Мария Семенова - Кубик из красной пластмассы

И на склонах хребтов, где кочуют ветра,

И у берега моря, где тучи и мгла,

И в пустынях, жарою спалённых дотла,

И в избушке лесной, и под сводом дворца -

Всюду рады заезжего слушать певца.

Видно, силу особую Небо даёт

Тем, кто в сердце чужбины о доме поёт!

Много лет в одиночку торил он свой путь…

И однажды надумал домой завернуть.

Что же дома? Он в ужасе смотрит вокруг…

Травостойный и пастбищный вытоптан луг,

За чужими стадами не видно земли,

У причалов чужие стоят корабли,

Незнакомые дети играют в садах,

Незнакомые песни слышны в городах,

Даже храмы и те изменили свой вид,

А на троне отцов – иноземец сидит…

…Оттого-то, друзья, пуще всякой заразы

Мы с тех давних времён опасаемся сглаза.

Ибо вот как аукнулось эхо похвал,

Что он родине в дальнем краю расточал.

Горькие зелья себе проливая на платье,

Злобу ничтожных людей принимая без стона,

Старый волшебник трудился над неким заклятьем,

Тысячу лет посвятив разысканьям учёным.

Всем пренебрёг в этой жизни мудрец одинокий,

Дружбу забыл и любовь, отказался от славы,

Лишь бы почувствовать в жилах чудесные токи

И укрощённую формулу миру оставить.

Брошенный всеми, торил он дорогу во мраке,

До бесконечности пробовал так и иначе…

…И наконец начертил вожделенные знаки,

В день завершенья трудов ожидая удачи.

И… ничего! Перед ним – ни огня, ни движенья,

Ни очертаний в дыму благовонном и зыбком…

Вот и пришлось ощутить ему вкус пораженья.

Хуже: он понял, что вышла не просто ошибка.

Так и должно было быть! Он преследовал тени.

Больше себе не откажешь в признании честном:

Весь его путь вдохновенных трудов и лишений

Был обречённым полётом в бесплодную бездну.

Что же теперь? Понапрасну истрачены силы,

Целая жизнь, посвящённая тайне заклятья.

Сколько ещё отделяет его от могилы?..

Долго он плакал. А после… вернулся к занятьям.

Много ли, мало ли дней впереди остаётся,

Может быть, снова в тупик заведёт его опыт…

Разницы нет старику. Он над формулой бьётся

И под ретортой очаг потихонечку топит.

Это было давно,

Да запомнилось людям навек.

Жил в деревне лесной

Старый дед с бородою как снег.

Кособочился тын

Пустоватого дома вокруг:

Рано умерли сын

И невестка, но радовал внук.

Для него и трудил

Себя дед, на печи не лежал,

На охоту ходил

И хорошую лайку держал.

Внук любил наблюдать,

Как возились щенки во дворе:

Чисто рыжие – в мать

И в породу её матерей.

Но однажды, когда

По-весеннему капало с крыш,

Вот ещё ерунда! -

Родился чёрно-пегий малыш.

«Знать, породе конец! -

Плюнул дед. – Утоплю поутру…»

Тут вмешался малец:

«Я себе его, дед, заберу!

Пусть побудет пока,

Пусть со всеми сосёт молоко…»

Но пронять старика

Оказалось не так-то легко.

Вот рассвет заалел…

Снились внуку охота и лес,

Дед ушанку надел

И в огромные валенки влез.

Снился внуку привал

И пятнистая шёрстка дружка…

Дед за шиворот взял

И в котомку упрятал щенка.

«Ишь, собрался куда!

Это с пегим-то, слыхана речь!

Что щенок? Ерунда!

Наше дело – породу беречь.

Ну, поплачет чуток,

А назавтра забудет о чём…»

…И скулящий мешок

Канул в воду, покинув плечо…

«Вот и ладно…» Хотел

Возвращаться он в избу свою,

Тут внучок подоспел -

И с разбега – бултых в полынью!

«Что ты делаешь, дед!

Я же с ним на охоту хотел…»

Внук двенадцати лет

Удался не по возрасту смел.

Только ахнул старик…

Не успел даже прянуть вперёд,

А течение вмиг

Утянуло мальчонку под лёд.

Разбежались круги

В равнодушной холодной воде…

Вот такие торги

И такая цена ерунде.

Без хозяина двор,

Догнивает обрушенный кров…

…А в деревне с тех пор

Никогда не топили щенков.

«За друга – постою!

За друга я в бою

Суров!» -

Твердит любой из нас

И повторять сто раз

Готов.

Но это лишь пока

Не начался куска

Делёж.

А жизнь как наподдаст -

И друга друг продаст

За грош!

Споткнёшься невзначай:

Дружище, выручай!..

Ничуть

Один из десяти

Не поспешит пойти

Толкнуть.

Так что же – дружбы нет?

На это дан совет

Хорош:

Про соли тяжкий пуд,

Про то, как узнают,

Где ложь.

Все сто твоих друзей

При первой же грозе

Видны.

А с кем прошёл сквозь тьму,

Так знай, что нет ему

Цены.

Жила-поживала когда-то большая семья.

Настала пора переезда в иные края.

Когда же мешки с барахлом потащили во двор,

У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор.

И «против» и «за» раздавались у них голоса -

Везти или нет им с собою дворового пса.

А тот, чьих зубов опасался бессовестный вор,

Лежал и внимательно слушал людской разговор.

«Я стал им не нужен… Зачем притворяться живым?»

И больше не поднял с натруженных лап головы.

Спустя поколение снова настал переезд

На поиски более щедрых и солнечных мест.

И бывшие дети решали над грудой мешков -

Везти или нет им с собою своих стариков.

Если жизнь покатилась к дурной полосе,

На закате особенно чёрного дня

Я скажу: «Ну и что? А подите вы все!

Лишь бы дома, как прежде, любили меня!»

Если дома хоть кто-то мне искренне рад,

Если с визгом навстречу бросается пёс,

Это будет награда превыше наград,

Что бы прожитый день на хвосте ни принёс.

Если кошка, мурлыча, прижмётся к душе,

Этот тёплый комок – оборона от бед,

И Вселенная сразу начнёт хорошеть,

И растает, исчезнет недоброго след.

Ну а если чей дом – это просто ночлег,

Не согретый биением верных сердец,

Беззащитен на свете такой человек,

Кто не сеет добра – тот ему и не жнец.

Шла девчонка по лесу морозной зимой.

Из гостей возвращалась на лыжах домой.

И всего-то идти оставалось версту -

Да попался навстречу косматый шатун

Отощалый, забывший о вкусе добыч…

Неожиданно встретивший лёгкую дичь…

Тут беги не беги – пропадёшь всё равно:

Разорвёт и сожрёт под корявой сосной.

Обомлела девчонка, закрыла глаза…

Оттого и не сразу приметила пса.

И откуда он там появился, тот пёс?

Может, вовсе с небес? Или из-за берёз?

Он мохнатой стрелой перепрыгнул сугроб!

Людоеда-медведя отбросил и сгрёб!..

Под покровом лесным, у девчонкиных ног

По кровавой поляне катался клубок.

Две железные пасти роняли слюну:

Посильнее схватить!.. Побольнее рвануть!..

Эхо грозного рыка дробилось вдали.

Когти шкуру пороли и воздух секли,

Оставляя следы на древесной коре…

Только смерть прервала поединок зверей.

Потревоженный иней с ветвей облетал.

Морщил морду медвежью застывший оскал.

Невозможной победе всю душу отдав,

Чуть живой распластался в снегу волкодав…

И тогда-то, заслышав о помощи крик,

Появился из леса охотник-старик.

Оглядевшись, качнул он седой головой:

«Век живу, а подобное вижу впервой!

Ну и пёс!.. Это ж надо – свалил шатуна!

Да подобных собак на сто тысяч одна!

Только будет ли жить – вот чего не пойму…

Ты ли, внученька, тут за хозяйку ему?»

Вот вам первый исход. «Нет, – сказала она. -

Не видала его я до этого дня…»

И охотник со вздохом промолвил: «Ну что ж…»

И из ножен достал остро вспыхнувший нож…

А второй не чета был такому исход.

«Мой! – она закричала, бросаясь вперёд -

Коль сумел заступиться – отныне он мой!

Помоги отнести его, старче, домой!»

А теперь отвечай, правоверный народ:

Сообразнее с жизнью который исход?

Что задаром даётся, то не будет и свято…

Ты во взглядах Бессмертных приговор свой прочёл.

Пусть потешатся властью! Ты вернёшься,

Крылатый.

Мы согреем Тебя. Мы исцелим Твою боль.

Пусть упрячут как могут, хоть за краем

Вселенной,

И чудовищ приставят самый след сторожить -

Что нам грозная стража, что нам крепкие стены?

Мы придём – или будет просто незачем жить.

Мы придём за Тобою… только б не было поздно

Ускользающий пламень подхватить на лету…

И в слепые глазницы лягут новые звёзды,