Николай Некрасов - Кому на Руси жить хорошо

------------

"Ой, батюшки, есть хочется!" Сказал упалым голосом Один мужик; из пещура Достал краюху - ест. "Поют они без голосу, А слушать - дрожь по волосу!" Сказал другой мужик. И правда, что не голосом Нутром - свою "Голодную" Пропели вахлаки. Иной во время пения Стал на ноги, показывал, Как шел мужик расслабленный, Как сон долил голодного, Как ветер колыхал. И были строги, медленны Движенья. Спев "Голодную". Шатаясь, как разбитые. Гуськом пошли к ведерочку И выпили певцы. "Дерзай!" - за ними слышится Дьячково слово; сын его Григорий, крестник старосты, Подходит к землякам. "Хошь водки?" - Пил достаточно. Что тут у вас случилося? Как в воду вы опущены?.. - "Мы?.. что ты?.." Насторожились, Влас положил на крестника Широкую ладонь. - Неволя к вам вернулася? Погонят вас на барщину? Луга у вас отобраны? - "Луга-то?.. Шутишь, брат!" - Так что ж переменилося?.. Закаркали "Голодную", Накликать голод хочется? - "Никак и впрямь ништо!" Клим как из пушки выпалил; У многих зачесалися Затылки, шепот слышится: "Никак и впрямь ништо!" "Пей, вахлачки, погуливай! Все ладно, все по-нашему, Как было ждано-гадано. Не вешай головы!" - По-нашему ли Климушка? А Глеб-то?..

Потолковано Немало: в рот положено. Что не они ответчики За Глеба окаянного, Всему виною: крепь! - Змея родит змеенышей. А крепь - грехи помещика, Грех Якова несчастного, Грех Глеба родила! Нет крепи - нет помещика, До петли доводящего Усердного раба, Нет крепи - нет дворового, Самоубийством мстящего Злодею своему, Нет крепи - Глеба нового Не будет на Руси! Всех пристальней, всех радостней Прослушал Гришу Пров: Осклабился, товарищам Сказал победным голосом: "Мотайте-ка на ус!" Пошло, толпой подхвачено, О крепи слово верное Трепаться: "Нет змеи Не будет и змеенышей!" Клим Яковлев Игнатия Опять ругнул: "Дурак же ты!" Чуть-чуть не подрались! Дьячок рыдал над Гришею: "Создаст же бог головушку! Недаром порывается В Москву, в новорситет!" А Влас его поглаживал: "Дай бог тебе и серебра, И золотца, дай умную, Здоровую жену!" - Не надо мне ни серебра, Ни золота, а дай господь, Чтоб землякам моим И каждому крестьянину Жилось вольготно-весело На всей святой Руси! Зардевшись, словно девушка, Сказал из сердца самого Григорий - и ушел.

Светает. Снаряжаются Подводчики. "Эй, Влас Ильич! Иди сюда, гляди, кто здесь!" Сказал Игнатий Прохоров, Взяв к бревнам приваленную Дугу. Подходит Влас, За ним бегом Клим Яковлев, За Климом - наши странники (Им дело до всего): За бревнами, где нищие Вповалку спали с вечера, Лежал какой-то смученный, Избитый человек; На нем одежа новая, Да только вся изорвана. На шее красный шелковый Платок, рубаха красная, Жилетка и часы. Нагнулся Лавин к спящему, Взглянул и с криком: "Бей его!" Пнул в зубы каблуком. Вскочил детина, мутные Протер глаза, а Влас его Тем временем в скулу. Как крыса прищемленная, Детина пискнул жалобно И к лесу! Ноги длинные, Бежит - земля дрожит! Четыре парня бросились В погоню за детиною, Народ кричал им: "Бей его!", Пока в лесу не скрылися И парни, и беглец. "Что за мужчина? - старосту Допытывали странники. За что его тузят?" - Не знаем, так наказано Нам из села из Тискова, Что буде где покажется Егорка Шутов - бить его! И бьем. Подъедут тисковцы. Расскажут. Удоволили? Спросил старик вернувшихся С погони молодцов. "Догнали, удоводили! Побег к Кузьмо-Демьянскому, Там, видно, переправиться За Волгу норовит". "Чудной народ! бьют сонного. За что про что не знаючи..." - Коли всем миром ведено: "Бей!" - стало, есть за что! Прикрикнул Влас на странников. Не ветрогоны тисковцы, Давно ли там десятого Пороли?.. Не до шуток им. Гнусь-человек! - Не бить его, Так уж кого и бить? Не нам одним наказано: От Тискова по Волге-то Тут деревень четырнадцать, Чай, через все четырнадцать Прогнали, как сквозь строй! Притихли наши странники. Узнать-то им желательно, В чем штука? да прогневался И так уж дядя Влас.

Совсем светло. Позавтракать Мужьям хозяйки вынесли: Ватрушки с творогом. Гусятина (прогнали тут Гусей; три затомилися, Мужик их нес под мышкою: "Продай! помрут до городу!" Купили ни за что). Как пьет мужик, толковано Немало, а не всякому Известно, как он ест. Жаднее на говядину, Чем на вино, бросается. Был тут непьющий каменщик, Так опьянел с гусятины, Начто твое вино! Чу! слышен крик: "Кто едет-то! Кто едет-то!" Наклюнулось Еще подспорье шумному Веселью вахлаков. Воз с сеном приближается, Высоко на возу Сидит солдат Овсяников, Верст на двадцать в окружности Знакомый мужикам, И рядом с ним Устиньюшка, Сироточка-племянница, Поддержка старика. Райком кормился дедушка, Москву да Кремль показывал, Вдруг инструмент испортился, А капиталу нет! Три желтенькие ложечки Купил - так не приходятся Заученные натвердо Присловья к новой музыке, Народа не смешат! Хитер солдат! по времени Слова придумал новые, И ложки в ход пошли. Обрадовались старому: "Здорово, дедко! спрыгни-ка, Да выпей с нами рюмочку, Да в ложечки ударь!" - Забраться-то забрался я, А как сойду, не ведаю: Ведет! - "Небось до города Опять за полной пенцией? Да город-то сгорел!" - Сгорел? И поделом ему! Сгорел? Так я до Питера! "Чай, по чугунке тронешься?" Служивый посвистал: - Недолго послужила ты Народу православному, Чугунка бусурманская! Была ты нам люба. Как от Москвы до Питера Возила за три рублика, А коли семь-то рубликов Платить, так черт с тобой! "А ты ударь-ка в ложечки, Сказал солдату староста, Народу подгулявшего Покуда тут достаточно. Авось дела поправятся. Орудуй живо, Клим!" (Влас Клима недолюбливал, А чуть делишко трудное, Тотчас к нему: "Орудуй, Клим!", А Клим тому и рад.) Спустили с возу дедушку, Солдат был хрупок на ноги, Высок и тощ до крайности; На нем сюртук с медалями Висел, как на шесте. Нельзя сказать, чтоб доброе Лицо имел, особенно Когда сводило старого Черт чертом! Рот ощерится. Глаза - что угольки! Солдат ударил в ложечки, Что было вплоть до берегу Народу - всё сбегается. Ударил - и запел:

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

Пули немецкие,

Пули турецкие,

Пули французские,

Палочки русские!

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет.

Смерти нет.

Ну-тка, с редута-то с первого номеру, Ну-тка, с Георгием - по миру, по миру!

У богатого,

У богатины,

Чуть не подняли

На рогатину.

Весь в гвоздях забор

Ощетинился,

А хозяин, вор,

Оскотинился.

Нет у бедного

Гроша медного:

Не взыщи, солдат!"

- "И не надо, брат!"

Тошен свет,

Хлеба нет,

Крова нет,

Смерти нет.

Только трех Матрен

Да Луку с Петром

Помяну добром.

У Луки с Петром

Табачку нюхнем,

А у трех Матрен

Провиант найдем.

У первой Матрены

Груздочки ядрены.

Матрена вторая

Несет каравая, У третьей водицы попью из ковша: Вода ключевая, а мера - душа!

Тошен свет,

Правды нет,

Жизнь тошна,

Боль сильна.

-------------

Служивого задергало. Опершись на Устиньюшку, Он поднял ногу левую И стал ее раскачивать, Как гирю на весу; Проделал то же с правою, Ругнулся: "Жизнь проклятая!" И вдруг на обе стал. "Орудуй. Клим!" По-питерски Клим дело оборудовал: По блюдцу деревянному Дал дяде и племяннице. Поставил их рядком, А сам вскочил на бревнышко И громко крикнул: "Слушайте!" (Служивый не выдерживал И часто в речь крестьянина Вставлял словечко меткое И в ложечки стучал.)

Клим

Колода есть дубовая У моего двора, Лежит давно: измладости Колю на ней дрова, Так та не столь изранена, Как господин служивенький. Взгляните: в чем душа!

Солдат

Пули немецкие, Пули турецкие. Пули французские, Палочки русские.

Клим

А пенциону полного Не вышло, забракованы Все раны старика; Взглянул помощник лекаря, Сказал: "Второразрядные! По ним и пенцион".

Солдат

Полного выдать не велено: Сердце насквозь не прострелено! (Служивый всхлипнул; в ложечки Хотел ударить, - скорчило! Не будь при нем Устиньюшки, Упал бы старина.)

Клим

Солдат опять с прошением. Вершками раны смерили И оценили каждую Чуть-чуть не в медный грош. Так мерил пристав следственный Побои на подравшихся На рынке мужиках: "Под правым глазом ссадина Величиной с двугривенный, В средине лба пробоина В целковый. Итого: На рубль пятнадцать с деньгою Побоев..." Приравняем ли К побоищу базарному Войну под Севастополем, Где лил солдатик кровь?

Солдат

Только горами не двигали, А на редуты как прыгали! Зайцами, белками, дикими кошками. Там и простился я с ножками, С адского грохоту, свисту оглох, С русского голоду чуть не подох!

Клим

Ему бы в Питер надобно До комитета раненых, Пеш до Москвы дотянется, А дальше как? Чугунка-то Кусаться начала!

Солдат Важная барыня! гордая барыня! Ходит, змеею шипит: "Пусто вам! пусто вам! пусто вам!" Русской деревне кричит; В рожу крестьянину фыркает, Давит, увечит, кувыркает, Скоро весь русский народ Чище метлы подметет.

-------------------------------------------------------------------------------Солдат слегка притопывал. И слышалось, как стукалась Сухая кость о кость, А Клим молчал: уж двинулся К служивому народ. Все дали: по копеечке, По грошу, на тарелочках Рублишко набрался...