Омская зима - Владимир Мефодьевич Башунов

Ты с востока взгляни на запад —

сопки, чаща и бурелом.

Зверь идет на когтистых лапах,

Птица Сирин машет крылом.

Тучи, словно набрякшие веки,

разошлись, приоткрыли луну.

Дышат холодом белые реки,

иней сеется в тишину.

Под деревьями тень провисла.

Мох на елях, как лисий мех.

В небе выписав коромысло,

метеор вонзается в снег.

А на норде — сиянье эфира,

то поземка, то плотный туман.

Там суровым владыкою мира

Ледовитый лежит океан.

Гордо плавают льдистые горы,

в полыньях чуть дымится вода.

Но, во льду обозначив узоры,

у Ямала проходят суда.

Посмотри — у Тюмени и ближе,

где недавно лишь кедры росли,

языки нефтяные лижут

опаленную твердь земли.

В глубину, где кремнистые недра

спрессовались в кристаллы пород,

где бушуют магнитные ветры,

проникает железный крот.

На Урале, в преддверье Европы,

в центре кряжистой древней страны,

словно мощные телескопы

домны в небо устремлены.

Отрываясь от Байконура,

спутник выдвинул стрелы антенн.

Занимается раннее утро

неизведанных перемен.

Набирая накал напряженья

на плотинах сибирских рек,

неподвластный воображенью,

приближается новый век.

Какая странная пора,

не снег, а ожиданье снега!

Недаром вечером вчера

на небе выступила Вега.

Она повисла над селом,

и свет ее прозрачно-ясный

на речке под стеклянным льдом

плясал призывно и опасно.

И первый снег упал с небес,

и закружился над землею,

и отодвинул близкий лес,

и тот исчез за пеленою.

А снег все шел, не падал — шел,

так празднично-неповторимо

над крышами домов и школ,

пронзая столбики из дыма.

И стало вдруг белым-бело.

Земля притихла и смирилась.

Очарование прошло.

Снег выпал. Чудо совершилось.

Оголился октябрьский сад.

Отшумели листвою осины.

Только красные гроздья висят

у калитки на ветках калины.

Чьи-то гуси стоят у пруда.

Тянут шеи тоскливо, тревожно.

Хоть уже холодеет вода

им лететь никуда невозможно.

Но в какой-то таинственный миг,

повернувшись к далекому югу,

вдруг исторгнут пронзительный крик,

оглашая село и округу.

Где-то гулко стучат топоры.

Разговоры о сене, о хлебе.

И горят за деревней костры,

словно звезды в распахнутом небе.

За далеким перелеском,

по верховьям Иртыша

ходит рыба с тихим плеском,

стонут струны камыша.

И со свистом по-над степью,

над излуками реки,

словно звенья длинной цепи,

тянут птичьи косяки.

Чуть отсвечивают горы.

Выпь пронзительно кричит.

Оживают лисьи норы.

Суслик лапами сучит.

Дышат утренней росою

листья влажной лебеды.

И белесой полосою

пар мерцает у воды.

Если встанешь на восходе,

выйдешь в поле не спеша,

различишь во всей природе

отраженье Иртыша.

А Родина — это не только земля,

высокие травы, березы,

не только озера, леса и поля,

но люди, их думы и слезы,

их радость и судьбы, улыбки и речь,

которая слышится рядом.

Ведь душу согреет не солнце, не печь,

согреты мы словом и взглядом.

Я истину эту не сразу постиг!

Теперь не могу отрешиться,

что прожитый день, или час, или миг —

судьбы нашей общей частица.

И в этой всеобщей цепи бытия

на свете прекрасном и белом,

участвуешь ты и участвую я

дыханием, словом и делом.

Мы живы, а значит — и Родине жить!

Прошла испытания, войны

народной судьбы непрерывная нить —

так будем друг друга достойны!

Достойны тех светлых и добрых начал,

что в нас заложила природа,

достойны того, чтобы вечно звучал

в нас голос родного народа.

Мы дети теплой ласковой земли,

Наследники полынных ароматов,

Здесь наши всходы дружно проросли

Из поселений росов и словаков.

Наш ум отважен, взор озерный смел.

Прошли через познанья и сомненья.

Под пение щитов и посвист стрел

В глухих лесах рубили поселенья.

Движеньем познавая времена,

Отзывчивы на радость и тревогу,

Привязывали к вечным стременам

Клубящуюся пыльную дорогу.

Хотели, чтобы пели обода,

Чтоб колесо познания крутилось,

И чтобы в русском сердце никогда,

Пытливость никогда не прекратилась.

Невежества рассеивая мглу,

Планету вдаль и вширь исколесили,

И колесо сменили на стрелу,

Которую ракетой окрестили.

Уходит ввысь познания стрела.

В галактику глядит пытливый разум.

Наука ждет.

                   К загадочным мирам

Несет ракеты всемогущий лазер.

Я родился в Сибири

В высоком бревенчатом доме,

Под разлив листопада

И грустный