Александр Поклонский - Роман в Instagram

В дороге извилистой, долгой,
Несущей из пыльных квартир,
Составит компанию строгий,
Но солнечный пассажир.

Нальем через две остановки.
Железных колёс перезвон.
К составу подходят торговки,
Увидев вагонных персон.

В котомках восточные сласти.
Здесь мёд, курага и инжир.
В смятении рвётся на части
Мой солнечный пассажир.

А где же простые закуски?
Где раков варёных пакет?
Ответ прозвучал по-французски
Взгляните на хрупкий билет.

До станции едем последней.
Услышит ли нас командир,
Седой и какой-то столетний,
Одетый в промокший мундир.

Молчит ясноокий попутчик
Толкну его тихо в плечо.
Не будем грустить мы, а лучше
По стопке накатим ещё.

Мы смотрим сквозь стекла так часто
Выигрываем турнир.
Но верит, что все не напрасно –
Лишь солнечный пассажир.

Люблю в музейной тишине
Гулять среди картин и статуй.
На живописной глубине
Я восклицаю нервно «Здравствуй».

От пыли вязкой, вековой,
Кружится разум воспалённый.
Я погружён в духовный бой,
В портреты женские влюблённый.

Воспринимается на слух,
Шелков скользящих шорох-шелест
Нарядов ветреных старух,
Что в вдовах дома засиделись.

Люблю в музейной тишине,
Смотреть на трещины в картинах,
С творцом бывать наедине,
Вся суть в мимических морщинах.

Чёрное пианино. Лампы по сторонам,
Обнажена витрина, шум городской, да гам.
Чёрная пианистка. Свет галогенных фар –
Автомобили близко. Дым золотых сигар.

Клавиш коснулись руки, остановился мир.
Гости не знают скуки, весел ночной трактир.
Чёрное пианино помнит её тепло,
Помнит сухие вина, Saint-Emilion, Merlot.

Помнит квартиру, школу, детские голоса,
Помнит Madame Орлову в страсти на полчаса.
Чёрная пианистка, часики на столе,
Небо спустилось низко, доллары в кошельке.

Ни на минуту больше, к бою готова рать.
В свежей постели позже станут её желать.
Возгласы феминисток. Встанет она с колен.
Чёрная пианистка – снова звучит Шопен.

Поговори со мной, божественная странница,
Терзающая думы и умы?
Погожий день в сознании рождается,
Без опозданий, лжи и кутерьмы.

Изысканная леди или грешница?
Разбужена часами по утру,
Она спускается по деревянной лестнице,
Завёрнутая в синюю махру.

Побудь со мной великая избранница.
Классические свечи у окна.
В глазах огонь волшебный отражается.
Иные ценности, иные времена.

Южный фотограф медленным шагом бродит по линии моря,
В белой рубашке, в шортах, босыми ногами, одна за другою волна.
В поисках лиц, загорелых, не знающих скуки и горя.
В поисках той, что родит ему двух сыновей и будет до гроба жена.

Падает солнце в соленую воду и, кажется, вечером с неба прольётся уже не морская вода.
Сто фотографий за день и ни на одной нет улыбки, которая станет родной.
Он продолжает снимать, ищет повсюду её, пусть и седеет его борода.
Что если так и она приходит на пляж лишь тогда, когда у него один выходной.

Чёрное море. Южный фотограф. В белой рубашке. В поисках той…

Ты пристально следишь за мной с небес.
Величественный, бронзовый Юпитер.
Какой преследуешь внезапный интерес?
Тебе ль мала небесная обитель?

Закованный в незримое кольцо,
Штормами огненными выжжен и завьюжен.
Ты крепко держишь мудрых беглецов,
Свою неповторимую окружность.

И миллионы лет тебе верны,
Безлюдные Каллистро и Европа.
С поверхности безжизненной Луны
К тебе не доберёшься автостопом.

Бушуешь и волнуешься, Юпитер!
Неустрашимый, грозный победитель.

Было мне с тобою, ах, как весело,
Было мне с тобою, ах, как пьяно
Праздным, легкомысленным повесою
Я нырял к тебе под одеяло.

И горели тонкие излучины,
И костер дымился непогашенный,
Я с утра заласканный, замученный,
Только крылья в холоде озябшие.

Будет мне с тобою, ах, как празднично
Будет мне с тобою, ах, как ново,
И столетий долгих недостаточно
И закатов солнечных, багровых.

Стало мне с тобою, ах, как тягостно,
Стало мне с тобою, ах, как скучно.
Не зови по имени безжалостно,
Не пои водою равнодушно.

Пожелай, и я приеду в твой холодный Лондон
19-го в среду. Из раскрытых окон –
Слышишь, музыка живая. Всюду дуют ветры
За плечами оставляю мили, километры.

Здравствуй, снова я приехал, в новый шумный Лондон
Сквозь преграды и помехи, сил духовных полон,
Зажигается реклама бережным неоном
И приверженцев Ислама больше миллиона.

Холодна и судоходна безмятежна Темза
Устремятся пешеходы в городскую бездну
Ни суббот, ни воскресений, бой Большого Бена
Без тревог и опасений мы спасёмся, верь мне.

Провожай, я оставляю твой озябший Лондон.
Двухэтажному трамваю путь закрыт? Да вот он!
Плавным ходом, с громким звоном по воздушным рельсам
До свиданья, старый Лондон! Мне двойной эспрессо!

Бог умеет создавать красивых женщин.
И едва ли Богу нужен спор
Через жизнь я был тебе завещан
На двоих единый приговор.

Как ты спишь под тонким одеялом,
Скрещивая руки на груди,
В каждом вздохе, с самого начала,
Ты живешь туманным впереди.

А когда-то ты была лишь мыслью
О грядущей жизни на Земле.
Но под утро ты явилась высью,
Синей птицей, улетевшей вне.

Бог умеет создавать красивых женщин
День и ночь, и каждый Божий час.
Мне не счесть антропогенных трещин
На душе. (Пусть век мой скоротечен).
От кристаллов изумрудных глаз.

Поднимись с колен, да умой лицо
Ох, прихватит нос вьюга-веюшка.
То, качаясь, шла, то заподлицо
Босоногая, ты Россеюшка.

Босоногая, ветхокрышая,
То смеёшься ты, то прольёшь слезу
На примете ты у Всевышнего
Перво-наперво, сверху до низу.

А полей твоих не сыскать, не счесть
По снежку идёт Пелагеюшка.
Ставни ветхие, да благая весть.
Ясноокая, ты Россеюшка.

Впусти меня в свои глубины.
Античный профиль, частый пульс.
Мои нелепые причины,
Страшнее бронебойных пуль.

С восходом солнца, в вечер лунный
В руке надменная рука.
Твои нейлоновые струны,
Моя бегущая строка.

В ночи остывшей, в день дождливый
Поет восточный соловей.
Я просыпаюсь, я – счастливый.
И воздух кажется свежей.

Я пропишу тебя до каждой сотой мили,
До каждой строчки в новом букваре.
Я разыщу тебя в твоем чугунном мире,
В дождливом мае, в снежном январе.

Я исцелю тебя от страхов и недугов,
Терзающих твою больную плоть.
По адресам в Москве и Петербурге
Найду твой след, до каждой капли вплоть.

Я помолюсь, отступит все пустое
Под тенью гор, под тяжестью вины –
Я растворюсь! В июльском хлебостое.
Потоки рек быстры и ледяны.

Ты мне сегодня снилась.
Чуткий, рассветный сон.
Кварцевого настила,
Шума балтийских волн
Было ничтожно мало
Ветер прозрачен, свеж
Наши звенят бокалы,
Легкость твоих одежд.
Легкость и невесомость
Древних холодных рун,
Греемся чаем «Бодрость»,
Звуком гитарных струн.
Как же недолог этот
Чуткий рассветный сон,
Снова вернёмся летом.
Стройных бокалов звон.
Ты растворилась в дымке,
Волосы ниже плеч.
Старые фотоснимки
Этих недолгих встреч.

В доме ненужных душ
Бродит отважный кот,
Он не боится стуж
Смерть его не берет.

Будто у смерти слуга,
Этот заблудший зверь,
В маковые луга
Он стережёт дверь.

Помнит седая шерсть
Сморщенных рук тепло
Прикосновений не счесть.
Коих уж нет давно.

И утихала боль,
И замедлялся пульс.
В двадцать один ноль ноль
Завтра я к вам вернусь.

Ждут старики кота,
Дабы пожить чуть-чуть.
В комнатах темнота,
Душно и не уснуть.

Долгих пятнадцать лет
Бродит по дому кот.
Выпавший первый снег
След его заметёт.