Симон Осиашвили - Мамины глаза

Как я молод был, как глаза горели!..
И сжигал я жизнь, словно не моя…
Но растаял дым молодого хмеля —
И однажды вдруг растерялся я.

Вроде все при мне: и друзья и деньги,
И в любой конец взять могу билет,
И подруга есть, и гуляют дети —
Вроде все при мне, только счастья нет.

Мне небо с овчинку, мой поезд ушел,
Мне небо с овчинку – и бог мне не в помощь…
Полжизни потратил, а что я нашел?
Лишь небо с овчинку да пьяную полночь.

Видно, правы те, кто давно сказали:
В жизни счастья нет, разве только вид…
Так плесну в стакан я глоток печали —
Все бы ничего, да душа болит.

Ах, душа, душа! Где ж была ты раньше?!
Ты б явилась мне двадцать лет назад.
А теперь-то что? Буду жить я дальше,
Буду жить как жил, сам себе не рад.

Как трудно быть самим собой, самим собой и только,
И отыскать из всех дорог единственно свою,
И все соблазны обойти, а их бывало столько…
Да что об этом говорить, я лучше вам спою.

Не раз несла меня волна на легкую дорогу,
Но я не покорялся, я искал девятый вал,
Чтоб песня отзвучавшая пронзала вас тревогой —
Ведь сцена не кончается, а переходит в зал.

И в жизни и на сцене я найти себя пытаюсь,
На каждое мгновение смотрю как на дебют…
Качаюсь я, как маятник, как маятник, качаюсь,
И стрелки очень медленно, но все-таки – идут!

Когда стихает музыка, кончаются концерты,
Приходит одиночество, но не оно страшит —
Лишь только б вы поверили, что я пою от сердца,
А если не поверите – зачем тогда мне жить?..

И вы мне правду трудную, пожалуйста, простите,
Пожалуйста, простите мне, что голос мой дрожит…
Но я пока еще пою, еще пою, поймите —
И песня не кончается, а переходит в жизнь!

Как жестоко хохочет эхо,
Словно камни летят со скал —
Не бывает больнее смеха,
Чем когда тебя зал освистал.

Не бывает чернее ночи,
Чем беззвездная эта ночь…
Но хотя концерт и окончен,
Уберите занавес прочь!

Я начну свой концерт сначала,
Ничего, что погашен свет, —
Буду петь для пустого зала,
Раз другого теперь уже нет.

И мороз пробежит по коже —
Я забуду, что зал пустой…
После слез улыбка дороже —
Улыбнитесь вместе со мной!

Я смотрю в окно: там мелькают фонари —
И куда я мчусь, я не знаю до поры.
Еду просто так по пустынной мостовой —
И душа моя не находит путь домой.

Я смотрю в окно: там гуляет листопад —
Загулять бы с ним я и сам сегодня рад…
Я немного пьян и чертовски одинок —
И несет меня жизнь словно сорванный листок.

Сорванный листок по дороге кружится,
Сорванный листок всем бродягам родня,
Сорванный листок как бездомная птица,
Сорванный листок – это не про меня.

Я смотрю в окно на развилку двух дорог:
Ждут меня друзья – значит, я не одинок.
Мы заварим чай или просто помолчим —
И от всех дверей вдруг отыщутся ключи.

Я смотрю в окно: там давно уже рассвет —
И до ночи мне никакого дела нет,
Еду просто так, улыбаясь без причин:
Лучше, чем езда, нет лекарства для мужчин.

Что-то вдруг не стало в жизни радости,
И живу, как будто воз везу:
Вроде далеко еще до старости —
Но не стало сил шагнуть в грозу.

И друзья былые усмехаются,
И подруги смотрят свысока —
Но пока что песня не кончается:
Я еще спою наверняка!

Будет, будет праздник и на нашей улице,
Будет, будет праздник, светлый и хмельной —
И моя печаль-тоска забудется —
Будет праздник, будет праздник мой!

Мне бы только это время выстоять,
Мне бы только снова стать живым —
Чтоб на эти холостые выстрелы
Я сумел ответить боевым.

Чтобы радость закипала бурная:
«Я еще могу, еще могу!»,
Чтобы голова кружилась буйная,
И цветы всходили на снегу…

         Торопился выйти в люди,
         Да не соразмерил прыть,
         Думал, буду иль не буду
         Вместо «быть или не быть?».
         И судьба меня швыряла
         Из кювета под откос,
         И подняться не давала
         Да не в шутку, а всерьез.

Не бей лежачего, судьба, не бей лежачего,
Дай мне шанс еще разок подняться…
Очень больно становиться неудачником,
Но еще больнее – оставаться.

         Сколько я в аду кромешном
         Горьких чарок пропустил,
         Сколько раз, бродяга грешный,
         Божьей милости просил,
         Чтоб сыграть с судьбою в кости
         И ее разделать в дым:
         Я ведь к ней пришел не в гости —
         Я явился за своим.

Я соберу своих друзей,
Которых я сто лет не видел,
И усажу их потесней —
Пусть в тесноте, да не в обиде.
Мы вспомним вкус тех сладких дней,
Когда нам было восемнадцать —
Чтоб захотелось танцевать и целоваться,
Я соберу своих друзей…

Я соберу своих друзей,
У каждого свои итоги:
К кому-то жизнь была добрей,
А с кем-то, может быть, и строгой —
И все-таки она мудрей,
Чем в молодые годы мнилось, —
И что бы с ними в этой жизни
                                      ни случилось,
Я соберу своих друзей!

Я соберу своих друзей,
Чтоб им за все сказать спасибо,
Сказать, что нет других людей
Таких же умных и красивых.
И молодых календарей
Совсем не надо им бояться —
Чтоб оставалось нам всегда
                                    по восемнадцать,
Я соберу своих друзей.

Мы дружили, потому что не могли не дружить,
Потому что рука ищет руку,
Мы любили, потому что не могли не любить,
Не могли обойтись друг без друга.
И мы дружим, потому что между нами судьба,
Та, которую мы разделили,
И мы любим, потому что неподвластно годам
То, что в юности мы полюбили.

Ну вот и все пришли,
Кто когда-то был рядом,
Кто был со мной, а теперь,
Теперь далеко…
Каждый тронул меня,
Кто улыбкой, кто взглядом,
Каждый словом согрел —
И мне стало легко.

Мне сейчас так легко,
Как бывало в семнадцать,
Тают годы мои
В сигаретном дыму…
Мне сейчас так легко
И грустить и смеяться,
Мне сейчас так легко…
Не пойму – почему?

Спасибо вам, друзья,
За ушедшую юность,
За то, что в жизни моей
Остался ваш след.
Пусть всего лишь на миг
Вы ко мне все вернулись —
Мне сейчас так легко,
Словно нет этих лет.

Столько лет я топчу эту землю —
И столько лет без ума от нее…
Пусть жизнь была полосатой, как зебра,
Но все-таки я сумел сделать что-то свое.

Столько лет слушал я это небо —
И столько лет только музыкой жив:
Под шум дождя и мелодию снега
Я жизнь положить сумел на нехитрый мотив.

Я живу, чтоб в минуты печали
Простой напев утешенье дарил, —
И пусть не все у меня получалось,
Но все-таки столько лет я недаром прожил.

Еще мне предстоит быть стариком,
жить, опасаясь смерти скорой,
воспоминания тревожить шепотком,
в словах детей выискивать укоры.

Трясущейся рукой нести огонь
из кухни в комнату, чтоб печку затопить,
и долго-долго не согреть ладонь,
и вспомнить что-то, и опять забыть.

Прислушиваться, проверять замки,
остерегаться сотен разных бед,
и, ощутив бессилие руки,
не верить, что иной развязки – нет.

Я предал все, о чем не написал,
что называл не бытием, а бытом —
прокисший запах коммунальных битв,
раздор трамвайный, уличный скандал.

Нет пустяков – есть пустота души,
На родине – забвенье об Отчизне.
Как будто в этом есть особый шик:
взглянув в окно – и не заметить жизни.

Признанье это что-нибудь да значит…
Так дай судьбы преодолеть межу
меж бытием и бытом. А иначе
я все предам – о чем ни напишу.