Константин Бальмонт - Только любовь. Семицветник

Прекрасно, кончив смелый бой,

Упиться негой тишины.

Но как прекрасней — быть мольбой,

Быть криком страсти и весны.

Прекрасен сумрак голубой.

Но как прекрасней - в яркий час

Увидеть близко пред собой

Зрачки влюбленных женских глаз.

Я вижу в мыслях белую равнину,

    Вкруг Замка Джен Вальмор.

Тебя своей мечтой я не покину,—

    Как мне забыть твой взор!

Поблекла осень с красками пожара,

    Лежит седой покров.

И, бледная, на всем застыла чара

    Невысказанных слов.

Все счастие, вся сладостная ложность

    Живых цветов и трав

В безмолвную замкнулась невозможность,

    Блаженство потеряв.

Заклятьем неземного чародея

    Окована земля.

В отчаяньи белеют, холодея,

    Безбрежные поля.

И мертвою Луной завороженный,

    Раскинулся простор.

И только бродит ветер возмущенный

    Вкруг Замка Джен Вальмор.

Дни убегают, как тени от дыма,

Быстро, бесследно, и волнообразно.

В сердце моем ты лелейно хранима,

В сердце моем ты всегда неотвязно.

Нет мне забвенья о блеске мгновенья

Грустно-блаженной услады прощанья,

Непогасимых лучей откровенья,

И недосказанных слов обещанья.

Тени меняются — звезды все те же,

Годы растратятся — небо все то же.

Радости светят нам реже и реже,

С каждым мгновеньем ты сердцу дороже.

Как бы хотелось увидеть мне снова

Эти глаза, с их ответным сияньем,

Нежно шепнуть несравненное слово,

Вечно звучащее первым признаньем.

Тихие, тихие, тучи седые,

Тихие, тихие, сонные дали,

Вы ей навейте мечты золотые

И о моей расскажите печали.

Вы ей скажите, что грустно и нежно

Тень дорогая душою хранима,

В шуме прибоя, что ропщет безбрежно

Бурями пламени, звуков, и дыма.

Ты мне была сестрой,- то нежною, то страстной,

И я тебя любил, и я тебя люблю.

Ты призрак дорогой… бледнеющий… неясный

О, в этот лунный час я о тебе скорблю!

Мне хочется, чтоб Ночь, раскинувшая крылья,

Воздушной тишиной соединила нас.

Мне хочется, чтоб я, исполненный бессилья,

В твои глаза струил огонь влюбленных глаз.

Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки,

Под лаской замерла, и целовал бы я

Твое лицо, глаза, и маленькие руки,

И ты шепнула б мне: «Смотри, я вся—твоя!»

Я знаю, все цветы для нас могли возникнуть,

Во мне дрожит любовь, как лунный луч в волне.

И я хочу стонать, безумствовать, воскликнуть:—

«Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!»

Мне видится безбрежная равнина,

Вся белая под снежной пеленой.

И там, вверху, застывшая как льдина,

Горит Луна, лелея мир ночной.

И чудится, что между ними—сказка,

Что между ними — таинство одно.

Безмолвна их бестрепетная ласка,

И холодно любить им суждено.

О, мертвое прекрасное Светило.

О, мертвые безгрешные снега.

Мечта моя, я помню все, что было,

Ты будешь вечно сердцу дорога.

Розоватый свет заката озаряет облака,

И волною просветленной плещет сонная река.

Еле плещет, еле дышит просветленная волна,

Точно чувствует и слышит, что подходит тишина.

Друг желанный, одинокий, о тебе моя печаль,

Я один в стране далекой, и тебя мне сердцем жаль.

Я, как ты, не знаю ласки, сохраняю поцелуй,

В час, когда мне шепчет сказки еле слышный

                                     лепет струй.

Если б нам убить пространство, друг мой, друг мой,

                                        сон мечты,

Я б с тобой устами слился, как со мной слилась

                                            бы ты.

Мы бы вместе проникались этой стройной тишиной,

Ты со мной бы чуть шепталась, как в реке волна

                                         с волной.

Прозвенит ли вдали колокольчик,

Колокольчик, во мгле убегающий,—

Догорает ли Месяц за тучкой,

Там за тучкой, бледнеющей, тающей,—

Наклонюсь ли я, полный печали,

О, печали глубоко-мучительной!—

Над водой, над рекой безглагольной,

Безглагольной, безгласной, томительной,—

Предо мною встаешь ты, родная,

Ты, родная и в сердце хранимая,—

Вдруг я вижу, что ты не забыта,

Позабытая, горько-любимая.

Ты в жизни проходишь безучастною тенью,

    И вечно опущен твой взор.

Ты сердцем уходишь к неземному селенью,

    Уж там — с незапамятных пор.

Тебя повстречал я на великой дороге,

    Ведущей в безвестную даль.

И мне показалось — мы стоим на пороге,

    Чего-то обоим нам жаль.

И мне показалось,— и, быть может, обманно,

    Быть может, с правдивостью сна,—

Друг другу мы близки, так воздушно и странно,

    Так нежно ты мне суждена.

Мы думали оба, и мы оба молчали,

    Но вдруг приподнявши свой взор,

Ты молча сказала о предвечной печали,

    Я друг твой, я брат твой с тех пор.

И если б была ты не бесстрастною тенью,

    И если б не сказкой был сон,

Я отдал бы сердце роковому томленью,

    Но в сказку, я в сказку влюблен.

Когда я был мальчиком, маленьким, нежным,

    Был кроток мой взор и глубок.

Ты знаешь, что утром, пред Морем безбрежным

    Горит золотистый песок?

Когда я был юношей, робким и странным,

    Я вечной был полон тоской.

Ты знаешь, что вечером, в свете туманном,

    Русалки поют над рекой?

Когда я стал страстным, желанным и властным,

    Целую я всех на пути.

Ты знаешь, что ночью, в тумане неясном,

    Так страшно, так страшно идти?

О, цветы красоты! Вы с какой высоты?

    В вас неясная страстная чара.

Пышный зал заблистал, и ликуют мечты,

    И воздушная кружится пара.

«Не живи как цветок. Он живет краткий срок,

    От утра и до вечера только.

Так прожить — много ль жить? Жизнь его лишь намек.

    О, красивая нежная полька!»

«Лишь намек, говоришь. Но и сам ты горишь,

    Закружил ты свой бешеный танец.

Ты минуту живешь, и ты ложь мне твердишь,

    На минуту влюбленный испанец.

Я живу как цветок, я дневной мотылек,

    Я красивая нежная полька.

Я хоть час, но живу, и глубок мой намек,

    Ты мгновение кружишься только!»

«Что мгновенье и час для тебя и для нас,—

    Раз цветок, для чего ж ты считаешь?

Ты цвети и гори. Если ж вечер погас,

    Говори, что как тучка растаешь.

О, живи как цветок! Мне отдай свой намек.

    Мы продлим наш ликующий танец.

Не ропщи, трепещи, золотой мотылек,

    Я безумно-влюбленный испанец!»

Красивы сочетания светил,

Пленительна зеленая планета,

Где человек свой первый миг вкусил.

В пространстве много воздуха и света,

И каждый день, в определенный час,

Земля огнем рубиновым одета.

Источник новых мыслей не погас,

Источник новых чувств горит всечасно,

И тот, кто любит, любит в первый раз.

Цветы цветут, их чаши дышат страстно,

Желанны их цветные лепестки,

И роскошь их оттенков полновластна.

Безгласное течение реки

И призрачно-зеркальные озера

Внушают больше неги, чем тоски.

Вершины гор — пьянящий пир для взора,

Бессмертно свеж безбрежный океан,

И что нежнее пенного узора.

Прекрасна разность всех различных стран,

Просторны и равнины и провалы,

В мираже обольстителен обман.

И губы женщин ласковы и алы,

И ярки мысли избранных мужчин,

Но так как все в свой смертный час усталы,—

И так как жизнь не понял ни один,

И так как смысла я ее не знаю,—

Всю смену дней, всю красочность картин,