Антон Дельвиг - Полное собрание стихотворений

Ох, тетенька! ох, Анна Львовна,
Василья Львовича сестра!
Была ты к маменьке любовна,
Была ты к папеньке добра,
Была ты Лизаветой Львовной
Любима больше серебра;
Матвей Михайлович как кровный
Тебя встречал среди двора.
Давно ли с Ольгою Сергевной,
Со Львом Сергеичем давно ль,
Как бы на смех судьбине гневной,
Ты разделяла хлеб да соль.
Увы! Зачем Василий Львович
Твой гроб стихами обмочил,
Или зачем подлец попович
Его Красовский пропустил!

Наш приятель, Пушкин Лёв,
Не лишен рассудка:
И с шампанским жирный плов,
И с груздями утка
Нам докажут лучше слов,
Что он более здоров
Силою желудка.

Федор Глинка молодец -
Псалмы сочиняет,
Его хвалит Бог-отец,
Бог-сын потакает;
Дух святой, известный лжец,
Говорит, что он певец…
Болтает, болтает.

Ты дочь любимая и важной Мельпомены
И резвой Талии, ты создана пленять
И прелестью игры их храм одушевлять,
Как Амфион немые стены.

Где я, несчастная? Весь дух мой возмущен!
Что зрела, слышала? то истина иль сон?
Не узнаю себя, бегу и цепенею.
Не слышатся ль мне шум и песни Гименею?
Так, торжеством Коринф гремит в своих стенах,
Отверсты храмы все, все алтари в цветах!
Пир, ненавистный мне, спеша, приготовляют;
Все, все неверного с Креузой прославляют.
Язон — кто б думать мог? — Язон мне изменил;
От ложа он жену позорно удалил!
Что говорю — жену? Несчастная Медея!
Нет для тебя надежд! нет боле Гименея!
Неверный, разорвал он узы брака сам.
О боги-мстители, я прибегаю к вам!
Вы слышали его обеты, уверенье,
Карайте дерзкого, отмстите оскорбленье.
О солнце, ты ль меня оставишь в бедстве сем?
Тебе родитель мой обязан бытием;
Ты видишь от небес бесчестие Медеи
И светишь на Коринф? и зрят тебя злодеи?
Перемени свой путь, ты отврати свой зрак
И погрузи весь мир в смятение и мрак!
Или — твоих коней вручи мне с колесницей:
В прах все я превращу под мстительной десницей,
С их пламенем на Истм Медея упадет,
И разгромит Коринф и дерзкий с ним народ.
И страшный гнев ее, с самой природой споря,
Облегшие Коринф соединит два моря.
Но тщетные мольбы! и мне ль в моих бедах,
Мне ль помощи искать теперь на небесах?
Нет, вы, подземные богини эвмениды!
Придите вы опять Медеины обиды!
Всю к человечеству мы жалость умертвим;
Всю черноту волшебств здесь к трепету явим.
Пусть кровь дымящая, пусть мертвых бледны виды
На Истме то явят, что зрели средь Колхиды.
Нет! в злодеянии и то мы превзойдем;
Тогда, от младости неопытная в нем,
Душою чистою, невинной я любила,
Тогда длань робкую одна любовь водила,
Теперь и ненависть, и горесть, и любовь
Неистовым огнем мою волнуют кровь.
Чего сей лютый огнь, чего не предвещает?
Злодейство съединив, пусть нас и разлучает.

Ты знаешь, за любовь чем платит мне Язон?
И до чего, увы! простер измену он?
Креузу он избрал; их брак уготовлют;
А мне позор и смерть! — Когда сей брак свершают?

Царица! завтра брак желают совершить.

Как, завтра? краток миг! мне должно поспешить;
Воспользуемся им.

Жестокою судьбою
Вдруг столько горестей излито над тобою.

Но что сравняется с сей горестью одной?
Язон, кто б думать мог? Язон убийца мой!
Неверный, в торжестве с надменною царицей
Меня он, как рабу, влачит за колесницей,
Меня, которая пожертвовала всем:
Отчизной, счастьем, и троном, и отцом;
Все с пламенной душой я в жертву приносила,
И от него за все одной любви просила;
Бесчеловечный! он и в ней мне отказал!
Но мало этого: Язон меня изгнал -
Под чуждым небом сим, в стране иноплеменной
Оставил преданной, бесславною, презренной,
Где за злодейства я жду мщенья одного,
А я злодейства те свершила для него.

За недостойное любви твое забвенье
Оставь неверного, питай к нему презренье,
И духа торжество ты над судьбой яви.

Но как торжествовать над властию любви?
Несчастная! я все смущаю заклинаньем;
Мой всемогущий глас колеблет всем созданьем:
Над всем я властвую, все в силах побеждать,
Из сердца нет лишь сил неверного изгнать!
Любовь сильней меня, не внемлет заклинаньям,
Смеется чарам и всем моим терзаньям!
Она в душе с изменником моим.
Люблю, что говорю? я вся пылаю им;
Вновь для него предать отечество готова,
Вновь для него пошла б скитаться без покрова…

Но вспомни — для кого? К кому питаешь страсть?
О! гибельной любви мучительная власть!
Медея, о тебе нельзя не сокрушиться…

Родопа, но меня нельзя не страшиться!
Без кар никто не делал мне обид.
Но где теперь Язон? и что он говорит?

Увы! Креузы он колени обнимает,
Лишь с нею говорит и с нею лишь пылает.

Кровь вероломного Медея отомстит.
Умрет мой враг! и что за страх меня томит?
Давно ль и от чего Медея робкой стала?
Иль брата лишь убить рука ее дерзала?
Невинных поражать нетрудно было ей,
Так пощажу ль того, кто смертный мой злодей.
Пусть гибнет!.. но увы, какое ослепленье!
Чтоб он погиб, герой, любовь, мое творенье,
Предмет моих трудов, забот, злодейств самих.
Нет, нет, он не умрет, он мука дней моих!
Его Креон склонил на брак, мне не стерпимый,
В Креона обратим мы гнев неумолимый:
Тиран лишил меня супруга моего,
И месть ужасная да поразит его!

Умерь, царица, ты жестокое мученье;
Ах, удержись, иль скрой души твоей волненье!
Я слышу шум. Идут, сей нервный гнев сокрой.
Царица, вот Креон, враг ненавистный твой!

Язон и дочь моя уже судьбу свершили,
И граду торжество их брака известили.
Медея! как твоя судьбина не грустна,
Язона и меня оставить ты должна.
Здесь радости твое лишь сердце потревожат;
Оставь сии места, пусть мук они не множат.
Покорствуя судьбе, оставь ты мой народ,
Пусть в пристань верную тебя судьба ведет.
Того Акаст, Коринф и просят, и желают,
И мир ценою сей друг другу обещают,
Сей мир положишь ты обытием твоим.
Вотще противился б я подданым моим;
К тебе их ненависть с днем каждым возрастает,
Их злобы и моя вся власть не обуздает.
Какой ярем народ в пылу не сокрушит?
Сей яростный поток чей остановит щит?
Ты, необузданных страшася исступленья,
В одном изгнании ищи себе спасенья.
То рок тебе велит, покой наш, жизнь твоя.
Вот что, для польз твоих, открыть счел нужным я.