Александр Пушкин - Борис Годунов

Месяц светит,
Котенок плачет,
Юродивый, вставай,
Богу помолися!

Где пленный?

                       Здесь.

                                    Позвать его ко мне.
Входит русский пленник.
Кто ты?

              Рожнов, московский дворянин.

Давно ли ты на службе?

                                       С месяц будет.

Не совестно, Рожнов, что на меня
Ты поднял меч?

                           Как быть, не наша воля.

Сражался ты под Северским?

                                              Я прибыл
Недели две по битве — из Москвы.

Что Годунов?

                      Он очень был встревожен
Потерею сражения и раной
Мстиславского, и Шуйского послал
Начальствовать над войском.

                                               А зачем
Он отозвал Басманова в Москву?

Царь наградил его заслуги честью
И золотом. Басманов в царской Думе
Теперь сидит.

                        Он в войске был нужнее.
Ну что в Москве?

                             Все, слава богу, тихо.

Что? ждут меня?

                           Бог знает; о тебе
Там говорить не слишком нынче смеют.
Кому язык отрежут, а кому
И голову — такая, право, притча!
Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.
На площади, где человека три
Сойдутся, — глядь — лазутчик уж и вьется,
А государь досужною порою
Доносчиков допрашивает сам.
Как раз беда; так лучше уж молчать.

Завидна жизнь Борисовых людей!
Ну, войско что?

                           Что с ним? одето, сыто,
Довольно всем.

                          Да много ли его?

Бог ведает.

                     А будет тысяч тридцать?

Да наберешь и тысяч пятьдесят.
Самозванец задумывается. Окружающие смотрят друг на друга.

Ну! обо мне как судят в вашем стане?

А говорят о милости твоей,
Что ты, дескать (будь не во гнев), и вор,
А молодец.

(смеясь)
                     Так это я на деле
Им докажу: друзья, не станем ждать
Мы Шуйского; я поздравляю вас:
Назавтра бой.
(Уходит.)

                        Да здравствует Димитрий!

Назавтра бой! их тысяч пятьдесят,
А нас всего едва ль пятнадцать тысяч.
С ума сошел.

                       Пустое, друг: поляк
Один пятьсот москалей вызвать может.

Да, вызовешь. А как дойдет до драки,
Так убежишь от одного, хвастун.

Когда б ты был при сабле, дерзкий пленник,
То я тебя
(указывая на свою саблю)
                  вот этим бы смирил.

Наш брат русак без сабли обойдется:
Не хочешь ли вот этого,
(показывая кулак)
                                       безмозглый!

Мой бедный конь! как бодро поскакал
Сегодня он в последнее сраженье
И, раненый, как быстро нес меня.
Мой бедный конь!

(про себя)
                               Ну вот о чем жалеет!
Об лошади! когда все наше войско
Побито в прах!

                          Послушай, может быть,
От раны он лишь только заморился
И отдохнет.

                    Куда! он издыхает.

(идет к своему коню)
Мой бедный конь!.. что делать? снять узду
Да отстегнуть подпругу. Пусть на воле
Издохнет он.
(Разуздывает и расседлывает коня.)
Входят несколько ляхов.
                      Здорово, господа!
Что ж Курбского не вижу между вами?
Я видел, как сегодня в гущу боя
Он врезался; тьмы сабель молодца,
Что зыбкие колосья, облепили;
Но меч его всех выше подымался,
А грозный клик все клики заглушал.
Где ж витязь мой?

                               Он лег на поле смерти.

Честь храброму и мир его душе!
Как мало нас от битвы уцелело.
Изменники! злодеи-запорожцы,
Проклятые! вы, вы сгубили нас —
Не выдержать и трех минут отпора!
Я их ужо! десятого повешу,
Разбойники!

                     Кто там ни виноват,
Но все-таки мы начисто разбиты,
Истреблены.

                      А дело было наше;
Я было смял передовую рать —
Да немцы нас порядком отразили;
А молодцы! ей-богу, молодцы,
Люблю за то — из них уж непременно
Составлю я почетную дружину.

А где-то нам сегодня ночевать?

Да здесь в лесу. Чем это не ночлег?
Чем свет, мы в путь; к обеду будем в Рыльске.
Спокойна ночь.
(Ложится, кладет седло под голову и засыпает.)

                          Приятный сон, царевич!
Разбитый в прах, спасаяся побегом,
Беспечен он, как глупое дитя;
Хранит его, конечно, провиденье;
И мы, друзья, не станем унывать.