Графомания - Ляля Берканова

Графомания, -и, ж. Болезненное пристрастие к сочинительству.

Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова

Da tales dosis numero 20 in versus

Прости за то, что я люблю тебя

Так сильно и так безответно,

Так безнадежно, бесприветно,

Свою любовь в своей груди храня.

Прости за то, что жизни я не знаю,

Не видя и не чувствуя тебя,

За то, что не пишу я, не любя,

И мысли без тебя не понимаю.

Прости за то, что я когда-то разлюблю

Твои стихи, твой голос и глаза.

Разлука уничтожит, как гроза,

Всё то, что я в тебе люблю.

Сияя в небе тёмном и дымном,

Блистая в дали томных пен,

Сжигаешь ты кровь фиолетовых вен

И гневно, и ласково сильно.

Ты светишься как миллион лет назад,

Тебе не страшны ни бездна, ни время.

И тайн вековечных громадное бремя

Земле обнажает кровавый закат.

Тебе темноты суждена бесконечность,

Мистический ужас всесильных ночей.

Так тысячи звёзд одиноких свечей

Без устали светят в далёкую вечность.

Конец любви, она угасла,

Как утром в розовой заре

Ночные звёзды. Но не напрасно

Они сверкали в феврале.

Ушёл февраль в мороз и вьюгу,

Март заменил его. Весна

Нас отдалила друг от друга.

Ты отвернулся—я ушла.

Я ненавижу, презираю

Тебя за всё и ничего.

Сама себя я укоряю:

«Зачем любила ты его?»

Но гнев ушёл в моё Вчера.

Как мёртвая душа застыла.

И пустота в моих мирах…

Я только знаю: я любила.

Утро. Свежее тихое утро.

Шаг росы, шорох листа –

Мира в них и любви красота.

Утром всё по-небесному мудро.

Воздух тихий, робкий, немой

Мягким тюлем меня обнимает.

И трепещущий голос порой

У меня в глубине замирает.

Не дремлет сердце—ночь светла.

Заснуло—небо почернело.

Как радостно оно горело!

Но ночь любовь пережила.

Вот снова солнце, снова свет

Искрится яркими лучами,

Как будто не было печали

И тех безрадостных планет.

Крылатый белый самолёт

Неслышен в небе чуждом, голом.

И, внемля Вышнему глаголу,

Спешит душа в отважный свой полёт.

Я Вас любила может быть мгновенье,

А клятву верности давала навсегда.

Но оборвался путь великого паренья.

Осталась лишь прозрачная мечта.

И мне не грустно, что я разлюбила,

Что кончилась счастливая пора,

Что нас не разлучит могила,

Что нас не встретит рыжая заря!

«Но полно-те, всё то пустое!» –

Сказали бы в былые времена.

Моя душа в паническом застое.

Отсутствием любви полная она.

Моё презренье к жизни роковое?

Или судьба трагична и сильна?

Теряю дар и ленью убиваю

Всё то, что мне доверила судьба.

Давно я книгу жизни не читаю,

И мне наскучила вселенская борьба.

Но я боюсь, что не смогу сказать

О солнце, о дожде, любви и смерти,

Что не смогу ни петь и ни писать

Дни двадцать первого столетья.

Одиночество и бессонница

Истомили меня, замучили.

Я твоя одна поклонница

Непонятная, невезучая.

Жёлтый свет фонаря неверного

Обманул меня слепой надеждою.

Буду биться птицей нервною

В клетке твоей нелюбви нежной.

А закружит вьюга снежная,

Убаюкает меня песней ласковой—

Стану я свободною, беспечною,

Королевой белою, бесстрастною.

Разобьется зеркало хрустальное—

Разлетятся осколки острые

И вопьются в сердца печальные

Безответной любовной горечью.

Мгновенный взгляд, и навсегда

Мы связаны единою судьбою.

Сплелись навек душа с душою.

Согрелся лёд, и томная вода

Наполнила заливы и лагуны

И пропитала нежностью глаза.

В лучах запели наши голоса

И улетели на коралловые луны.

Ты ласкаешь меня кожно, нежно,

В водопаде чувств пропадая,

То взыскательно, то небрежно,

На волнах моих волос играя.

Любишь ты меня днём и ночью.

Ни усталости, ни пресыщенья.

На заре и в сумерках порочно

Призываешь Эрос вдохновенья.

На вершине сил и чувств цунами

Вместе кружимся мы наяву и в снах

В ритме танца, сцепленном руками,

Задыхаясь в страсти простынях.

Так почернело небо. Мгла сошла,

Окутала дома и переулки,

Укрыла звезды, фонари, до тла

Уснувшие мои глаза. Шкатулки

Удерживают тайны. Час настал.

Моё дыханье мне не усмирить.

Мой грех проснулся и внутри восстал,

Глумясь и тешась. Потянув за нить,

Из сумрака веков выходят тени.

Неощутимы образы и лики,

И заострились золотые пики,

И струны дрогнулы, навзрыд запели

Песнь-чудо. Тайны обнажились.

И сумерки заворошили шёлк,

Поведали сакральный древний толк,

Как музыка и звёзды появились.

Поплачьте скрипки по зелёным листьям,

По свежести весенних дней.

Становится грустней, темней.

Деревья опадают письмами.

А на бумаге то, что не сбылось,

Размылось под дождём слезами.

И широко закрытыми глазами

Я проникаю через синее стекло.

Я вижу небо, солнце, облака,

Плывущие по глади океана,

Целующие щёки древнего тумана

И замка старого отвесные бока.

Там в ожиданье замер у окна

Принц смелый с рыжими кудрями.

И корабли уперлись якорями

В песчаную прохладу дна.

Слеза накатывает под ресницей,

И подступает к горлу ком.

Пророк Илья в злачёной колеснице

По небу погоняет гром.

На все грехи мои не хватит молний,

Безвольныя и вольныя грехи.

Гранитные столпы, янтарные колонны,

Поставленные поперёк и вопреки.

И, испивая покаянья чашу,

Налитую одиночеством печаль,

Я вымываю внутреннюю сажу.

И видит Бог, что мне себя не жаль.

Границы нет у милости Всевышней.

Я, может быть, прощенье получу.

Но знаю, что до окончанья жизни

Грехов моих себе я не прощу.

Мне в Вашем голосе слышны

Шаги дождя и шёпот моря.

Очаровательно милы

Стыдливо розовые зори.

Мне в Вашем взоре ясно видно,

Как с яшмы карлик высек громы.

Кружатся музыкально слитно

Янтарный лист и лист багровый.

Гранита глыба спит в тиши.

Вздымает грудь дыханье ветра.

Как поцелую хороши –

Горячие приветы лета.

Фантазия моя неудержима.

Корабль мчит, высоки берега.

А ночь нещадно будет коротка,

И длинная строка легко ранима.

Сгущают