Константин Бальмонт - Тишина. Лирические поэмы

Когда Луна,— гасильница

Туманных бледных звезд,—

Небесная кадильница,—

Раскинет светлый мост,

Раскинет мост сверкающий

Над царством белых льдов,—

Пустынею нетающей

Идут ряды врагов.

Туманные видения

Искателей земли

Для жадного стремления

Преграду здесь нашли.

И были здесь отвергнуты

Холодною волной,

Отвергнуты, повергнуты

Пустыней ледяной.

Засыпаны бездушными

Пушинками снегов,

Покрыты равнодушными

Тенями облаков.

Но раз в году, единственный,

В ту ночь как новый год

Рождается таинственный

Из бездны темных вод,—

Путями заповедными

Покинув Океан,

Луна горит победными

Лучами сквозь туман.

И раз в году, единственный,

За гранью мертвых вод,

За дымкою таинственной

Умершее живет.

Из бездны отдаления,

Искатели земли,

Встают, как привидения,

Немые корабли.

И мачтами возносятся

Высоко в небеса,

И точно в битву просятся

Седые паруса.

Но снова, караванами,

Растают корабли,

Не встретив за туманами

Неведомой земли.

И вслед за ними,— смутные

Угрозы царству льдов,—

Растут ежеминутные

Толпы иных врагов.

То люди первородные,

Избранники Судьбы,

В мечтаниях — свободные,

В скитаниях — рабы.

Но, вставши на мгновение

Угрозой царству льдов,

Бледнеют привидения,

Редеют тени снов.

Другие первозданные

Игралища страстей,

Идут виденья странные,—

Похожи на людей.

Гигантские чудовища,—

Тяжелый сон веков,—

Идут искать сокровища,

Заветных берегов.

И в страхе на мгновение,

Звучит скала к скале,—

Но вот уже видения

Растаяли во мгле.

Безбрежно озаренная

Мерцанием Луны,

Молчит пустыня сонная

И вечно видит сны.

И видит сны преступные,—

Судьбы неправый суд.

Но, вечно недоступные,

Оплоты льдов растут.

В насмешку над исканьями

Восходит их краса —

Немыми очертаньями

В немые Небеса.

«Что ты слышишь в горах?» ты спросила меня.

«Что ты слышишь в горах?» я спросил. «Расскажи

                                  мне сначала.»

«Пробужденье веселого летнего дня»,

Ты с улыбкою мне отвечала.

«Мелодичное пенье альпийских рожков,

И блеянье овец, и мычанье быков,

И журчанье ключей искрометных,

Над вершиной бесшумный полет облаков,

Пенье птиц, крики птиц перелетных…

Ну, а ты?»

                И, задумавшись, я отвечал:—

«Нет, мне слышен не шепот, а ропот,

Ропот черной грозы, и раскатный обвал,

Точно демонов яростный топот,

Заблудившихся путников горестный крик,

Монотонно-гремящее эхо,

Человеческих воплей ответный двойник,

Звук чьего-то злорадного смеха.

И еще, что слышнее всех бурь и громов,

Что страшнее, чем звон долголетних оков

И тяжелые муки изгнанья:—

Это — сон вековых непробудных снегов,

Это — Смерти молчанье…»

Как пена морская, на миг возникая,

Погибнет, сверкая, растает дождем,—

Мы, дети мгновенья, живем для стремленья,

И в море забвенья могилу найдем.

Зачем ежечасно, волнуясь напрасно,

Стремимся мы страстно к обманной мечте?

Зачем мы рыдаем, скользим и блистаем,

И вновь пропадаем в немой пустоте?

О, жизни волненье! Блаженство, мученье!

Печаль и сомненье! Как жалко мне вас!

Бежать бы мне вечно, дышать бесконечно,

Светиться беспечно в полуденный час!

Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных

                                           огней,

Проходя по лабиринту бесконечных ступеней,

С каждым шагом холодею, с каждым днем

                                   темнее грусть|

Все, что было, все, что будет, знаю, знаю наизусть.

Было много… Сны, надежды, свежесть чувства, чистота

А теперь душа измята, извращенна, и пуста.

Я устал. Весна поблекла. С Небом порван мой завет.

Тридцать лет моих я прожил. Больше молодости

                                              нет.

Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности

                                            грущу,

И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.

Я хотел от сердца к Небу перебросить светлый

                                            мост,—

Сердце прокляло созвездья, сердце хочет лучших

                                            звезд.

Что же мне еще осталось? С каждым шагом

                                         холодеть?

И на все, что просит счастья, с безучастием глядеть?

О, последняя надежда, свет измученной души,

Смерть, услада всех страданий, Смерть, я жду тебя,

                                               спеши!

Она придет ко мне безмолвная,

Она придет ко мне бесстрастная,

Непостижимой неги полная,

Успокоительно-прекрасная.

Она придет как сон таинственный,

Как звук родной во мгле изгнания,

И сладок будет миг единственный

На грани мрака и сознания.

Я буду тихим, буду радостным,

Изведав счастье примирения,

Я буду полон чувством сладостным,

Неизъяснимостью забвения.

Безгласно буду я беседовать

С моей душою улетающей,

Безгласно буду проповедовать

О силе жизни созидающей,—

О силе Правды, не скудеющей

За невозбранными пределами,

И над умершим тихо веющей

В последний раз крылами белыми.

Кому я молюсь? Холодному ветру.

Кому я молюсь? Равнине морской.

Я брат не людям, а буре и ветру,

Я брат холодной равнине морской.

Куда иду я? К горным вершинам.

Куда иду я? К пустыням глухим.

Я брат холодному горному ветру,

Живу одиноко и растаю как дым.

Чего хочу я? Тени последней.

Чего хочу я? Смерти одной.

Я дух бесстрастный, дух бесприютный.

Хочу я дремоты, дремоты ночной.

О, волны морские, родная стихия моя,

Всегда вы свободно бежите в иные края,

Всегда одиноки в холодном движеньи своем,

А мы безутешно тоскуем — одни и вдвоем.

Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,

Я в мире один, и душа у меня холодна,

Я также спешу все в иные, в иные края,—

О, волны морские, родная стихия моя!

Море—вечное стремленье, горы—царственный покой.

Если ты стремишься к счастью, вверь ладью волне

                                        морской:

Час придет, волненьем вечным утомится жадный

                                           взор,—

Спи тогда с разбитым сердцем в тихом царстве

мертвых гор.

Я в горы ушел до рассвета: —

Все выше, туда, к ледникам,

Где ласка горячего лета

Лишь снится предвечным снегам,—

Туда, где холодные волны

Еще нерожденных ключей

Бледнеют, кристально-безмолвны,

И грезят о чарах лучей,—

Где белые призраки дремлют,

Где Время сдержало полет,

И ветру звенящему внемлют

Лишь звезды, да тучи, да лед.

Я знал, что века пролетели,

Для сердца Земля умерла.

Давно возвестили метели

О гибели Блага и Зла.

Еще малодушные люди

Цепей не хотели стряхнуть.

Но с думой о сказочном чуде

Я к Небу направил свой путь.

И топот шагов неустанных

Окрестное эхо будил,

И в откликах звучных и странных

Я грезам ответ находил.

И слышал я сагу седую,

Пропетую Гением гор,

Я видел Звезду Золотую,

С безмолвием вел разговор.

Достиг высочайшей вершины,

И вдруг мне послышался гул:—

Домчавшийся ветер долины