Николай Рубцов - Собрание стихотворений

Звезда полей во мгле заледенелой,
        Остановившись, смотрит в полынью.
Уж на часах двенадцать прозвенело,
        И сон окутал родину мою.
Звезда полей горит, не угасая,
        Над посветлевшей крышею моей!
Светила мне звезда родного края
        Среди земель далеких и морей!
По городам чужим и по курганам,
        И по волнам, блуждающим в ночи,
И по пескам пустыни ураганной —
        Везде ее рассеяны лучи!
Но только здесь, над родственным пределом,
        Она восходит ярче и полней,
И счастлив я, пока на свете белом
        Еще горит звезда моих полей!

Закатилось солнце за вагоны,
Задремал померкший эшелон.
И сирени дух одеколонный
В пыльном сквере жалок и смешон.

Кто-то странный (видимо, не веря,
Что поэт из бронзы, неживой),
Постоял у памятника в сквере
Покачал печально головой.

Посмотрел на надпись с недоверьем
И ушел, насвистывая, прочь…
И опять родимую деревню
Вижу я: избушки и деревья,
Словно в омут, канувшие в ночь.

За старинный плеск ее паромный,
За ее пустынные стога
Я готов безропотно и скромно
Умереть от выстрела врага…

О вине подумаю, о хлебе,
О птенцах, собравшихся в полет,
О земле подумаю, о небе
И о том, что все это пройдет.

И о том подумаю, что все же
Нас кому-то будет очень жаль,
И опять, веселый и хороший,
Я умчусь в неведомую даль!..

Когда заря,
Светясь по сосняку,
Горит, горит,
И лес уже не дремлет,
И тени сосен
Падают в реку,
И свет бежит
На улицы деревни,
Когда, смеясь,
На дворике глухом
Встречают солнце
Взрослые и дети,
Я счастлив, счастлив
Выбежать на холм
И все увидеть
В самом лучшем свете!
Я вижу даль.
От этого уже
Звенят стихи.
Не будь вот этой дали —
Замолкли б
Струны радости в душе,
Не замолчать —
Они бы зарыдали…
Родные избы,
Лошадь на мосту
И свет зари —
Везде о них тоскую!
И разлюбив
Вот эту красоту,
Я не создам, наверное,
Другую…
И счастлив я
Общественный вопрос
Решить с утра
В толпящемся народе
И, громыхнув телегой
Через мост,
Умчаться в луг,
Привстав на повороте!
Я славлю жизнь,
Россию
И над ней —
Гигантский веер
Солнечных лучей!

Когда заря,
Светясь по сосняку,
Горит, горит,
И лес уже не дремлет,
И тени сосен
Падают в реку,
И свет бежит
На улицы деревни,
Когда, смеясь,
На дворике глухом
Встречают солнце
Взрослые и дети, —
Я счастлив.
Счастлив
Выбежать на холм
И все увидеть
В самом лучшем свете!
Деревья, избы,
Лошадь на мосту,
Цветущий луг —
Везде о них тоскую.
И, разлюбив
Вот эту красоту,
Я не создам,
Наверное, другую.
И счастлив я
Общественный вопрос
Решить с утра
В толпящемся народе
И, громыхнув телегой
Через мост,
Умчаться в луг,
Привстав на повороте!
Я славлю жизнь,
Россию
И над ней
Гигантский веер
Солнечных лучей!

Когда приютит
                    задремавшее стадо
Семейство берез на холме за рекой,
Пастух, наблюдая процесс листопада,
Лениво сидит и болтает ногой…
Есть маленький домик в багряном лесу,
А отдыха нынче
Там нет и в помине:
Отец мой готовит ружье на лису
И вновь говорит о вернувшемся сыне.
А дальше за лесом —
                                большая деревня!
Вороны на елках, старухи в домах,
Деревни, деревни вдали на холмах,
Меж ними село
                      с колокольнею древней…

В деревне виднее
                          природа и люди.
Конечно, за всех говорить не берусь!
Виднее над полем при звездном салюте,
На чем поднималась великая Русь.
Галопом колхозник погнал лошадей,
А мне уж мерещится русская удаль!
И манят меня огоньками уюта
Жилища, мерещится, лучших людей…
Мотало меня и на сейнере в трюме,
И так, на пирушках, во дни торжества,
И долго на ветках дорожных раздумий,
Как плод, созревала моя голова.
Не раз ко дворцу, где сиял карнавал,
Я ветреным франтом в машине катился,
Ну, словом, как Бог, я везде побывал
И все же, и все же домой воротился…

— Старик! А давно ли ты ходишь за стадом?
— Давно, — говорит. — Колокольня вдали
Деревни еще оглашала набатом,
И ночью светились в домах фитили.
— А ты не заметил, как годы прошли?
— Заметил, заметил! Попало, как надо!
— Так что же нам нужно,
                                    чтоб жить интересно?
— А ты, — говорит, — полюби и жалей,
И помни,
            хотя бы родную окрестность,
Вот этот десяток холмов и полей!..
— Ну, ладно, я рыжиков вам принесу…

Как просто в прекрасную глушь листопада
Уводит меня полевая ограда
И детское пенье в багряном лесу,
И тайна древнейших строений и плит.
И только от бывшей печали, быть может,
Нет-нет, да и вспомнится вдруг, затревожит,
Что осень, жар-птица вот-вот улетит…

Цветы! Увядшие цветы!
Как вас водой болотной
                                    хлещет,
Так нынче с чуждой высоты
На вас водою серой плещет!
А ты? По-прежнему горда?
Или из праздничного зала
За пищей в прошлые года
Твоя душа летать устала?
И неужели, отлюбя,
Уж не цветешь, где праздник
                                           блещет,
Бежишь домой, а на тебя
Водою серой с неба плещет?
Сырое небо, не плещи
Своей водою бесприютной!
А ты, сорока, не трещи
О нашей радости минутной!
Взойдет любовь на вечный
                                        срок,
Душа не станет сиротлива.
Неувядающий цветок!
Неувядающая нива!

Я вырос
В хорошей деревне
Красивым — под скрип телег!
Одной деревенской
Царевне
Я нравился, как человек!

Там нету
Домов до неба,
Там нету реки с баржой.
Но там,
На картошке с хлебом,
Я вырос такой
Большой!

Мужал я
Под звуки джаза,
Под голос притонных дам. —
Я выстрадал,
Как заразу,
Любовь к большим городам.

Я зрею
Под рявканье «мазов»
На твердой рабочей земле!
Но хочется
Как-то сразу
Жить в городе и в селе!

Ax, город
Село таранит!
Ax, что-то пойдет на слом!
Меня же терзают
Грани
Между городом и селом…

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий..
Вот наступит сентябрь — и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, как сигнал, журавлиные крики
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали.
Вот летят, вот летят, возвещая нам срок увяданья
И терпения срок, как сказанье библейских страниц, —
Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И могучий полет этих гордых прославленных птиц!
Широко на Руси машут птицам прощальные руки.
Помраченье болот и безлюдье знобящих полей —
Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей!
Вот замолкли — и вновь сиротеют холмы и деревни,
Сиротеет река в берегах безотрадных своих,
Сиротеет молва заметавшихся трав и деревьев
Оттого, что — молчи — так никто уж не выразит их!