Андрей Добрынин - Сборник поэзии 1

И видят из ночи влажной Несчетные сонмы глаз В дверях силуэт бумажный, Готовый рухнуть подчас.

1997

Андрей Добрынин

Кошка вяло бредет по паркету, От угла до другого угла. Хорошо б к ней приладить ракету, Чтоб медлительность эта прошла.

Чтоб с ужасным шипеньем запала Слился кошки предстартовый вой, Чтобы кошка в пространстве пропала, Протаранив стекло головой.

Заметаются дыма зигзаги Из сопла под кошачьим хвостом. Реактивной послушная тяге, Кошка скроется в небе пустом.

Станет легче на сердце отныне, Буду знать я наверное впредь: Мы увязли в житейской рутине, А она продолжает лететь.

Прижимая опасливо уши И зажмурившись, мчится она. Сквозь прищур малахитовость суши Или моря сапфирность видна.

От суетности собственной стонет, Как всегда, человеческииий род, Ну а кошка вдруг время обгонит И в грядущем помчится вперед.

Обгоняя весь род человечий, Что в дороге постыдно ослаб, В коммунизме без травм и увечий Приземлиться та кошка могла б.

1997

Андрей Добрынин

Важна не девственность, а действенность Я о девицах говорю. Коль девушка активно действует, То я любовью к ней горю.

Когда ж она не хочет действовать И неподвижна, словно труп, Тогда томлюсь я подозрением И становлюсь угрюм и груб.

Словам давно уже не верю я, Особенно в делах любви. Любовь лишь делом доказуема, Себя ты в деле прояви.

Вершатся все дела успешнее С задором, пылом, огоньком, Любовь же - с гиканьем и воплями, Чтоб сотрясалось все кругом.

Чтоб вазы с шифоньера падали И разбивались о паркет, Чтоб у тахты в утробе екало И звал милицию сосед.

А коль девица не подвижнее Мешка с несвежей требухой, То, стало быть, в ней зреет ненависть И тайный умысел плохой.

Коль девушка едва шевелится, То, значит, замышляет зло. Нам подсыпают эти скромницы В еду толченое стекло.

И, чтоб не угодить на кладбище,Ведь ты еще совсем не стар,Приблизься сзади к ней на цыпочках И первым нанеси удар.

Она качнется и повалится, А ты скажи ей сухо:"Что ж, Ты ловко это все затеяла, Однако нас не проведешь".

1997

Андрей Добрынин

Где Везер угрюмый струится, Где катится сумрачный Рейн, В подвалах сутулые немцы Брезгливо глотают рейнвейн.

Питье им давно надоело, Но рано ложиться в постель, И вот они пьют через силу, А после плетутся в бордель.

У немцев усатые турки Похитили радость труда, А немцам остались бордели, Постылый рейнвейн и еда.

Тевтоны серьезны в борделе, Как будто бы службу несут, А после в ночной виноградник Они облегчиться идут.

Глядят они в звездное небо Под шум одинокой струи, А в небе, кружася, мерцают Созвездий несчетных рои.

Раскатисто пукают немцы, В штаны убирают елду И видят на темном востоке Знакомую с детства звезду.

К звезде обращаются немцы: "О льющая ласковый свет! Далекому русскому другу Неси наш печальный привет.

Дома у нас есть и машины, Детишки у всех и жена, Однако же главного стержня Давно наша жизнь лишена.

О горестной участи нашей Ты другу поведай, звезда. Германия - скверное место, Не стоит стремиться сюда".

1997

Андрей Добрынин

Кому приятно слышать "нет"? Мы с каждым разом ближе к смерти. Ликуют в преисподней черти, Внушившие такой ответ.

Нас женское жестокосердье Лишает наших лучших лет. "Нет" проникает, как стилет, В пульсирующее предсердье.

О дамы, сокращая век Несчастному, что жаждет ласки, Побойтесь грозного суда: На берегах загробных рек Все зло подвергнется огласке, Вам все припомнится тогда. Распорядительницы нег, Прислушайтесь к моей подсказке, Загладьте грех, ответив:"Да".

1997

Андрей Добрынин

Мое бессовестное пьянство Душа терпеть не захотела И с гневом унеслась в пространство, Подвыпившее бросив тело.

Но тело даже не моргнуло Остекленевшим красным глазом Оно лишь сдавленно икнуло, Стакан ликера хлопнув разом.

Хоть сам-то я забыл об этом Со слов друзей мне стало ясно, Что без души по всем приметам Я чувствовал себя прекрасно.

Толпа девиц вокруг плясала, А тело любит это дело. Кряхтя, с дивана грузно встало Душой оставленное тело.

Оно цинично ухмылялось, Смотрело, чем бы угоститься, Порой приплясывать пыталось, Хватало дам за ягодицы.

Покуда же все это длилось, Душа с прискорбием глядела, Как безобразно веселилось Душою сброшенное тело.

Душа давно уже свихнулась На репутации и чести, Но утром все-таки вернулась, И мы покуда снова вместе.

Мне смысл случившегося ясен Я с вероятностью большою Скажу: поэту не опасен Разлад меж телом и душою.

Возможно, он кого-то губит, Но только заурядных смертных, А дамы кавалеров любят Бездушных и жестокосердных.

1997

Андрей Добрынин

* * *

О хлебе насущном не думай, Иначе рехнешься вконец. Подточенный низменной думой, Склоняется к праху певец.

И возится в прахе - угрюмый, Безрадостный, словно скопец, И манит ничтожною суммой Его разжиревший купец.

Шутя относиться к доходам, Стараться их все разбазарить Лишь так воспаришь в торжестве, А также стремясь мимоходом Лабазника тростью ударить По толстой его голове.

1998

* * *

Служенье муз не терпит суеты, Но чтобы выжить, нужно суетиться, И до голодных опухолей ты, Поверив музам, можешь дослужиться.

Когда побьет морозом нищетыРастенья в поэтической теплице, Тогда с толпой тебя потянет слиться, На площадях орать до хрипоты.

Есть два пути: иль заодно с толпой Врываться в магазин через витрины И разбегаться, унося товар, Иль под буржуйской жирною стопой Стелиться наподобие перины И получать приличный гонорар.

1998

Андрей Добрынин

Нехватка денег - это бич, И хлещет он порой пребольно. Безденежье, как паралич, Мешает двигаться привольно.

Благоговея богомольно, Любви красавиц не достичь: Владеет ими своевольно Лишь тот, кто смог деньжат настричь.

Так запевай, певец, раздольно, Так начинай застольный спич! Капиталиста возвеличь, Пусть хмыкнет он самодовольно.

Замаслится его глазок, Зашевелятся губы-слизни, Он щелкнет пальцами - и вот, Дожевывая свой кусок, Из-за стола хозяев жизни Сама любовь к тебе плывет.

1998

* * *

Едва о долларе заходит речь, Любой брюзга становится милягой, Любой гордец - общительным парнягой, Любой старик полжизни сбросит с плеч.

Душевным складом можно пренебречь В погоне за волшебною бумагой. В бактериях мы можем так разжечь К соитью страсть питательною влагой.

Я действенностью восхищен твоей, Питательный бульон простых натур, Заветная заморская валюта! Сцепляя суетящихся людей, Из них ты строишь тысячи фигур Под флегматичным оком Абсолюта.

1998

Андрей Добрынин

Для уловленья в дьявольскую сеть Придумано понятие таланта. Таланту суждено на нас висеть, Как кандалам на теле арестанта.

И если стал носителем таланта, До времени готовься облысеть, Обзавестись ухватками педанта И девушкам навеки омерзеть.

Все радости житейские твои Талант нашептыванием отравит, Упорным понуканием к трудам; Тебя лишит достатка и семьи, Зато всем дурням щедро предоставит Припасть к тобою собранным плодам.

1998

Хорошо заиметь мецената, Чтоб в гостях у него выпивать И с размеренностью автомата Улыбаться ему и кивать.

Вдруг окажется: тоже когда-то Он пытался бумагу марать; Ободренный поддержкой собрата, Он заветную вынет тетрадь.

Должен я реагировать пылко Замечаньем начав пустяковым, Одаренность затем подчеркнуть, А потом вдруг со скатерти вилку Подхватить и с неистовым ревом Благодетелю в горло воткнуть.

1998

Андрей Добрынин

Что ты все ухмыляешься, Клинтон, Что тебя веселит, дурачок? Взять и вдарить увесистым клинтом В дерзко вздернутый твой пятачок.

И когда это дело случится, Не помогут зеленка и бинт. Не желаешь ли осведомиться, Что такое по-нашему "клинт"?

Но об этом тебе не скажу я, Ты об этом узнаешь и так В час, когда мировому буржую Нашим клинтом расквасят пятак.

И с мешков, где шуршат миллионы, Он повалится, злобно бранясь. Разбегутся его легионы, Потеряв управленье и связь.

Тараканом забегает Клинтон У себя в вашингтонском дому. Он поймет: с подступающим клинтом Совладать не под силу ему.

Сменит он людоедской гримасой Свой улыбчивый имидж тогда И, нагруженный денежной массой, Побежит неизвестно куда.

На земном не останется шаре Буржуазных тлетворных дворцов, И тогда на политсеминаре "Что есть КЛИНТ?"- я спрошу у бойцов.

"Коммунизм, ленинизм, интернационализм и народный триумф!"Так ответят товарищи наши И добавят застенчиво:"Уф!"

1998

Андрей Добрынин

Мне сказал собутыльник Михалыч: "Ты, Добрынин, недобрый поэт. Прочитаешь стихи твои на ночь И в бессоннице встретишь рассвет.

От кошмарных твоих веселушек У народа мозги набекрень. Ты воспел тараканов, лягушек, Древоточцев и прочую хрень.

Ты воспел забулдыг и маньяков, Всевозможных двуногих скотов, А герой твой всегда одинаков Он на всякую мерзость готов.

Ты зарвался, звериные морды Всем героям злорадно лепя. "Человек" - это слово не гордо, А погано звучит у тебя".