Лев Маляков - Заряна-печальница

Под полою у красавицы зари
Отбивают косы косари:
Звонкие литовки, будто тетива,
Каждая по-своему поет.
Замирая,
Слушает трава,
Тянется,
На цыпочки встает.

Молоточки клювами стучат
И с ресниц у девонек-девчат
Склевывают звонко — чок, чок, чок! —
Золотинки — ласковые сны.
Месяц,
Раскаленный пятачок,
Стынет на ладони у сосны.

Дробным цокотом
Молчунья-тишина
Поразбужена,
Зарей подпалена.
По округе гул моторный
Вкривь и вкось
Перестуком крепко-накрепко прошит.
Спозаранку дело каждому нашлось,
Только, чур,
Коль веселиться — от души!

Видишь —
Зоренька откинула полу!..
Пригласила нас хозяюшка к столу,
На заречные луга с духмян-травой
Всей деревнею на праздник даровой.

Ой широко-широко
Разлилась водица.
Поругаться легко —
Трудно помириться.

Боль-обида —
Не ручей,
Не положишь лавы.
Лучше не было б ночей —
Заревой отравы.

Омуты любимых глаз
Вовсе не видать бы…
Зря сказали,
Что у нас
Скоро будет свадьба!

У деревни на виду
Встретила подружку.
Бросив на руку узду,
Ты шагаешь, как по льду,
Анна, Нюра, Нюшка!..

У Настены каблуки —
Гвоздики-копытца:
Бабам вслед из-под руки
Есть чему дивиться.

А у Нюшки сапоги —
Каблучищи всмятку,
Будто с мужниной ноги.
На фуфайке — латки.

Хоть разбейся —
На виду
Не она, а Настя:
К агроному и в страду,
И в обычный день идут
Люди —
Вот где счастье.

Не подружка, а беда —
Нюшкино ненастье.
И куда теперь,
Куда
Схорониться от стыда?..
Помоги ей, Настя!

Настя рада бы помочь,
Да самой,
Самой невмочь!..

Нюшке, видно,
Невдогад,
Что краса не вечна:
У Настены листопад
Шелестит о плечи.

Не семнадцать —
Двадцать семь:
Ягода-калина.
Кольца в пепельной косе
Развиваются совсем,
Ей теперь бы
Сына!..

Нету силушки в ночи —
Сердце не остыло:
В душу смотрит,
Хоть кричи,
Нюркин муж Данила.

От земли и вроде не земная,
По деревне шла княжной княжна…
И глядел я вслед,
Еще не зная,
Как ты стала мне с тех пор нужна!

Лада-свет,
Живительная сила,
Не прошла меня ты стороной:
То звездой далекою светила,
То вставала солнцем надо мной!..

Верю,
Как язычник в солнце верил:
Ты —
Мое начало всех начал:
Дальний путь от материнской двери,
Мой приют,
Конечный мой причал.

Вдвоем бы за околицу
С любым —
Хоть в бега!
Пускай игласто колются,
Секут снега.

Метель на нашей улице
Раскинула сеть.
Проезжий не сутулится —
Любо глядеть!

Машиною пропахшая,
Раскинута пола.
— Эх, пропащая,
С кем пошла!

Думано ль,
С проезжим
Судьбу пытать?..
Рассвет белесый брезжит.
В окошке — мать.

А ей и горя мало —
Любовь хмельней вина!
Она чуть-чуть устала,
От счастия пьяна!

Не то что за околицу —
За тридевять земель…
Пускай игласто колется
Белёсая метель!

Мимо кузни с ведрами,
Покачивая бедрами,
Настя ходит по воду
По тропке, как по проводу.

За день Настя сотню раз
Души вывернет из нас.
Ей-то что — работает,
Ходит, где короче.

А у нас забота —
Шеями ворочать.
Ломит шеи к ночи
Так, что нету мочи.

Прицепилась, как простуда,
Накануне посевной.
— Ой, с ремонтом, братцы, худо,
Станем к выходу спиной:
Бегай хоть по двести раз —
На затылке нету глаз.

Искры звездами взметнулись —
Знаем горю чем помочь!..
Про себя же усмехнулись:
Как на привязи, точь-в-точь.

Бьются искры, будто пчелки,
Сыплют роем на стену.
Не видать теперь ни челки,
Ни походки Настиной.

Что-то в кузне стало душно,
И удар уже не тот…
Вот те раз —
Сквозь грохот слышно:
Ведра звякнули о лед.

Мы, как будто ненароком,
Повернулись к двери оком.
Эх, была не была,
Веселей пойдут дела!

Не странно ли:
Я помню свадьбу,
Но не свою,
Твою, твою!
О если знать бы,
Если знать бы,
Затеряна в каком краю?

Та свадьба прочих не богаче,
А для меня,
Как зимний гром.
Твоей завидуя удаче,
Плясали девки под окном.

В глуби избы, глотнув сивухи,
Орал за здравие Федот.
Не зря селом змеились слухи:
«Любаша лейтенанта ждет…»

А от Любаши, от доярки, —
Лишь руки, мнущие платок.
Вздыхали девки-перестарки:
«Вот нам бы счастьица глоток!»
А я, считай еще мальчишка,
Плясал, как черт,
Себя казня:
Сжималось сердце в кулачишко
От взрослой тайны у меня.

Заявился,
Как свалился с неба.
Это я, ведь я, —
Не злая небыль.

Из вчера к тебе пришел,
От мая.
Видишь:
В волосах черемух цвет…
Шел я через годы,
Разметая
Сумрак дней,
Ночей зеленый свет…

Ты глядишь спокойно,
Незнакомо.
Помолчим,
К чему теперь слова.
Нагляжусь
И в ночь уйду из дома,
Тихий, как сентябрьская трава.

Осень молодицей
Из подола
Ягод понасыпала,
В лес позвала,
Я пришел на вырубку
По утру
В жаркую малиновую
Гущеру.
Ягода-кровинушка —
Знай бери.
Про люли-Малинушку
Лопочут глухари:
— Сладкая, с Михайлою
Спозналась,
На заре с хозяином
Те-ши-лась…
Я не буду слушать
Брехов-глухарей,
Только ты, сладобушка,
Приголубь-согрей!
От молвы-напраслины
Тебя уберегу.
Но горда Малинушка —
Ни гу-гу.
А за той за вырубкой
На пол-России мох.
Что ни кочка-выскочка
То подвох.
Стелются багульника
Сизые леса,
Гоноболи-скромницы
Синие глаза.
Припаду я к синим —
Буду пить и пить.
Мне без Гоноболины
Не прожить.
Закружила голову,
Остудила боль.
Ох пьяна ты, ягода
Гоноболь!

На моей ромашковой стороне
Прокатилось солнышко по стерне,
Зацепилось, ласковое, за стога
И упало
В скошенные луга.

Не певучи сумерки в сентябре.
Догорают ясени на бугре.
Затаились чуткие камыши.
И на всем-то озере —
Ни души.

Не пойму, где небо,
А где вода.
Звездные заметаны невода:
В неводах тех месяц, словно линь,
Золотым хвостом волнует синь!..

Мне давно бы к берегу пора,
Только сам попался я в невода:
Словно околдованный,
До утра
Слушаю, как дышит сонная вода.