мельтешенье

мы превращаем в Вечное Движенье…

А кто же бог в эпоху НТР?

Какой-нибудь вселенский ИТР

Иль междугалактический компьютер…

Молитвы были б – ну а боги будут.

А героиня научно-технической сказки

не верила в бога и ненавидела касты,

и в каждом поступке высокого смысла искала,

и этим, конечно, и ближним и дальним

мешала.

Так часто мешает

некстати воскресшая совесть

хлебать из кормушки,

на трупах идей приспособясь.

И все же порой

вместе с миром шептала молитвы:

Ведь бог – это боль,

что в слово отчаяньем влита…

Итак, была обычная зима: грязь,

гололед, болезней кутерьма,

когда не то, что Истину искать,

а страшно рот для вдоха открывать.

Под серым небом серая земля,

как чуда, снега белого ждала.

Снег тоже ждал от мира пониманья

своим мечтам, надеждам и страданьям,

А если кто-то в мире сильно ждет,

то что-нибудь всегда произойдет…

Ну что ж, героям встретиться пора.

Она оделась, вышла со двора…

…И. Снег упал аккордом белизны (!)

на серый мир – в дремоту тишины!

Всей пятерней: на клавиши домов.

на струны НЭП, и на оркестр умов.

Снег был красив – неистовый, живой (!),

с лохматою, как ветер, головой.

Он был сошедшей на Землю вселенной,

когда упал пред нею на колени.

Она ж, его заметив, улыбнулась

и снова в мир забот своих вернулась,

хотя любила снежную погоду.

Увы, она спешила на работу…

Снег шел за ней, превозмогая смог.

Он ждал ее и отступить не мог.

Устало шел… Нет, все-таки ступал,

сливая звук шагов своих в хорал.

Была прекрасна музыка его,

но в мире не меняла ничего.

И даже та, к которой он спешил,

не услыхала зов его души:

все смертные одним поражены -

они навек в себя погружены,

И возгордясь своею слепотой,

Уродство величают Красотой.

Но все ж порой им не чужды мгновенья

Внезапного прекрасного прозренья,

Когда их душ шершавые персты

Касаются бессмертной Красоты

И, замирая, зрят ее на ощупь…

Чем глубже Разум, тем трагедий больше -

И Снег страдал от нашей слепоты,

Поскольку сам был частью Красоты…

А героиня научно-технической сказки

С ним рядом страдала о том, что для пола нет краски,

О том, что последние дни нездоровится маме,

Что не отыскала проклятой ошибки в программе

И мучалась тем, что так мелочны эти заботы

И жизнь беспросветно

от дома течет

до работы.

Что люди, сознательно судьбы себе выбирая,

По собственной глупости в жизни все время страдают,

Но в принципе,

Мир должен быть неизменно прекрасен,

А путь человеческий – чист, благороден и ясен.

Но снег-то знал, как мир людей убог -

И даже он спасти его не мог,

А кто живет мгновенье

в этом мире

Свободен так же, как мишени в тире

Под пулями безжалостной судьбы:

Во сне свободны, наяву – рабы…

Мир сам в себе несет свое спасенье -

Лик мира равен уровню мышленья.

Снег шел с ней рядом

думал и молчал:

"Как ей помочь?! Что сделать?! Как начать?!

Вот так идти – лишь рядом – не вдвоем,

Вмерзая в одиночество свое?…

Как победить миров несовместимость?

ОН и ОНА и ПРОПАСТЬ между ними,

И столько тысяч лет скользнуло льдинкой!.."

Ее душа была его снежинкой.

И снег скрипел под тяжестью подошв,

Терял свой цвет и знал: молчанье – ложь.

Но не родились в нем еще слова,

Что к ней дойдут, безмолвие прорвав.

Надев халат, она вошла в машзал

Сев за дисплей, ввела свою задачу…

Ночная смена, оператор спал,

Во сне прощенья у начальства клянча.

Дежурный инженер дымил за стенкой,

Вылавливая в сбойной схеме "пенки".

Задача шла: работала "печать",

Напоминая голос пулемета,

И дисковод, чуть слышно стрекоча,

Старательно вершил свою работу…

Она окно немного приоткрыла,

И Снег вошел, сложив снежинок крылья.

Снег знал, конечно, чем он рисковал,

но также знал он, что его бессмертье -

В круговороте всех его начал.

Боязнь же смерти – равносильна смерти.

К тому ж идея у него имелась.

Иметь свою идею – это смелость.

Снег столько лет искал пути к общенью -

И вот внезапно найдено решенье!..

Он комнату снежинками наполнил,

Увидел все и сразу все запомнил,

И скрытый смысл всех схем и схемных связей

Стал в тот же миг ему предельно ясен.

И высшими науками владея,

Снег начал воплощать свою идею:

Легли снежинки схемою на схему,

Образовав в ней новые пути.

И в новых свойствах новые проблемы

Смогли свое решение найти:

а снег задумал глубже в мира суть

дать героине нашей заглянуть,

Чтобы не страх, не самоотреченье

Их сблизили – а умных чувств решенье.

Он ей откроет – жизнь не столь ужасна -

Она ему быть равной в мире властна…

В машине сразу что-то изменилось:

Мельканье ламп? Печать остановилась…

"Тяжелый останов" зажегся вдруг,

Чуть помигал, краснея, и потух.

Она в сердцах расстроено вздохнула:

"•Опять машина видимо, сбойнула!..

А где ж тогда о сбое сообщенье?

Похоже, что не прервано решенье?!"

Чтоб разрешить сомнения: "А вдруг?!"

Она нажала пальцем кнопку "звук"…

…Снег ей ответил вздохом тишины.

Она ж его почувствовав волненье,

Застыла без дыханья на мгновенье:

Так мы, проснувшись, ищем наши сны,

Предчувствия прекрасного полны…

Но вот ей слышно ветра дуновенье

И снега бесконечное паденье,

И мощный взрыв аккорда белизны!

Она в плену восторга и испуга

Подумала: "Сошла с ума, подруга!

Кого-нибудь на помощь надо звать!"

Снег ей ответил: "Это невозможно -

Сломать помогут, сохранить едва ль…

Спугнуть неверьем чудо – так несложно."

Она себе сказала: "Боже мой!

Кто в этом зале говорит со мной?

Машина?.. Ерунда!.. Но кто же!? Кто же?!

Нет! Мистика!.. Неужто ожила?

По голосу мужчиною была…

Пришельцы?.. Шутники?..Товарищ Боже?..

Она решила осмотреть машзал:

"Не чудеса же это, в самом деле!

Ее, конечно, кто-то разыграл.

Стоит в углу и рад своей затее.

Доволен тем, что дурочку нашел…

Ну, погоди! Поговорим еще!.."

Рванулась встать. Увы, не тут-то было:

Ни рук, ни ног своих не ощутила.

Бескрылым камнем ринулось сознанье

В бездонное, как ночь, непониманье.

Но вот, как из подземных вод родник,

Опять в ней голос ласковый возник: