Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

В последний вечер мая

Резвился звездопад,

И звёздочка шальная

Упала в Летний сад.

В кустах переоделась,

Припрятала лучи.

Украдкой огляделась

И вышла…свет в ночи.

У нового фонтана

Ей встретился Поэт.

Двухтомником романа

Они оставят след…

Устала и забросила дела,

Ушла от всех и окунулась в книжки.

И вдруг в них письма старые нашла

От первого любимого мальчишки.

Одно уж пожелтело… в том письме

Его слова смешной любовью дышат.

В его пятнадцать лет. Да кто он мне,

Что про любовь с ошибками мне пишет?

Корявый почерк… Просто буква «Ц»…

И сердце со стрелою. И ромашка.

И красной ручкой приписал в конце

Без запятой: «Люблю тебя Наташка»…

Я в школе тридцать лет преподаю…

И каждый раз, тетради проверяя,

В мальчишке каждом я его люблю,

Им с нежностью ошибки исправляя.

Свинцовое небо упало

В холодные воды Невы.

О Боже, как холодно стало,

Что даже оскалились львы.

О Боже, как холодно стало,

Как будто ушёл лучший друг.

Природа всегда удивляла

Причудами Санкт-Петербург.

Но в холоде, в сумраке мглистом,

Ты помни, что это пройдёт…

И ангел, как лучик искристый,

Нам снова с небес подмигнёт.

Ты знаешь, а разлуки я люблю.

Я в мыслях о тебе и день и вечер.

Я капельки любви своей коплю,

Чтоб полной чашей их отдать при встрече.

Ты знаешь, а разлуки мне нужны.

Тебе стихи и песни я слагаю.

И средь вечерней звёздной тишины

Твои глаза и руки вспоминаю.

Ты знаешь, чем разлуки хороши?

Вот нет тебя, а в мыслях я с тобою.

И нежные движения души

Я утром солнцу, как тебе, открою.

Ты знаешь, ты мой самый близкий друг.

Как здорово, когда мы вместе снова.

Но не хочу любви я без разлук.

Я подождать, чтоб встретиться, готова…

Глаза насытиться не могут

Рассвета нежной красотой.

Шепчу молитву, славлю Бога...

И верю я, что он со мной.

А нашей Чёрной речки нет черней.

Ведь здесь «погиб поэт, невольник чести».

Сюда несу цветы, и всё сильней

Я чувствую, что сердце не на месте —

Как будто потеряла я отца,

Что мне открыл в поэзию дорогу.

Стучатся строчки прямо к нам в сердца

И в них вселяют странную тревогу.

Тоскуют без поэта острова —

И Летний сад, и липы вековые.

Скорбит и плачет Мойка, как вдова,

Но… Наполняют нас стихи живые.

Великий Пушкин, солнечный поэт,

Живёт в сердцах и душах поколений.

Чернее нашей Чёрной речки нет…

Но Петербург хранит волшебный свет,

Что миру подарил наш добрый гений.

Я видела: в лужу смотрелась луна,

Подумалось ей, что она не одна.

Что в мире подлунном, где ей не бывать,

Двойняшку-сестру удалось повидать.

Луна улыбнулась – ей лужа в ответ.

И кто вам сказал, что взаимности нет?..

Луна укатилась – и в луже темно.

Ну просто большое сырое пятно.

Солнце часто прячется, исчезает где-то,

Снова за окошком умирает лето.

Всё могло быть плохо, но сентябрь-проказник

Маскирует похороны под великий праздник.

Воздух сделал терпким и немного пряным,

Все вокруг завесил жёлтым и багряным,

Чтобы, опьянённые красотой-дурманом,

Мы не заподозрили подлого обмана.

Скоро всё закончится ноябрём холодным,

Лето будет съедено осенью голодной.

И тогда однажды, в первый день морозный,

Все обман заметят, только будет поздно.

А пока так славно и тепло на свете,

Только дождик плачет о погибшем лете….

Придёшь ты, тоску прогонишь,

Ноябрь обращая в бегство,

Ты в жизнь мою снова входишь,

Как светлый кусочек детства.

Вдвоём тишину разбудим

И сядем за чай с вареньем,

Мы чайной ложечкой будем

Мешать разноцветные тени.

И праздник, и новые песни,

Цветы, на столе – конфеты…

Мы живы, мы снова вместе,

И скоро вернётся лето.

Прости меня, любимый город.

В грязи, руинах и снегу

Ты мне всегда предельно дорог.

Твой светлый образ берегу

И в дальних странах, и в болезни,

Когда уныньем сломлен дух,

Я вспоминаю ветра песни

И тёплый тополиный пух,

Парад дворцов, мосты литые,

Каналов спутанную сеть,

Соборов купола златые

И шпилей острых в небе медь.

Державный блеск былой столицы

Твои дома ещё хранят.

Но сила каменной десницы

Ослабла. Нет пути назад.

Зов Командора нам не слышен,

А в бывшей роскоши палат

Тихонько шебуршарят мыши

И нет замков у царских врат.

Мелькнёт лицо дворянской стати

Среди заносчивой толпы

Лишь на секунду.

Дождь и слякоть

Вмиг слижут чуждые следы.

И всё. В изгнанье было слово

Заступничества и любви.

Остался лёд. Зимы оковы

И отблеск подвигов твоих.

Прости меня, любимый город!

Я, память прошлого храня,

Ничто – ни делом и ни словом

Не в силах сделать для тебя!

Мне хочется с тобой поговорить.

Не на́ людях. А в тишине, спокойно.

В уединенье от знакомых лиц,

Приветствий, объяснений недостойных.

Мне хочется с тобой поговорить,

Чтоб ясным было слово диалога.

«Как ты живёшь? Что думаешь?» – спросить.

«Когда в последний раз ты слышал Бога?»

«Как там погода? Пишешь ли стихи?

Или украдкой по ночам играешь

В компьютерные игры?»

Ты прости...

Такой вопрос, наверно, – против правил!

Мне хочется с тобой поговорить.

Неспешно. Не скрываясь и не ссорясь.

Так узелком разорванную нить

Связать швея старается на совесть.

Мне хочется с тобой поговорить...

А поутру – ещё белей, чем днём.

Вот выпал снег и не успел растаять,

никем ещё не тронут, и на нём

лишь свежий след от первого трамвая.

Он слишком бел, и так кристально чист,

что в городе белей и первозданней…

Черны стволы, и ни единый лист

не полетит по ветру синью ранней.

И кажется мне ясным и простым

Всё, что сомненьем было и обманом

на улице, не шумной и не пьяной,

над городом, совсем ещё ночным…

Однажды я пойму, что не люблю,

с предельной ясностью, без всякой злобы,

что не смогу быть верною до гроба

и не возьму в подарок жизнь твою…

За что ревнуешь? Нету никакой

любви во мне, и звуки никакие

не потревожат мёртвую стихию,

а только звон ветвей над головой,

пустые кроны и стволы нагие…

И кажется, что вовсе не умру,

пока зима такая молодая,

пока снега однажды не растают

под звон капели, рано поутру…

Конец иллюзий? Мудрости начало?

Минут бессмысленное воровство?

Я знаю жизнь – от шляпки до скандала,

Предел – всему. Бездонность Ничего,

Салатик из травы, когда, бывало,

Недосыпала пряностей в него,

И страсти – жар. И песни – колдовство.

И тишину полночного квартала,

И крики, и неистовство толпы,

Послать за Геркулесовы Столпы [1]

Готовой неугодных… Только срок

Безумию – давно определён.

Алхимик-Время, как ты ни учён —

Что мне сейчас твой золотой песок?

… И листьев нет, но далеко зима,

В сиянье полдня растворились тени

И кажется, что даже смерть сама

Прозрачна и тиха, как день осенний.

В безмолвье том – предчувствие зимы.

Застыли отшуршавшие аллеи.

И смерть всё меньше отрицаем мы,

Всё легче примиряемся мы с нею.

Продрогшие чёрные ветки осин,

Трава прошлогодняя стынет белёсо,

И кажется, в целой Вселенной – один…

Незваная, серая, дряхлая осень.

Обманутых птиц не слышны голоса,

И плещет на речке не рыба, а ветер.

Я щепкой «Весна» на песке написал —

И стало немного уютней на свете.

Какая славная погода,

Уютно дождик моросит.

И сердце чувствует свободу,

Как полюс чувствует магнит.

Набухла сыростью одежда,

Промокли ноги и душа.

Наверно скептик ни гроша

Не дал бы даже за надежду

На то, что будет впереди

Когда-нибудь тепло и сухо:

По всей Вселенной льют дожди

Суровым испытаньем духа.

А я пожертвую грошом.

Здесь нет ни капельки бравады:

Мне это в самом деле надо…

Да нет, мне, правда, – хорошо.

Арсению Дубину, петербургскому историку и светлому человеку

Пойдём гулять по Миллионной,

Вниз, по течению Невы,

Там ночью белой и бессонной

Мы будем с городом на Вы.

Как будто гостем из Помпеи

Возникнет Мраморный дворец,