Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология
Помощь проекту
Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия читать книгу онлайн
Лишь ветер помнит о забытых,
Да на костях полков разбитых
Огнем пылает псиный цвет,
Бушуют травы на могиле…
Снега непрочны. Весны – смыли
Фомы широкий, тяжкий след.
Он все изведал: бренность славы,
Ночные обыски, облавы
И мнимость нескольких удач…
По-бабьи, в плач шрапнель орала,
До Грязных Кочек от Урала
Бежало войско принца вскачь.
Попы спились, поют в печали,
Степные кони одичали,
Киргизы в степи утекли.
И Кочки Грязные – последний
Приют – огонь скупой и бледный
Туманной цепью жгут вдали.
Владеют красные Форштадом…
Конь адъютанта пляшет рядом,
И потемнелый, хмурый весь,
Фома, насупив бровь упрямо,
Велит войскам:
– Идите прямо,
А я здесь на ночь остаюсь,
В селенье, по причинам разным. —
Он стал спускаться к Кочкам Грязным
Витой тропинкой потайной —
И на минуту над осокой
Возник, сутулый и высокий,
Деревню заслонив спиной.
Окно и занавес из ситца.
Привстав на стремени, стучится
Фома:
– Алена, отвори!
– Фома, сердешный мой, болезный.
Слетает спешно крюк железный,
Угрюмо принц стоит в двери,
В косматой бурке, на пороге:
– Едва ушел. Устал с дороги,
Раскрой постель. Согрей мне щей.
Подруга глаз с него не сводит.
Он, пригибаясь, в избу входит,
На зыбку смотрит: – Это чей? —
И вплоть до полночи супруги
Шумят и судят друг о друге,
Решают важные дела,
В сердцах молчат и дуют в блюдца.
И слышно, как полы трясутся
И шпор гудят колокола.
Не от штыка и не от сабли
Рук тяжких кистени ослабли,
Померкла слава в этот раз.
Фома разут, раздет, развенчан, —
Вот почему лукавых женщин
Коварный шепот губит нас.
На Грязных Кочках свету мало.
Выпь, нос уткнувши, задремала,
Рассвет давно настал – все тьма.
Щи салом затянуло, водка
Стоит недопитая…
. .
Вот как
Исчез мятежный принц Фома.
Прощание с друзьями
Друзья, простите за все – в чем был виноват,
Я хотел бы потеплее распрощаться с вами.
Ваши руки стаями на меня летят —
Сизыми голубицами, соколами, лебедями.
Посулила жизнь дороги мне ледяные —
С юностью, как с девушкой, распрощаться у колодца.
Есть такое хорошее слово – родных,
От него и горюется, и плачется, и поется.
А я его оттаивал и дышал на него,
Я в него вслушивался. И не знал я сладу с ним.
Вы обо мне забудете, – забудьте! Ничего,
Вспомню я о вас, дорогие мои, радостно.
Так бывает на свете – то ли зашумит рожь,
То ли песню за рекой заслышишь, и верится,
Верится, как собаке, а во что – не поймешь,
Грустное и тяжелое бьется сердце.
Помашите мне платочком, за горесть мою,
За то, что смеялся, покуль полыни запах…
Не растет цветов в том дальнем, суровом краю,
Только сосны покачиваются на птичьих лапах.
На далеком, милом Севере меня ждут,
Обходят дозором высокие ограды,
Зажигают огни, избы метут,
Собираются гостя дорогого встретить как надо.
А как его надо – надо его весело:
Без песен, без смеха, чтоб ти-ихо было,
Чтобы только полено в печи потрескивало,
А потом бы его полымем надвое разбило.
Чтобы затейные начались беседы…
Батюшки! Ночи-то в России до чего ж темны.
Попрощайтесь, попрощайтесь, дорогие, со мной, я еду
Собирать тяжелые слезы страны.
А меня обступят там, качая головами,
Подпершись в бока, на бородах снег.
«Ты зачем, бедовый, бедуешь с нами,
Нет ли нам помилования, человек?»
Я же им отвечу всей душой:
«Хорошо в стране нашей, – нет ни грязи, ни сырости,
До того, ребятушки, хорошо!
Дети-то какими крепкими выросли.
Ой и долог путь к человеку, люди,
Но страна вся в зелени – по колени травы.
Будет вам помилование, люди, будет,
Про меня ж, бедового, спойте вы…»
Семипалатинск
Полдня июльского тяжеловесней,
Ветра легче – припоминай, —
Шли за стадами аулов песни
Мертвой дорогой на Кустанай.
Зноем взятый и сжатый стужей,
В камне, песках и воде рябой,
Семипалатинск, город верблюжий,
Коршуны плавают над тобой.
Здесь, на грани твоей пустыни,
Нежна полынь, синева чиста.
Упала в иртышскую зыбь и стынет
Верблюжья тень твоего моста.
И той же шерстью, верблюжьей, грубой,
Вьется трава у конских копыт.
– Скажи мне, приятель розовогубый,
На счастье ли мной солончак разбит?
Висит казахстанское небо прочно,
И только Алтай покрыт сединой.
– На счастье ль, все карты спутав нарочно,
Судьба наугад козыряет мной?
Нам путь преграждают ржавые груды
Камней. И хотя бы один листок!
И снова, снова идут верблюды
На север, на запад и на восток.
Горьки озера! Навстречу зною
Тяжелой кошмой развернута мгла,
Но соль ледовитою белизною
Нам сердце высушила и сожгла.
– Скажи, не могло ль все это присниться?
Кто кочевал по этим местам?
Приятель, скажи мне, какие птицы
С добычей в клюве взлетают там?
Круги коршунья смыкаются туже,
Камень гремит под взмахом подков.
Семипалатинск, город верблюжий,
Ты поднимаешься из песков.
