Мухаммед Физули - Лейли и Меджнун

Разрушенное воссоздать хочу,

И верю я - мне это по плечу!

О кравчий, помоги же мне в печали,

Меня оковы горя оковали!

Нам горести лечить разрешено,

Лекарство против горестей - вино!

Когда тобой спасен я буду, бедный,

Знай, помощь не останется бесследной.

Ракушка я, ты облако весной.

Дай каплю, я дам жемчуг дорогой.

Ты солнце, я же - черный прах долины,

Огонь мне дай - и получай рубины!

Скиталец я бездомный - пожалей!

Нет у меня ни близких, ни друзей!

Друзья, которых нет давно на свете -

Певцы минувших навсегда столетий, -

Нагими на земной явились пир,

Но проводил их с почестями мир!

Поддержку получив в круговороте,

Был в каждом веке кто-нибудь в почете.

И сладость слов его вкусивши, встарь

Какой-нибудь его возвысил царь.

Перс, тюрк, араб поэтов привечали,

Поэтам не давали жить в печали.

Абунаваса верно оценив,

Ему дары принес Гарун-халиф.

И Низами не ведал в жизни страха

Затем, что был любимцем ширван-шаха.

Шах Хорасана милости свои

Лил щедро златоусту Навои.

Кому чудесный жемчуг слов был нужен,

Сокровища менял на горсть жемчужин.

Теперь уж нет властителей таких,

Поэтов нет, исчез и сладкий стих,

Ушло, облекшись в рубище, то племя,

И дел его не знает наше время.

Чтоб не увял цветок стихов теперь,

Чтобы искусства не закрылась дверь,

Задумал я: высокой мерной речью

Веков обычай я увековечу ...

Отныне я вступил на славный путь,

И мне теперь спокойно не заснуть...

Решил поэзии веленьям внять я,

Слагание стихов - мое занятье.-

Но только людям мира я не люб,

Они сочли, что дерзок я и туп.

И стоит мне сказать одно лишь слово,

Готовы все корить меня сурово.

Завистники, исполнены вражды,

Меня клянут, желая мне беды.

Но будет все ж конец хуленью злому

Еще меня оценят по-иному . . .

Поэты отошедших вдаль веков,

В цветник являясь, чтоб нарвать цветов,

Здесь находили и траву и розы,

Что не боялись ветра злой угрозы.

Собравши розы, для меня они

Оставили теперь шипы одни.

Пир бытия собою украшая,

Они, приятных, новых яств вкушая,

Отведали и чистого вина,

А мне досталась гуща лишь одна.

Но будет гуща для меня отрадой,

Лишь только б скорбь не стала мне наградой.

О сжалься, кравчий, дай вина скорей,

А выпью чашу - новую налей!

Смотри, не доверяй круговороту

И заглуши вином мою заботу.

Серебряный кувшин ты в руки взял -

Вливай бальзам в мой золотой фиал.

Я одинок, достоин сожаленья,

Будь добрым, дай вина мне в утешенье.

Здесь, на пиру, достаточно забот,

А помощи никто не подает.

О помоги! Тебе не будет стыдно,

А равнодушье будет мне обидно!

Когда не знаешь ты, кто я такой, -

Зулмат, в котором ключ воды живой, -

Вино объявит - я его пьянее,

Огонь объявит - я горю сильнее.

Поможешь мне в лихой моей судьбе -

Бог будет помогать всегда тебе.

Я, как Муса, слыву красноречивым,

И чародеям всем кажусь я дивом,

Я мудрый вавилонский чародей,

И сам Харут не столько знал затей.

Мой разум овладел словесным царством,

Я властвую над этим государством.

Когда начну я пение касыд,

Мой сокол в выси горние летит.

Газель иной раз мне дарит забвенье,

Ей душу придает мое терпенье.

И маснави нередко я пою -

Из моря чистый жемчуг достаю.

На языках людей, любимых мною,

Я сочиняю с легкою душою...[24]

Исполнен благородства и умел,

Хочу я ныне, как всегда хотел,

Чтоб в эту лавку, полную товаром.

Не заходил мой покупатель даром.

О кравчий, видишь, я изнеможен,

Я горестью жестокой сокрушен!

Твоя рука одна лишь мне поможет,

И кто другой меня утешить может?

Как трудно жить мне! Помоги мне, друг,

Твое вино излечит мой недуг!

Лишь от тебя я жажду исцеленья,

Не уменьшай ко мне благоволенья . . .

. . . Однажды пил я чистое вино -

Мне закружило голову оно.

Весна сменила осень дней нежданно,

Стал сердоликом цвет лица шафранный.

Толпа друзей со мною собралась,-

Веселье, кравчий, звонкострунный саз.

И что, казалось, быть могло бы краше,

Чем до краев наполненные чаши!

Все больше наслаждался я вином,

Все больше возбуждался я вином.

Тот пир казался радостным цветеньем,

Я пел, как соловей, объят томленьем...

Веселье, как вино, лилось рекой,

Утрачен был душевный наш покой.

Раскрылись тайны, что в сердцах таились,

И все слова притворные забылись.

Речистый попугай[25] души моей

Стал отражаться в зеркале друзей.

То были люди румского предела,

Весь мир давно их слава облетела.

С глубокой мыслью справились они,

И знанием прославились они.

Все тонкости наук они познали

И жемчуга в беседе рассыпали.

Один из них стал вспоминать стихи,

Произведенья Ахмади, Шейхи.

Другие не жалели восхвалений

Для Джалили и Низами творений.

Известно было им, что у меня

Довольно красноречья и огня.

А так как я пустился хвастать, пьяный,

Они решили вскрыть мои изъяны -

Пустить в меня для пробы стаю стрел,

Чтоб мог я показать, что, я умел.

Сказали: "О владелец кладов тайных,

О взвешиватель слов необычайных!

Иран узнал Меджнуна и Лейли,

А тюрки сказ о них не обрели.

Так изложи дастан тот знаменитый,

И старый сад прекрасный обнови ты!"

Я, отрезвев, уразумел тогда:

Их предложение - душе беда!

В короткий стих вмещу ль все бури страсти?

Сказанье это - целый клад несчастий.

Бедой был начат бедствия разгул,

Конец в ничто навеки потонул.

Лучисто не искрится это зелье,

И в песне этой не блеснет веселье.

Подумать обо всем - мутится ум!

Становишься и мрачен и угрюм.

Будь лик сказанья радостен и светел,

Его вниманьем каждый бы отметил.

Когда б дастан приятен был уму,

Мудрейшие стремились бы к нему.

Сам Низами о том сказал в смятенье,

Когда свое он начал изложенье:

"Приятность, радость - вот орудья слов,

Они дают основу для стихов.

Просторною должна быть площадь слова,

Чтоб вдохновенью гнать коня лихого.

В песках пустынь иль по граниту гор

Как можно слово гнать во весь опор?"

Когда пришлось учителю так трудно,

Что ум ученика измыслит скудный?

Моя задача новая тяжка,

Печальна, неприятна и горька,

Но как спастись от этой мне напасти,

От горя, от беды, от злых несчастий?

Нет, что там извиняться без конца!

Пора начать в надежде на творца!

Здесь нужен ум, высокий и правдивый,

И стих, понятный людям и красивый.

В печальном буду странствовать краю,

Со мной разделит кто судьбу мою?

Лишь тот, кто много претерпел страданий,

Был стоек на дороге испытаний. -

Того я в спутники себе возьму, -

А неженка в дороге ни к чему.

Я в дальний путь коня седлать не буду -

С моим пером проникну я повсюду.

А ясный, увлекательный рассказ,

Изящный слог - мой путевой запас.

Итак, скорей в дорогу без печали,

И терпеливо одолеем дали.

А ты, судьба, неверною не будь

И хоть на краткий срок нас не забудь.

Садовник сада повестей нетленных,

Гранивший камни сказок драгоценных,

Бросая розы мысли на луга,

Слова нанизывая - жемчуга,