Зиновий Гердт - Гейзер Матвей Моисеевич "Матвей Моисеев"

Что-то схожее в последних годах жизни Зиновия Гердта и его первой жены Марии Новиковой. Как и Гердт, она прожила 80 лет (скончалась в 2004 году). В 1993 году у нее обнаружили рак, сделали операцию. Она, зная об этом, жила так, как будто ничего нет, спокойно и отстраненно. «Меня это поражало. Так же и папа, я думаю. Болезнь болезнью, а жизнь жизнью. Зачем без конца себя мучить?» — вспоминает сын Гердта Всеволод Зиновьевич. В беседе с ним, состоявшейся незадолго до смерти, на вопрос: «Ну как ты?» — Зиновий Ефимович ответил: «Скорее бы!» На что Всеволод Зиновьевич сказал: «Ну что ты? Как ты так можешь говорить?» — «Всему свое время, там же все записано, кто, когда…»

Однажды в разговоре со мной по телефону — это был хороший майский день 1993 года — Гердт, пребывавший в отличном настроении, сказал: «Матвей Моисеевич, запишите слова, которые я вам сейчас скажу. Я не во всем с ними согласен, но выдаю их за свои, хотя принадлежат они кому-то из наших себежских мудрецов: “Что бы ни случилось, человек должен продолжать жить. Если нет других поводов, то хотя бы из любопытства”».

Вспоминая о Зиновии Ефимовиче, артист Евгений Миронов отмечал, что «величие его фигуры не ощущалось». Миронов отмечал, что он попал в «поле притяжения» Гердта, и едва ли не с начала знакомства ему не хотелось выходить из этого поля. За несколько дней до кончины Гердта Миронов, узнав, что актер совсем плох, вспоминал: «Ехали с замиранием сердца. Как войти? Что сказать? А главное — страх увидеть беспомощного Зиновия Ефимовича, другого, каким я его не знал…» В тот день Миронов впервые пришел в дом к Гердтам: «Все веселятся. Невероятно. Даже неприятно, ведь умирает Гердт. Заходим к нему в комнату. Лежит. Рядом сидит Хазанов. Подходим ближе. И вдруг те же глаза, тот же тон, что и тогда, много лет назад, веселый, легкий до неприличия…»

Гердт умер 18 ноября 1996 года…

В газетном некрологе журналист Марина Райкина писала: «Все это давно перемешалось и перебродило в нашем сознании, как составные дорогого марочного коньяка, подарив нам потрясающее и незабываемое явление под названием Зиновий Гердт. Теперь его не стало. Пауза. Тишина.

Его любили, им восхищались. Ему устраивали юбилейные вечера, и не один, а в каждую более или менее круглую дату. Его уважали и побаивались его крутого нрава. Его оценки ждали и волновались, что он скажет по тому или иному поводу. Словом, Зиновий Ефимович Гердт был своего рода культовой фигурой советской и постсоветской действительности. И не зря. Фигура, безусловно, незаурядная, весомая, нечто вроде ладьи на шахматной доске…»

Откликнулись на печальное событие и сильные мира сего, В. С. Черномырдин, А. Б. Чубайс, Ю. М. Лужков, М. Е. Швыдкой и другие: «Заслуги Зиновия Ефимовича Гердта получили высокую оценку Родины. Он удостоен высокого звания “Народный артист СССР”, награжден орденами Красной Звезды, “Знак Почета”, “За заслуги перед Отечеством” III степени. Неповторимый талант Зиновия Ефимовича Гердта, его преданность российскому искусству останутся с нами навсегда. В 1996 году на Седьмом открытом кинофестивале в Сочи получил приз президента России “За личный вклад в киноискусство”».

Последний орден Гердту вручили незадолго до смерти. Об отношении артиста к этой награде красноречиво свидетельствует Евгений Миронов: «“Ребята, вы не видели мой орден? Нет? — шарит рукой по столику. — Таня! Катя! Б…, где орден? — Приносят. Положили на грудь. — Вот, Женя, орден “За заслуги перед Отечеством” третьей степени. — Помолчал и добавил: — Толи заслуги мои третьей степени, толи Отечество!..”».

Памяти Зиновия Гердта посвятила свои стихи поэтесса Светлана Аксенова-Штейнгруд:

Недалеко от Гердта, на Кунцевском кладбище, похоронены бывший руководитель его студии Алексей Арбузов и любимый им писатель Юрий Трифонов. Зиновия Ефимовича предлагали похоронить на Новодевичьем, но Татьяна Александровна отказалась — по ее словам, ей не хотелось, чтобы ее мужа «похоронили в парке».

О Гердте сохранилось множество воспоминаний. Вспоминает Михаил Ульянов: «Он был первоклассным мастером. Профессионалом. Актер, не будучи таковым, никогда не сможет так потрясающе понимать и читать поэзию и литературу и при этом быть таким же земным человеком, как самый невзыскательный зритель. Он обладал таким чувством иронии, — свались она на актера менее талантливого, пусть даже и обвешанного званиями, то просто пришибла бы его, сделала из него циника и пижона. Зяма был недосягаем в вершинах юмора и иронии и доступен всем одновременно».

Хорошо знавший Гердта, любивший его и нередко работавший вместе с ним Олег Павлович Табаков сказал: «Я всегда дивился его запасам жизнелюбия, бесконечному юмору. Бывало так, что мы подолгу друг друга смешили. Я нежно любил его и люблю. Мы с Зиновием Ефимовичем вместе озвучивали и комментировали фильм “Если бы Ильф и Петров ехали в трамвае”. Часто встречались и в компаниях после спектаклей или съемок. Он был неизменно умен, остроумен и интеллигентен. Я могу вспомнить очень немногих людей, которые одновременно обладали всеми этими тремя достоинствами! Он был удивительно красив, хотя его нельзя было назвать ни Робертом Рэдфордом, ни Рудольфом Валентино, ни даже Вячеславом Тихоновым. Но он всегда был удивительно мужествен и элегантен, чем сильно воздействовал на женский пол».

Несмотря на свою занятость и состояние здоровья Зиновий Ефимович в последние годы жизни был «по-новому» популярен. На вопрос одного из зрителей: «Счастливы ли вы?» — Гердт ответил так: «Несчастлив потому, что очень редко соглашаюсь с общепринятым суждением о себе. Но с другой стороны, может быть, все же я счастлив, так как не попал в большую армию коллег, наивно верящих во все комплименты, что им говорят…»

Разумеется, во время таких «пресс-конференций» вопросы были самые что ни есть различные. Не раз его спрашивали, что такое талант, искусство. Он отвечал на этот достаточно банальный вопрос по-разному. Однажды сказал: «Шкалу оценок надо составить с умом и тактом и, прежде всего — трезво оценивать себя. Достигнуть высоты, которая называется Искусством, — удел редкий, дар божий. Достигал ли я сам этой высоты — не знаю. Искусство не имеет качеств, оно не бывает получше или похуже, оно или есть или его нет». Неоднократно в таких случаях Гердт говорил, что главное — не путать искусство с ремеслом, каким бы оно ни было. Достигнуть высоты в искусстве удается немногим и далеко не всегда.

Считает ли он, что в среде актеров-современников кто-то добрался до этих высот? «В деле, которому служу, чаще всего замечаю подлинные взлеты у Инны Чуриковой, Алисы Фрейндлих, Марины Нееловой, Валентина Гафта. Талант плюс отточенное долгим трудом мастерство. Мастерство, а не ремесло!»

Замечательная русская поэтесса Сара Погреб, уже много лет живущая в Израиле, хорошо знала и любила Гердта, посвятив ему немало стихов. На ее юбилее в Тель-Авиве в 2010 году побывала и Татьяна Александровна Правдина. На этом юбилее Сара Абрамовна прочла одно из стихотворений, написанное вскоре после кончины Гердта: