Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке - Генрих Вениаминович Сапгир

Я разбудил соловья

Который живет в самшитовой роще под нашим балконом

Не свистом – я вообще не умею свистеть

А просто настроив все мысли свои на особенный лад

Я разбудил соловья

И весь пронизан свежей трелью

Проснулся я от соловья

Что-то сказала птичка

«Чик-чирик» перевел человек

А если беда случится

От этих рискованных слов

Чирик – чиркнет спичка

Чик – и сгорит Земля

По-моему птичка спела

Что-то вроде «чив-чив»

Я говорю приблизительно

Я не знаю что значит «чив-чив»

И странная наша реальность

И все эти звуки слова

Просвечивают солнцем облака

Широкой полосой темнеет море

Далеко – серебристая полоска

А дальше снова – мутное виденье

Скорее облака чем море

Скорее море чем облака

В нашей столовой

Человек с лицом как смятый блин

Пальцем

Проталкивает в рот блин

Куда деликатнее ест кошка

Некоторое время

Она делает вид что совершенно не голодна

Затем осторожно подцепляет когтем

Кусок трески

Как вилкой

Но глядя на человека

Который проталкивает в рот пищу

Пальцем

Я ощутил

Прикосновение истины

Когда я остаюсь наедине с собой

Когда я впору сам себе

И не жмет ни в плечах и ни в бедрах

Я ощущаю радостную пустоту

И она оборачивается полной свободой

Я опрокидываюсь в самого себя

Я обнимаю самого себя

Я купаюсь в самом себе

И мне совсем не тесно и не скучно

В космосе скроенном по моему размеру

Я сижу в кувшине полном солнца

Как оно проникает сюда не знаю

А во мне простирается солнечная долина

Где желтее поле сурепки

И две пятнистых коровы

И всё это солнце как ветер

И весь этот ветер как солнце

В кувшине солнечный ветер

В долине ветренное солнце

И всё это наверное я сидящий на корточках

И обнимающий сам себя за плечи

Воробей на перилах балкона вертит головкой

И я невольно повторяю все его движения

Кто из нас улетел – воробей или я?

Кто из нас улетел – небо или перила балкона?

Круглобедрый смуглоколенный кувшин

Полногрудый кувшин

Кувшин с двумя маленькими пятками

Кувшин с прохладными гладкими ляжками

Кувшин с божественным пахом

Поросшим курчавыми волосами

Роза твоя полураскрыта кувшин

Из тебя можно пить по два нет по три раза в день

Я сердцем ощутил тяжесть розы

Колыхающейся под ветром с моря

Тень белесого облака

Поселила во всем неуверенность и смятение

Осколок бутылки блеснувший на берегу

Зажегся во мне ослепительным светом истины

Если бы всё

Было ничем

Это ничто

Было бы всем

Со всей своей зеленой тенью

С поросшими мохом голыми стволами

Со всеми своими гладкими листочками и птицами

Со всеми капельками росы

С мужчиной который забрался в ее глубину

И приспустив штаны сидит на корточках

Может быть вся эта самшитовая роща —

Одна вечно зеленая трель соловья

Я сижу в комнате за пишущей машинкой

И гляжу на меня который сидит на балконе

Спиной к окну

И глядит на людей которые неторопливо бредут

К полуденному морю

Я сижу откинувшись в кресле самолета

И гляжу на меня который сидит за пишущей машинкой

И глядит на меня сидящего на балконе

Спиной к окну

И глядящего на людей которые неторопливо бредут

К полуденному морю

И множество я в равных частях света

Затерянные во времени

Глядят на меня сидящего откинувшись в кресле самолета

И глядящего на меня за пишущей машинкой

Который глядит на меня сидящего на балконе

Спиной к окну

И глядящего на людей которые неторопливо бредут

К полуденному морю

В четыре утра меня разбудил соловей

Соловьиный Паганини – сказала жена

Мой слух раскрылся – действительно

В мире птиц музицировал Моцарт

Я лежал откинув одеяло

Сонно плавая в воздухе

И соловьиные трели омывали холодом

Ее ставшее легким тело

Так с четырех до половины шестого

Мы купались в соловьином пении

А потом повернулись друг к другу

И предались утренней любви

Как ни странно не этот кувшин

Который стоит на столе

Я сначала увидел в себе

Я хотел поставить его на стол

Не выронил – и он разлетелся

На тысячу мелких черепков!

Я прохожу сквозь свое