Римма Казакова - Женщина, вечная девочка… (сборник)

Это – старая сказка.

Это – вечная радость и боль.

Хоть давно это было,

но не канула в Лету она.

Без сомненья и страха

крикнул мальчик, что голый – Король! –

и прозрели все люди,

и упала с их глаз пелена.

Ах, сколько голых королей!

Но почему подчас милей

нам ложь?

А голой правды мы не любим!

Но мальчик маленький придет,

он не слукавит, не соврет –

и сразу все понятно станет людям!

Это – старая сказка…

У мальчишки в ней – трудная роль.

Но наивное сердце

все еще не обучено лжи.

А для многих – как подвиг,

всем поведать, что: голый – Король!..

Почему так покорно

они сдали свои рубежи?

Как прекрасно, что все же

только правда – всесильный пароль!

Ну а если отступит,

если в чем-то уступит она, –

пусть, как маленький мальчик,

скажет сердце, что: голый —

Король! –

и прозреют все люди,

и с их глаз упадет пелена!

Женщина, вечная девочка!

Все ты на что-то надеешься.

Падает, падает денежка

решкой или орлом.

Женщина, вишенка, неженка!

Ждешь своего неизбежного.

А не дождешься – конечно же,

счастье найдешь потом.

Нужен всего глоток

нежности и участья…

Поздняя женщина,

поздний цветок,

позднее счастье!

Молодость, время наивное,

все называет по имени.

Тихими блестками инея

зрелость приходит к ней.

Сердце, ты многое вынесло,

но, как тропа ни извилиста,

ты от прекрасного вымысла

стало еще юней!

Приснись мне!..

А то я уже забываю,

что надо тебя мне любить и беречь.

Приснись,

не сердись, я ведь тоже живая!

Приснись,

прикоснись!

Можешь рядом прилечь…

Приснись мне усталым,

покорным,

тяжелым,

приснись, как горячечным грезится лед,

как снятся мужья своим брошенным женам,

как матери – сын,

как ребенку – полет.

Ну вот я ложусь, опускаю ресницы,

считаю до сотни –

и падаю вниз!

… Скажи, почему ты не хочешь присниться?

А может, я сны забываю?..

Приснись!..

И в работе, и в походе,

и за дружеским столом

повелось у нас в народе:

мы от всей души поем.

Лейся, песня, душу пестуй,

пойся вдоволь, пойся всласть.

Родила Россия песню

и от песни родилась.

Песня, ты – родные лица,

ты любовь моя и боль.

Не хочу я исцелиться, –

я хочу болеть тобой.

С песней нам светло и в грусти

и в веселье веселей.

И плывет, плывет над Русью

песня кликом журавлей.

В столичном городке

без денег и без места,

как птица, налегке,

жила одна невеста.

Какой-то бедный паж,

влюбленный идеальный,

ей предложил шалаш,

к тому же – коммунальный…

А рядом жил барон,

в «Тойоте» ездил черной,

и заприметил он

красивую девчонку.

Прикинула она

в настрое похоронном,

что будет как жена

в порядке с тем бароном.

Любовь, конечно, зла!

Любовь, конечно, зла…

Была иль не была, –

не знаешь, что найдешь с ней.

Но два ее крыла,

но два ее крыла!

Они –

всего надежней.

Была бы хороша

девчонка в бриллиантах.

Но выбрала пажа –

без средств

и при талантах.

А он не горевал,

и музыка играла…

И так он целовал,

что сердце замирало!

Спасибо вам, елки зеленые,

зеленые елки мои,

веселые, озаренные,

в иголочках горькой хвои.

Зеленые в зиму и в лето,

зеленые через года.

Я буду всегда молода!

Я с вами поверила в это.

Спасибо вам, елки зеленые,

за то, что вы – все зеленей.

За то, что счастливым масленочком

росла подле ваших корней.

Спасибо вам, елки зеленые,

За то, что ваш колер – не грим.

За то, что – эх, елки зеленые! –

по-русски в беде говорим.

Спасибо вам, елки зеленые,

за вашу высокую вязь,

за то, что свои, не заемные,

и песни, и сказки у вас.

Спасибо вам, елки зеленые,

за первую елку мою.

За то, что вас, елки зеленые,

как прежде, в лицо узнаю.

За то, что не птицы залетные –

мы этой земли семена.

И жизнь будет – елки зеленые! –

такою, какая нужна.

В который раз, неведомым томима,

опять уйдет, опять придет весна.

Она всегда проскальзывает мимо,

меняются лишь только имена.

Опять, когда б подумать хорошенько,

не стоит нарываться на скандал.

Он молод. И к тому же этот Женька

мне никакого повода не дал.

Не знаю я, прекрасно или скверно,

достойно похвалы или смешно,

и пустяку хранить умею верность:

я только раз ходила с ним в кино!

Видали вы: какое достиженье,

в кинотеатр, ах, даже не в кабак!

Но всех задвинул к черту этот Женька

с рассеянной улыбкой на губах.

А чем и зацепил меня он? Ребус!

Ни холодно мне с ним, ни горячо.

Лишь вот когда влезали мы в троллейбус,

ожег рукой, как лазером, плечо.

Быть может, у сюжета нет движенья

и жизнь от новых глупостей спасет,

но я пишу стихи «Тоска по Женьке»,

и что-то там под ложечкой сосет…

Ты меня любишь

яростно, гордо, ласково,

Птицей парящей

небо судьбы распластано.

Ты меня любишь,

болью моей испытана.

Знаю, не бросишь

и не предашь под пытками.

Ты меня любишь,

лепишь, творишь, малюешь…

О, это чудо:

ты меня любишь!

Ночью дневною

тихо придешь, разденешься, –

узнанный мною

вечный сюжет родэновский.

Я подчиняюсь.

Радость непобедимая –

жить в поцелуе,

как существо единое.

Ты меня любишь

и на коне и в рубище.

Так полюбил я,

что меня просто любишь ты.

Я забываюсь,

я говорю: «Прости-прощай!»

Но без тебя я –

вечной любви твоей печаль…

Тихое время ночное.

Ты остаешься со мною.

Чем я тебе помогу?

Может быть, я в том виною:

сердце твое ледяное

я отогреть не могу.

Усни на руке моей!

Ты всех на земле милей.

Как спящая красавица, усни,

Тебя поцелую я,

любовь и печаль моя.

Храни Господь,

тебя храни!

Что-то случилось с тобою,

стало привычною болью.

Ты мне откройся, молю!

Тайной крадется тропою,

льнет к твоему изголовью

лучшее слово: «Люблю!»

Ты – как подбитая птица.

Надо забыть и забыться.

Все перемелется, верь!

Есть и у горя граница.

Чтобы заветному сбыться,

вот – моих рук колыбель!

Сколько в жизни ветров и распутиц!

Горе к счастью вяжется…

Кажется, что больше

ничего не будет.

Это только кажется!

Сколько довелось пройти и встретить

и на все отважиться!

Кажется, что больше

ничего не светит…

Это только кажется!

Ах, где моя гроза,

счастливая гроза моя,

и первая любовь –

как первый бой?!

…А в зеркале глаза –

все те же, те же самые,

в которых – ты со мной,

а я с тобой!

Ты порою по живому рубишь, –

перестань куражиться!

Кажется, что больше

ты меня не любишь…

Это только кажется!

Мы с тобой – в одной, как прежде, стае,

Узел не развяжется.

Кажется, устали и другими стали…

Это только кажется!

Отчего, ну отчего ты сердце губишь?

Стала странная душа твоя глухой.

Я хорошая,

а ты меня не любишь…

Я люблю тебя,

а ты такой плохой!

Сам нашелся, никого я не искала.

Сам явился, заарканив, заманя.

Я люблю тебя,

а ты такой лукавый

Я простая,

но не любишь ты меня.

Я не верю, что с другой ты счастлив будешь,

с той – красивой и неискренней такой.

Я хорошая,

а ты меня не любишь…

Я люблю тебя,

а ты такой плохой.

Но когда пройдут года – и все, что было,

от печалей жизнь отмоет добела,

может, вспомнишь ты,

что я тебя любила,

и поймешь,

какой хорошею была!

К пятидесятилетию Победы

Не ради красной даты,

в которой – жизнь и смерть,

а ради вас, солдаты,

хочу сегодня петь,

про то, что вы – все те же

и в годы без воины:

защита и надежда,

отечества сыны!

Я хочу вам петь, солдаты,

про рассветы и закаты

и про то, что все мы люди

и что жизнь у нас – одна.

Я хочу вам петь, солдаты,

не под грохот канонады…

Верю я, что в мире будет

тишина, а не война!

Порой вам так несладко…

В распутицу и в зной

окоп или палатка –

вам кров и дом родной.

Где сила без предела

вершит неправый суд,

там вечно ваше дело,

святой солдатский труд.

За этот мир в ответе

мучительным путем

мы долго шли к победе,

мы к ней еще идем…