Иоганн Гёте - Фауст

150

Гомункул — человекоподобное существо, искусственно созданное в лаборатории алхимика. Слово это буквально означает «человечек» (homunculus — уменьшительное от homo человек). Возможность создания такого существа утверждалась алхимиками в ряде трактатов, из коих Гете были хорошо известны труды натурфилософа и врача Феофраста Парацельса (1493–1541), в 1525 году заявившего о своей солидарности с идеями восставшего крестьянства.

Образ Гомункула — один из наиболее туманных и трудно поддающихся истолкованию образов второй части «Фауста». Правда, в беседе с Эккерманом от 16 декабря 1829 года Гете говорит о Гомункуле: «Вы заметите, что Мефистофель оказывается в невыгодном положении по сравнению с Гомункулом, который не уступает ему в ясности взглядов, но далеко превосходит его в стремлении к красоте и плодотворной деятельности». Однако это замечание не касается существа измышленного поэтом аллегорического образа. Попытка истолковать этот образ дана в предисловии.

Что Гете, создавая своего Гомункула, имел в виду также и абстрактность, нежизненность укоренившейся тогда в немецком обществе идеалистической философии Канта, Фихте и Шеллинга, не подлежит сомнению. Вполне вероятно, что Гете помнил также и об учении натурфилософа профессора П. Вагнера, утверждавшего возможность создавать искусственным способом органические существа. Роль Гомункула — по мысли Гете — должна исполняться чревовещателем.

В конце концов приходится считаться / С последствиями собственных затей. — В этих словах Мефистофель подчеркивает свою причастность к созданию Гомункула (так комментируется это место и самим Гете).

Мифология, представленная в «Классической Вальпургиевой ночи», заимствована Гете из фундаментального труда по мифологии Беньямина Гедерихса, долгие годы бывшего его настольной книгой, а также из весьма обстоятельных «Мифологических писем» поэта Иоганна Генриха Фосса. Несмотря на античные мотивы, эта сцена написана обычными для «Фауста» размерами, за исключением вступительного монолога Эрихто, выдержанного в античных триметрах — стихотворном размере, широко применявшемся в античной драме. Персонажами сцены являются низшие стихийные духи греческой мифологии. Эти духи символизируют темные стихийные силы, породившие тот гармонический мир, вершиной которого является совершенный образ Елены. Стихийные силы эти показаны здесь в трех фазах своего развития на пути к совершенствованию. Низшую из них. представляют чудовищные порождения природы, ее первые, мощные, но грубые создания — колоссальные муравьи, грифы, сфинксы, сирены. Вторая, более высокая фаза раскрывается в образах полубогов, нимф, кентавров и т. д. В третьей фазе уже соприсутствует человек и человеческая мысль, пытающаяся проникнуть в историю становления мира (философы Фалес и Анаксагор). Путь к совершенной красоте, к искомой форме пролегает через этот еще не совершенный мир темных сил и творческих порывов. Вот почему не выведены в нем «старшие боги»; вот почему их функции переданы низшим представителям тех сил, наивысшим воплощением которых согласно греческой мифологии являются «старшие боги» (так, Сейсмос заступает здесь место Плутона, Галатея и Эрос-Афродиты, Нерей — Посейдона и т. д.). Только побывав в этом преддверии совершенной античной красоты, Фауст удостоивается встречи с Еленой. С появлением Елены вступает в силу привычный мир эллинских мифологических представлений, знакомых нам по Гомеру и афинским трагикам.

Эрихто — фессалийская колдунья, предсказавшая римскому полководцу Помпею гибельный исход его борьбы с первым римским императором Юлием Цезарем.

Грифы — фантастические чудовища, с головой и крыльями орла и львиными туловищами; грифы охраняли сокровища. Диалог Мефистофеля с грифами построен на игре аллитераций, отчасти переданной переводчиком.

Муравьи — Образ муравьев заимствован Гете у древнегреческого историка и географа Геродота, который говорит о муравьях, собирающих золотую пыль.

Аримаспы — легендарный одноглазый народ скифского племени, о котором также повествует Геродот; этот народ похищал драгоценности, охраняемые грифами.

Сфинкс — существо с головой и грудью женщины и туловищем львицы. Образ этот, заимствованный из египетской мифологии, встречается в фиванском эпическом цикле греков (в легенде о царе Эдипе), а также, позднее, у трагиков.

Они меня назвали в старой пьесе / «The old Iniquity» с обычной спесью… — то есть «старой неправдой» (термин, употребляемый в английской протестантской литературе для обозначения дьявола).

Ты это то, в чем с силою одной / Нуждаются и праведный и грешный… — Сфинкс говорит в своей загадке о дьяволе.

Сирены — сладкоголосые полуптицы-полуженщины (египетская мифология); упоминаются в «Одиссее» Гомера.

Спроси Хирона. — Хирон — мудрый кентавр (получеловек-полуконь), искусный врачеватель.

Стремительнее стрел Алкида… — Алкид — баснословный силач и богатырь Геракл.

Над нами мчатся стимфалиды… — Стимфалиды — мифические хищные птицы с железными перьями, которые они разбрасывали, как стрелы. Эти птицы были перебиты Гераклом.

То головы змеи Лернейской… — Лернейская змея (или гидра) — мифическое девятиглавое чудовище, убитое Гераклом.

Ламии. — женщины-вампиры, оборотни.

Чтоб направлять луны и солнца бег. — Сфинксы символизировали у египтян месяц июль, стоящий под знаком Льва, и август, стоящий под знаком Девы; в июле и августе происходят разливы Нила, по которым у египтян производилось летосчисление.

Филиры знаменитый сын. — Филира — по Гесиоду (древнегреческому поэту, писавшему о явлениях природы), нимфа, родившая Хирона.

Здесь Греция и Рим решали спор, / Чьей будет необъятная держава… — Имеется в виду победа римлян над македонским царем Персеем при Пинде (168 г. до н. э.).

Это он, седоволосый / Зодчий острова Делоса… — Имеется в виду миф о Латоне, беременной от Зевса, которая нигде не могла разрешиться от бремени, ибо ревнивая супруга Зевса, Гера, повелела змею Пифону ее преследовать. В отчаянии Латона бросилась в Эгейское море. Посейдон пришел ей на помощь, создав остров Делос, где Латона разрешилась двумя детьми — Аполлоном и Артемидой. (Мы уже отметили выше, что Гете в сцене «Классическая Вальпургиева ночь» не выводит так называемых «старших богов», поэтому помощь, оказанная Посейдоном, приписывается Сейсмосу, олицетворяющему землетрясение.)

Мы горы Пелион и Оссу / Подбрасывали, как мячи. — Сейсмос утверждает, будто участвовал в создании гор Пелиона и Оссы и, ниже, горы Парнаса с его двумя вершинами, из которых одна была посвящена Аполлону и Артемиде, а другая — Дионису. Сфинксы отрицают вулканическое происхождение гор, полагая, что они образовались постепенно, незаметно, в течение долгих веков, так что им, сфинксам, даже не пришлось сдвинуться с места («Но вопреки сильнейшим потрясеньям / Мы, сфинксы, старых мест не переменим»).

Пигмеи. — Племени пигмеев согласно греческой мифологии были подвластны все подземные духи и муравьи; горные духи, подобно Сейсмосу, символизируют вулканическое начало.

Ивиковы журавли — свидетели смерти поэта Ивика, убитого разбойниками по пути к Истмийским играм, указавшие виновников злодеяния. Журавли и пигмеи (согласно греческой, а также средневековой немецкой мифологии) находятся в непримиримой борьбе. Гете трактует здесь эту борьбу как противопоставление «вулканической теории» (объяснявшей происхождение рельефа земли как результат воздействия жидкого пламени ее сердцевины на ее твердую оболочку) и «нептунической теории» (объяснявшей строение земли как результат сложного процесса превращения влаги в плотное вещество); обе эти теории в настоящее время признаны устаревшими.

Свой Ильзенштейн там Ильза стережет, / На высоте своей нас Генрих ждет… — Долина Ильзы и скала Генриха на Брокене, близ деревни Эленд (см. прим. к «Вальпургиевой ночи» в первой части «Фауста»),