Федор Сологуб (Тетерников) - Пламенный круг

Воля к жизни, воля злая,

Направляет пылкий ток, -

Ты куешь, не уставая,

Телу радость и порок.

Дни и ночи ты торопишь,

Будишь, слабого, меня,

И мои сомненья топишь

В нескончаемости дня.

Я безлепицей измучен.

Житие кляну мое.

Твой тяжелый стук мне скучен,

Сердце бедное мое.

Мы - пленённые звери,

Голосим, как умеем.

Глухо заперты двери,

Мы открыть их не смеем.

Если сердце преданиям верно,

Утешаясь лаем, мы лаем.

Что в зверинце зловонно и скверно,

Мы забыли давно, мы не знаем.

К повторениям сердце привычно, -

Однозвучно и скучно кукуем.

Все в зверинце безлично, обычно.

Мы о воле давно не тоскуем.

Мы - пленённые звери,

Голосим, как умеем.

Глухо заперты двери,

Мы открыть их не смеем.

В дневных лучах и в сонной мгле,

В моей траве, в моей земле,

В моих кустах я схоронил

Мечты о жизни, клады сил,

И окружился я стеной,

Мой свет померк передо мной,

И я забыл, давно забыл,

Где притаились клады сил.

Порой, взобравшись по стене,

Сижу печально на окне, -

И силы спят в земле сырой,

Под неподвижною травой.

Как пробудить их? Как воззвать?

Иль им вовеки мирно спать,

А мне холодной тишиной

Томиться вечно за стеной?

Объята мглою вещих теней,

Она восходит в темный храм.

Дрожат стопы от холода ступеней,

И грозен мрак тоскующим очам.

И будут ли услышаны моленья?

Или навек от жизненных тревог

В недостижимые селенья

Сокрылся Бог?

Во мгле мерцают слабые лампады,

К стопам приник тяжелый холод плит.

Темны столпов недвижные громады, -

Она стоит, и плачет, и дрожит.

О, для чего в усердьи богомольном

Она спешила в храм идти!

Как вознести мольбы о дольнем!

Всему начертаны пути.

Суровый звук моих стихов -

Печальный отзвук дальной речи.

Не ты ль мои склоняешь плечи,

О, вдохновенье горьких слов?

Во мгле почиет день туманный,

Воздвигся мир вокруг стеной,

И нет пути передо мной

К стране, вотще обетованной.

И только звук, неясный звук

Порой доносится оттуда,

Но в долгом ожиданьи чуда

Забыть ли горечь долгих мук!

Державные боги,

Властители радостных стран!

Устал я от трудной дороги,

И пылью покрылися ноги,

И кровью из ран.

Так надо, так надо, -

Мне вещий ваш ворон твердит.

В чертогах небесных отрада, -

За труд и за муки награда,

За боль и за стыд.

Меня бы спросили,

Хочу ли от вас я венца!

Но вашей покорен я силе,

Вы тайно меня победили,

И к вам я иду до конца.

А есть и короче,

Прямой и нетрудный есть путь,

Лишь только в безмолвии ночи

Мгновенною молнией в очи

Себе самовольно блеснуть.

Его отвергаю,

Я вам покориться хочу.

Живу и страдаю, и знаю,

Что ваши пути открываю,

Иду и молчу.

Змий, царящий над вселенною,

Весь в огне, безумно злой,

Я хвалю тебя смиренною,

Дерзновенною хулой.

Из болотной топкой сырости

Повелел, губитель, ты

Деревам и травам вырасти,

Вывел листья и цветы.

И ползущих и летающих

Ты воззвал на краткий срок.

Сознающих и желающих

Тяжкой жизни ты обрек.

Тучи зыблешь ты летучие,

Ветры гонишь вдоль земли,

Чтоб твои лобзанья жгучие

Раньше срока не сожгли.

Неотменны повеления,

Нет пощады у тебя.

Ты царишь, презрев моления,

Не любя и все губя.

Опять сияние в лампаде,

Но не могу склонить колен.

Ликует Бог в надзвездном граде,

А мой удел - унылый плен.

С иконы темной безучастно

Глаза суровые глядят.

Открыт молитвенник напрасно:

Молитвы древние молчат, -

И пожелтелые страницы,

Заветы строгие храня,

Как безнадежные гробницы,

Уже не смотрят на меня.

Короткая радость сгорела,

И снова я грустен и нищ,

И снова блуждаю без дела

У чуждых и темных жилищ.

Я пыл вдохновенья ночного

Больною душой ощущал,

Виденья из мира иного

Я светлым восторгом встречал.

Но краткая радость сгорела,

И город опять предо мной,

Опять я скитаюсь без дела

По жесткой его мостовой.

Давно мне голос твой невнятен,

И образ твой в мечтах поблек.

Или приход твой невозвратен,

И я навеки одинок?

И был ли ты в моей пустыне,

Иль призрак лживый, мой же сон,

В укор неправедной гордыне

Врагом безликим вознесен?

Кто б ни был ты, явись мне снова,

Затми томительные дни,

И мрак безумия земного

Хоть перед смертью осени.

Я напрасно хочу не любить, -

И, природе покорствуя страстной,

Не могу не любить,

Не томиться мечтою напрасной.

Чуть могу любоваться тобой,

И сказать тебе слова не смею,

Но расстаться с тобой

Не хочу, не могу, не умею.

А настанут жестокие дни,

Ты уйдешь от меня без возврата,

О, зачем же вы, дни!

За утратой иная утрата.

Цветик белоснежный

У тропы тележной

Вырос в месте незнакомом.

Ты, мой друг, простился с домом,

Ты ушел далеча, -

Суждена ль нам встреча?

Цветик нежный, синий

Над немой пустыней

Вырос в месте незнакомом.

Ты, мой друг, расстался с домом,

От тебя хоть слово

Я услышу ль снова?

Скучная лампа моя зажжена,

Снова глаза мои мучит она.

Господи, если я раб,

Если я беден и слаб,

Если мне вечно за этим столом

Скудным и скудным томиться трудом,

Дай мне в одну только ночь

Слабость мою превозмочь

И в совершенном созданьи одном

Чистым навеки зажечься огнем.

Над безумием шумной столицы

В темном небе сияла луна,

И далеких светил вереницы,

Как виденья прекрасного сна.

Но толпа проходила беспечно,

И на звезды никто не глядел,

И союз их, вещающий вечно,

Безответно и праздно горел.

И один лишь скиталец покорный

Подымал к ним глаза от земли,

Но спасти от погибели черной

Их вещанья его не могли.

Целуйте руки

У неясных дев,

Широкий плащ разлуки

На них надев.

Целуйте плечи

У милых жен, -

Покой блаженной встречи

Им возведен.

Целуйте ноги

У матерей, -

Над ними бич тревоги

За их детей.

Ты в стране недостижимой, -

Я в больной долине снов.

Друг, томительно любимый,

Слышу звук твоих шагов.

Содрогаясь, внемлю речи,

Вижу блеск твоих очей, -

Бледный призрак дивной встречи,

Привидение речей.

Расторгают эвмениды

Между нами все пути.

Я изгнанник, - все обиды

Должен я перенести.

Жизнью скучной и нелепой

Надо медленно мне жить,

Не роптать на рок свирепый,

И о тайном ворожить.

Забыв о родине своей,

Мы торжествуем новоселье, -

Какое буйное веселье!

Какое пиршество страстей!

Но все проходит, гаснут страсти,

Скучна веселость наконец;

Седин серебряный венец

Носить иль снять не в нашей власти.

Все чаще станем повторять

Судьбе и жизни укоризны.

И тихий мир своей отчизны

Нам все отрадней вспоминать.