Константин Арбенин - Звери ищут лето

Мы держим путь неведомо куда,
Но мы не с жиру и не с салу бесимся!
Нас в путь ведет заветная звериная мечта,
Чтоб лето длилось восемь-девять месяцев!
То разменяем милю,
То разобьем версту,
Но что-то и в помине
Не видно ту мечту.
Но неувязка эта
Нас не собьёт с пути.
Искать нетрудно лето,
Искать нетрудно лето,
Искать нетрудно лето —
Куда трудней найти!

Признаюсь вам, когда мне плохо спится,
Я по ночам икаю от тоски.
Мне видится, что лето — это пегая ослица
И манною полны её соски!

Не смел бы возражать, но — право слово —
Мне сверху всё немножечко видней,
И вижу я, что лето — это рыжая корова,
А солнце вместо вымени у ней.

Различные картины,
Различные черты,
Но в общем-то едины
Мы в поисках мечты.
А разногласья — это
Не повод унывать.
Ах где ты, наше лето?
Ах где ты, наше лето?
Ах, наше лето, где ты?
Идём тебя искать!

Молчат дрозды, рассвет еще не близок,
Горит над сопками раскосая Луна.
Леса пусты — в них нет приличных лисов,
И я брожу по темной просеке одна.
Выхожу на большую дорогу,
Промышляю умом понемногу.
Лишь бобры, исчезая в тумане,
Уличают во лжи и обмане.
Ну а чем пробавляться лисе
В этом сумрачном диком лесу?
А за то, что обман различают не все,
Я ответственности не несу.

Ручьи оделись в ледяные платья,
Ежи и суслики забылись глупым сном.
Медведь и Волк мне дороги, как братья,
Но я как женщина мечтаю об ином.
Чистый воздух, рыбалка, охота,
Только мне не хватает чего-то.
А бобры, не видавшие жизни,
Обвиняют меня в феминизме.
А куда ещё деться лисе,
Коли не с кем наладить семью?
Ну а в том, что ко мне равнодушны не все,
Я вины своей не признаю.

А мне б рвануть в большой далекий город
И там шустрить, не покладая лап!
Я б утолила свой духовный голод
И всем талантам применение нашла б.
Я бы стала там главная прима,
Я бы всех без труда обхитрила…
А в лесу все одно — вечерами
Маята да дебаты с бобрами.
Вот и все, что осталось лисе
От наивных ее перспектив!
Мне не быть вольной птицею в полной красе,
А кружить рыжей дурой в лесном колесе —
Вот такой невеселый мотив.

Нас у бабуси раньше было двое —
Я серым был, а брат мой бел. И вот
Как раз под прошлый високосный Новый год
Я получил крещенье боевое,
А брат мой — дробь и яблоки в живот.
А ведь когда-то гуси были в чести,
И даже Рим они сумели спасти.
Да нам и целый батальон — ерунда.
Что с других — бульон, то с гуся — вода.
Он лег на стол гусятиной безликой,
Он кончил путь бабусиной едой.
Я ж, удрученный эдакой бедой,
Враз поседел и сделался заикой.
Да, я не белый, братцы, я совсем седой!
А если б нас не уводили на пир,
То мы б спасли не только Рим, но и мир,
Пощипали б легион — только так.
Что с других — мильон, то с гуся — пятак.
Да, мир суров, но я усвоил вкратце
Мысль одного ветеринарного врача.
Он говорил: гусь должен гогоча
С никчёмным серым прошлым расставаться.
И я расстался — задал стрекача.
Но я смеюсь, и, что смешнее всего, —
Что впору мне спасать себя самого.
Вот такие, боже мой, чудеса!
Что другим — помои, гусю — роса.

С Новым годом вас, лесные беглецы!
Щас мы вам устроим фокусы и цирк.
Мы явились к вам из сказочной земли
И сюрпризец — будьте нате — припасли.
Вот мешок, а в том мешке — добра немерено:
Может, брюква там, а может быть, горох?
Закрывайте-ка глаза, дышите медленно
И считайте, как положено, до трех.

Получайте наш обещанный сюрприз!
Вот вам зубы, вот вам когти — берегись!
Мы людишкам вас в обиду не дадим,
Сами быстро и по-доброму съедим.
Пожелайте нам любви и долголетия.
Становитесь — крылья вместе, лапы врозь.
Да на первое, второе и на третие
Рассчитайтесь-ка, пока не началось!

Нам вовеки не избыть своей вины,
Мы раскаянья и трепета полны.
Мы киваем вам повинной головой —
Это голод нас направил на разбой.
Просчитались, завалили напрочь миссию —
Что мы трое стоим против пятерых!
Объявите ж нам в честь праздника амнистию,
Оцените наш естественный порыв!

Я родился поутру
Во сосновом во бору,
В корабельной звонкой роще —
Мне бы быть немного проще!
Зимы в спячке коротал,
Шишек с неба не хватал,
Жил размерено и просто,
Но душа хотела роста.

А по весне в душе запели гусли —
Цыганский табор взял меня с собой.
Так начиналась жизнь моя в искусстве,
Так потерял я творческий покой.
Я цыганку полюбил, я с цыганами ушёл.
Промотался по одежде,
Осрамился по уму.
Поначалу было плохо, дальше стало хорошо.
Знать, башка моя медвежья
Привыкает ко всему.
С этим табором вперед
Мы шагали цельный год.
Я во все дела сувался,
Всесторонне развивался.
Но с цыганочкой своей
Я намаялся, ей-ей!
Все у ней не шито-крыто:
Не любовь — Кармен-сюита!
Я ей назло вязал узлами елки
И во хмелю чебучил черт-те что,
Губил талант, пока в одном поселке
Не повстречался с цирком шапито.
Я циркачку полюбил, от цыганки я ушел.
Убежал от жизни прежней,
Променял вранье на ложь.
Поначалу было плохо, дальше вышло хорошо.
Шкура грубая медвежья
Перетерпит все, что хошь.
Цирковая беготня
Затянула враз меня,
Под влиянием арены
Позабыты перемены!
Но с циркачкой — сущий ад,
У нее матриархат!
Ей тюленей было мало —
Все меня дрессировала.
Я нарезал круги на лисапеде,
Я умножал, дробил и вычитал.
Я стал таким начитанным медведем —
Своей циркачке, право, не чета.
И ушел я навсегда из искусств и из мужей:
Коль на личном фронте туго,
В целом — полная труба.
Поначалу было плохо, дальше стало все хужей.
И опять в медвежий угол
Загнала меня судьба.

Обо мне понавешали на уши всякой лапши:
Мол, и рылом не вышла, и рот у нее до ушей.
Но не видят поэты за рылом изящной души,
Да и я разглядеть не даю —
Гоню любопытных взашей.
Не найдете жемчужину правды в подобном вранье.
Лучше просто спросите — я вам свое кредо открою:
Даже если случилось родиться в свинячьей семье,
То не значит, что нужно всю жизнь оставаться свиньею.
Говорят, что визглива не в меру и слишком грязна,
Обзывают по-всякому: бочка, кадушка, брюзга!
Я другая по сути, да суть моя вряд ли нужна
Тем, которые видят во мне
Лишь сало да окорока.
С поросячьей поры стала я помышлять о другом,
И однажды решила, хлебая баланду из миски:
Даже если свинарник повсюду и свинство кругом,
То не значит, что нужно свинячить и мыслить по-свински.
Все глумятся, и только молочные детки мои
Знают правду про мамку, какой даже боров не знал, —
Как тепло и уютно под боком у мамы Свиньи,
Как суров и трагичен порой
Души поросячьей финал.
Мы теперь породнились и жить будем дружной семьей,
И на поиски лета отправимся общей тропинкой.
И пускай все чужие меня называют Свиньей,
Вы отныне меня называйте по-дружески Свинкой.

Здрасьте, звери. Вы ли это
Пели только что про лето?
Как живёте, звери? Хорошо?
Совесть никого не беспокоит?
Я ж насилу, звери, вас нашёл!
Девять вёрст исколесил в погоне!
Думал, вас медведь задрал,
Или волк живьём сожрал!
Я почти полдня бродил по бурелому,
Заблудился, перемёрз, жевал солому,
Не присел ни на минутку на пенек,
Сам себя едва сберег от паники,
А у них тут — новогодний огонек,
Да ещё с волками же в компании!
Мы их дома, прямо скажем, заждались,
А они гостят у медведей и лис!