Владимир Васильев - Корона сонетов "Мир"

И на свином вмещались пятачке.

Живу не для того, чтоб на скрижали

Мои инициалы написали -

Я мирозданью цель хочу найти.

Пусть надо одой висит молчанья молот,

И ветер равнодушия свистит,

Но я упрям и буду строить Город.

9.9

Но я упрям и буду строить Город

Для тех, кто в мире места не нашел,

Дня тех, чье время не пришло еще,

Поскольку мир еще жестоко молод,

Еще силен в нем эгоизма холод,

Еще нахальны мерзости трущоб,

И вход в него «пришельцам» запрещен -

И к атмосфере знак такой приколот.

А в Город входят первые жильцы:

Читатели, мечтатели, творцы -

Они не ищут для прихода повод.

Творцы всегда предпочитают жить

Там, где свободно можно мир творить -

Творя, мы утоляем жизни голод.

9.10

Творя, мы утоляем жизни голод,

Который невозможно утолить,

Коль не удастся душу удалить

Иль умертвить введением иголок.

Путь в иглотерапию духа долог: -

Как душу ни коли – она болит,

Мне иглы безразличия ввели -

Прозрачен сердца бодренький осколок!

Проходит горе мира сквозь него,

Гонимое морозной синевой,

Сердечного покоя не нарушив.

Но души мертво, как доска к доске,

И беззащитно, как киты на суше,

Без творчества пригвождены к тоске.

9.11

Без творчества пригвождены к тоске,

Кто без него себя уже не мыслят.

Им все блага вселенной перечисли -

Для них блага в строке или в мазке,

Иль в первозданном мрамора куске.

Мы, может быть, затем из мрака вышли,

Чтоб звезд лучи бессмысленно не висли,

А бились пульсом мысли на виске.

Да только звезды далеко- далёко.

Не видно их из освещенных окон.

И не до них там, право, не до них.

Где бродит запах будущих свиданий,

Заботами забиты ночи, дни -

Дурманит дух наркотик ожиданья.

9.12

Дурманит дух наркотик ожиданья,

Иллюзии закрыли небосвод.

Который год в них радуга цветет,

Сухими порожденная дождями,

Что смоют горечь будущих метаний

И настоящих дней соленый пот:

Вот-вот наступит миг, вот-вот придет

Герой-спаситель, жизнь счастливой станет.

Устал я верить, надоело ждать.

Еще не поздно мир в себе создать:

Моей любви фундамент есть у зданья,

Есть честного ума глубокий свет,

Зато ни потолка, ни стен в нем нет -

Вдыхаю свежий воздух созиданья!

9.13

Вдыхаю свежий воздух созиданья!

Хотя дышать без дела недосуг -

Все в мире ждет моей души и рук.

Не только пониманья – состраданья.

Уже не ждет, а требует, как дани.

Да я и сам приду на зова звук…

Как воздух созидания упруг!

В нем плодотворны радость и страданье…

Но спотыкаюсь о вопрос: – Зачем?

Зачем в сетях проблем искать проблем?

Достанет и одной – неразрешимой.

Я собственному миру не лакей,

Но и не прячусь от него за ширмой,

Зажав всезнанья трезвость в кулаке.

9.14

Зажав всезнанья трезвость в кулаке,

Как попрошайка медную монету,

Мечтаю раскрутить ее в планету,

Всю силу сконцентрировав в щелчке,

Чтоб растворился медный грош в волчке,

Вертящемся вокруг оси запретной.

Не строят мир из песен перепетых,

А песню не сложить на пустячке.

Сквозь целесообразности запреты

Мой мир кристаллизуется в сонете,

Что обретает цель и смысл в венке.

Венок к венку – и в мире жизнь начнется.

На мысль ее и голос отзовется,

Кто Город Солнца строит на песке.

10.1

Зажав всезнанья трезвость в кулаке

Ищу в себе наивности бесстрашье,

Чтоб лень души, стоящую на страже

Великих дел, преодолеть в броске.

В венке венков, как в затяжном прыжке,

Стать на одно свершенье духа старше.

Немного вех в моем духовном стаже -

Но много тлена в личном рюкзаке,

И все ж, я никогда его не брошу.

Жизнь – мужество нести мгновений ношу.

Пусть я живу и жизнь творю не так,

Пусть упаду, но, поднимаясь, снова

Взвалю на плечи старый свой рюкзак -

Я исповедую живую честность слова.

10.2

Я исповедую живую честность слова.

Для правды не бывает мелочей,

Все важно – голос гнева, свет очей

И кто к чему прикован, кто раскован.'

Путь честности совсем не тем рискован,

Что убоится лжец моих речей

И станет мстить вонзанием мечей,

А тем, что я надеждой избалован.

Что мне для смысла нужен результат,

Что страшен мне бессмысленности ад,

Что к умолчаныо сердце не готово.

Но я своих не подтасую строк,

Не запасают вдохновенье впрок,

Цель творчества – не плановость улова.

10.3

Цель творчества – не плановость улова,

А поиск смысла времени в себе,

Созданье смысла собственной судьбе

И встреча духа с истиной суровой.

И поиск для бездомной мысли крова,

Предчувствие еще незримых бед,

Спокойная способность не робеть

Пред тайною молчания Иного.

И доведенье силы мастерства

До простоты и правды естества,

До ясной неизбежности дыханья.

Пока я карандаш держу в руке,

Пусть между строк смерч жизни полыхает,

А чистая жемчужина – в строке.

10.4

А чистая жемчужина в строке

Рождается из непрерывной боли

От той песчинки, что плоть духа колет,

Живя в его ракушечном мирке.

И красота на вольном ветерке,

И красота, рожденная в неволе -

Все – Красота, и нет прекрасней доли,

Чем с ними жизнь прожить щекой к щеке.

Незрима грань меж болью и болезнью.

Искать в болезни жемчуг бесполезно,

Как соловья в пластмассовом свистке.

Созданье жемчуга доступно океану,

И всякий раз, когда его достану,

Мне стыдно уподобиться реке.

10.4

Мне стыдно уподобиться реке,

Что каждый день свое меняет русло.

Приятно течь, где путь цветами устлан,

Но сотворишь болото в цветнике.

По капле начинаясь в леднике,

Река спешит, чтоб раствориться в устье,

Где бьется океан в тисках Прокруста,

След пальцев оставляя на песке.

Но много ль смысла молнии ветров

Метать, не выходя из берегов,

Легко неся привычные оковы?

Но много ль жертвы в облаках, пока

В тебя впадает щедрая река,

Что от прилива вспять бежать готова?

10.6

Что от прилива, вспять бежать готова

Река, что испокон веков пресна,

Понятно мне – ее боязнь ясна

Инстинктом сохранения простого?

Чужда ей соль отчаянья морского,

Ей горечь океана не нужна,

Зачем несет ей сложности волна -

Ей, чье начало в капле ледниковой?..

Сотрет сопротивления следы

Круговорот простой речной воды,

Река летящей тучей станет снова.

В природе все свою играет роль,

А что тогда для океана – соль?

Я думаю, что честности основа.

10.7

Я думаю, что честности основа -

Спокойное бесстрашие души,

Когда ее не смогут устрашить

Ни суд, ни казнь – все это так не ново.

Бесстрашие от чувства коренного,

Что разум невозможно задушить:

Не в слове, так в поступке будет жить -

А тело жаль, как жаль всегда больного.

И страстно мы цепляемся за плоть,

И этой страсти не перебороть,

Поскольку крылья духу дарит тело,

Чья сущность – в однодневке мотыльке…

Душа бессмертье обрести успела б

В незамутненном грязью роднике.

10.8

В незамутненном грязью роднике,

Что щедро дарит нам глоток свободы,

Растворены работы духа годы,

Как пот и жизнь шахтера в руднике.

Узнав себя в прозрачном двойнике,

Что на меня со дна времен восходит,

Не откликаюсь дуновеньям моды,

Запоминая встречи миг в строке.

А родника бездонная зеркальность

В себя вбирает небеса и скалы,

И строфы строчек промелькнувших птиц,

Чтоб возвратить их в мир высоким слогом

Несуетно исписанных страниц,

Хоть чавкает в лицо ему дорога.

10.9

Пустъ чавкает в лицо ему дорога,

Жующая спешащий шум шагов -

Грязь не страшна строителю миров:

Строительная грязь – грязь лишь до срока,

Когда ее творца увидит око

И передаст в ладони мастеров.

Жизнь – матерьял поэтов и богов,

А родники – живые очи бога.

Лишь свет любви дает очам прозреть,

Чтоб никогда уже не умереть,

А воскресить усталых и убогих,

Кто с детства был дороге обречен

И в автомат идущий превращен