Валериан Курамжин - Дорога домой (сборник)

Вот баба Зоя на своей скамейке
Сидит и вспоминает ту войну,
Когда она в солдатской телогрейке
Копала рвы, чтобы спасти Москву.
Так много лет и зим с поры той минуло,
Так было много радостей и бед,
Но в этот майский вечер вдруг нахлынуло…
И сдержать слёзы просто мочи нет.

Ей вспоминалась свадьба комсомольская
После Войны, в сорок шестом году,
Как под гармонь все их друзья Подольские
Цветы бросали в поезд, на ходу.

Урал, Сибирь, потом поля целинные,
И там она двойняшек родила.
А после смерти мужа ночи длинные,
Когда она не верила – ждала …

Всё ей пришлось. Но воспитала деточек,
Потом и внуков, а теперь одна.
На пенсии давно. С авоськой – сеточкой
Сидит под вечер на скамеечке она.

А вечер майский, тёплый, праздничный,
И вдруг ударил над Москвой салют.
Так День Победы, баба Зоя, радуйтесь!
Из глаз усталых слёзоньки текут.

Одна, совсем одна, не пишут деточки
И внуки разлетелись кто куда.
Уж сколько лет от них, родных, ни весточки,
Лишь перевод. На Новый Год. И не всегда.

Жарким днём внезапный ветерок
Принесёт прохладу и надежду.
И мечту, которую сберёг,
И печаль о том, что было прежде.

Он напомнит первую любовь,
Боль в груди и сладостные муки,
Потревожит, и заставит вновь
Пережить потери и разлуки.

Молча на скамеечке сижу
И смотрю на праздничных прохожих.
Уж давно сижу, не ухожу,
Наблюдая радостные рожи.

Вот идёт счастливая семья —
Мама, папа, девочка с бананом,
Облетают пухом тополя,
А я потянулся за стаканом.

В магазине нынче был портвейн —
В очередь давали «Три семёрки»,
Организм попросил – налей!
Выпил и занюхал хлебной коркой.

Покурил, и допил не спеша,
Наслаждаясь летнею природой,
А моя довольная душа
Принимала творческие роды.

Я помню, как весной далёкой
Меня качали март с апрелем,
То увязал в снегу глубоком,
То слушал отзвуки капели.
Уже пропали злые вьюги
И солнце захватило власть.
Мои беспечные подруги
Весною пользовались всласть.

Одевшись в новые наряды,
Накрасив бровь, глаза и рот
Подруг весёлые отряды
Весенний водят хоровод.

И я, поддавшись искушенью,
Уже готов, уже сражён.
В своём весеннем обострении
Хоть на войну, хоть на рожон!

Весны порочное начало —
Неуспокоенная страсть,
Весна гитарами бренчала,
Кидая пиковую масть.

К чему ненужные сомненья,
Ведь мне неведома беда!
В своём в весеннем обострении
Лечу, неведомо куда!

Вот ещё один денёк пролетел
И рассвет холодный ночку прогнал,
Вот ещё немного я постарел,
Вот ещё кого-то я потерял.

Вот ещё чего-то я не успел…
По течению плыву никуда,
Ну и как бы я того не хотел
Превращаются денёчки в года.

Тихо копятся они, не спеша,
Не торопят завершать все дела.
И уже всё чаще слово Душа
Слышу я, да и колокола.

Вот ещё одна уходит зима
И весна надежды мне подаёт.
Хорошо, что у меня есть Она,
Что меня она и любит и ждёт.

Хорошо, что у меня есть мечта,
До которой всё равно доживу.
А мечта моя наивно – проста,
Я хочу весной увидеть грозу.

Зачем прислал ты эту эсэмэску,
Зачем её я, дурочка, прочла?
Зачем ответила тебе в отместку?
Я и сама потом не поняла…

Зачем, вообще, ты снова объявился,
Зачем больные раны бередить?
И как меня найти ты умудрился,
Зачем теперь всё это ворошить?

Скажи, зачем ты предлагаешь встречу,
Зачем, зачем ты снова про любовь?
Зачем ты ждёшь, что я тебе отвечу,
Зачем в мою ты душу лезешь вновь?

К чему упрёки вздорные,
Ведь мы давно расстались!
Зачем слова укорные
Мы говорить пытались?

Зачем копаем прошлое,
Ведь всё давно забыто!
А эсэмэски пошлые
В четыре мегабита?

Зачем меня заставил сомневаться?
Кто виноват? Никто не виноват!
Ты сам сказал, что время расставаться …
Теперь берёшь свои слова назад?

Какими же счастливыми
Мы раньше с тобою были:
Наивными, любимыми,
Как в вальсе мы кружили.

Теперь же просто тошно мне,
Назад пути уж нет.
Ты знаешь, в наше прошлое
Уж не купить билет!

А рука твоя, ещё тёплая,
Так безвольно опущена вниз.
Красота ещё не поблёклая,
Словно смерть – это твой каприз.

Ранка маленькая, как горошина,
Кровь, запёкшаяся по краям
И записка небрежно брошенная,
Как прощальный привет друзьям.
«ПСМ», – сказал опер уверенно,
Двумя пальцами взяв пистолет,
Пока эксперты что-то мерили
И чертили мелом паркет.

Что тебя подтолкнуло, милая?
Я ж тебя не учил стрелять …
Так прервала ты жизнь постылую
Из калибра пять – сорок пять.

А в записке кривые строчки,
Что написаны нервной рукой:
«Ухожу … не бросайте дочку.
… Не ругай меня, милый мой!»

Облака плывут по реке.
Не плывут, а в ней отражаются,
А кукушка там, вдалеке,
Всё кукует, а мне икается.

Кто-то вспомнил сейчас обо мне
Под кукушкино это пророчество,
А она в лесной тишине
Всё кукует про одиночество.

Вот прибавила мне один год,
А потом ещё – знать старается.
Не хочу я знать наперёд!
А кукушка всё наслаждается.

Облаков отраженье в реке
Вдруг исчезло под мелким дождиком —
– только капельки на щеке.
День не радует больше солнышком.

Замолчала кукушка в лесу,
Насчитала мне, напророчила.
Я стою – головою трясу,
Так она мне её заморочила!

Вот проклятая ночь
Прогнала меня прочь,
Увела из родимого дома,
Только ветер свистел,
Я моргнуть не успел,
Оказавшись в местах незнакомых.

Там седой наркоман
В гнили ноющих ран
Рот беззубый противно разинул,
И старухе с клюкой
Своей грязной рукой
Размахнулся, и по уху двинул.

А какой-то прохвост
Говорил длинный тост
И язык у него заплетался,
Он потел и моргал,
Ну, а после упал,
Да и так под столом и остался.

То ли тёмный кабак,
То ли грязный бардак —
Я в объятьях кутёжного плена,
То сижу за столом,
То бегу напролом,
Повторяя: «Измена, измена!»

Вот проклятая ночь,
Кто мне сможет помочь?
Сам с собой совладать я не в силах…
А в хмельной суете
Стриптизёр на шесте
Развлекает старушечек милых.

Ох, какой страшный сон,
Я проснулся – спасён!
Я с трудом возвращаюсь в реальность,
Только кости болят,
Затуманенный взгляд,
Крепко держит меня виртуальность.