Владимир Дуров - Звери дедушки Дурова

Но я даю ему рыбы, и он успокаивается.

Чтобы приручить как можно больше Ваську, я решил поглаживать его каждый день рукою. И вот правой рукой я подношу Ваське рыбу, а левой чуть-чуть прикасаюсь к его шее.

Я повторяю это раз двадцать. Васька мало-по-малу привыкает к моему прикосновению и даже позволяет снисходительно себя слегка похлопывать. Конечно, я делаю это, всегда имея в руках рыбу.

Так я подружился с диким озлобленным Васькой, а подружившись, принялся за опыты с мячом.

В правой руке у меня рыба; в левой — мяч. Васька хватает рыбу и с жадностью ее уничтожает, но мяч ему положительно ненавистен: он толкает его недовольно зубами, и мяч падает на арену.

На помощь мне является снова мой милый Лео. Он слезает с тумбы, деловито бежит к валяющемуся на арене мячу и, уткнувшись в него носом, остается так несколько секунд: он показывает Ваське, что мяч не следует кусать, что мяча нечего пугаться.

Тут я окончательно убедился в блестящих педагогических способностях моего Лео.

И Лео достиг полного успеха: Васька, в конце концов, усвоил в точности учение и выполнял почти все то, что проделывал его талантливый учитель, хотя и не с таким совершенством.

И я стал выступать с Васькой в цирке.

Раз во время второго представления с Васькой случился скандал: в нем проснулась прежняя дикость, и он мне прокусил своими острыми зубами ногу. Этот укус был очень опасен: Васька питался исключительно рыбой, и она, застревая в его зубах, неизбежно должна была попасть мне через рану в кровь. От рыбьего яда у меня могло произойти заражение крови.

На представлении присутствовал друг моего детства, известный писатель А. И. Куприн. Он выдавил из раны кровь и промыл ее водкой. Возможно, что это спасло меня от опасности.

Находясь в обществе морских львов, я все более и более проникался уважением к их уму и способностям и часто думал о том, что люди не умеют пользоваться дарами, которые дает природа. Они делают домашними сравнительно очень малую часть животных из тех, которые могли бы быть употреблены на пользу человеку.

К таким животным, несомненно, нужно отнести морского льва.

В нижнем этаже моего особняка в бассейне плавали, играли и ныряли мои морские львы.

Я сидел возле бассейна и наблюдал за их игрою. Вот Пицци нырнула вниз, потом над поверхностью показалась ее темная скользкая голова; она жмурилась, фыркала, с нее стекала вода…

Я позвал ласково:

— Пицци!

У меня мелькнула мысль выучить ее, как собаку, нырять и подавать мне брошенный предмет.

И попытка удалась. Я бросаю палку с железной гайкой; гайка тонет и ложится на дно бассейна. Я кричу:

— Пицци, аппорт!

После недолгого обучения, через полчаса умница Пицци ныряет и возвращается ко мне, держа в зубах палку с гайкой. Конечно, она получает за это свой законный заработок.

Тогда я попробовал опустить гайку так, чтобы Пицци не видела, как я бросаю, и через несколько минут крикнул:

— Шерш (ищи)!

Львица тотчас же скрылась в мутной воде. Через минуту она мне принесла гайку.

Вместо гайки я бросил в воду свой портсигар.

— Шерш! Пицци!

И портсигар мне был тотчас же принесен.

Тогда я стал привязывать к связке железа тряпку, ежедневно прибавляя тяжесть, и Пицци исполняла мои приказания. В конце концов она стала возвращаться из воды, держа в зубах тряпку, к которой было прикреплено более двадцати фунтов железа.

Тут слово «шерш» я переменил на слово «спасай».

И раз я принес вместо тряпки и грузила большую, в рост человека, куклу, у которой вместо головы был надутый бычачий пузырь с нарисованным масляной краской человеческим лицом.

Пузырь не давал кукле тонуть; он плавал на поверхности бассейна. При слове «спасай» Пицци скользнула по воде и схватила зубами за пузырь. Ее острые клыки тотчас же прорвали пузырь, из него вышел воздух, и кукла потонула, а Пицци возвратилась ко мне ни с чем. Понятно, обычное жалованье, рыбку, она не получила.

Достать вновь куклу и приделать к ней новую голову из пузыря было делом одной минуты. Умное милое животное с первого раза догадалось, что за голову куклы не надо браться зубами, и притащило «утопающую», крепко держа за край платья.

В следующий раз я бросил чучело с грузилом в воду и крикнул:

— Пицци, спасай!

Моя львица кинулась в бассейн, а через несколько моментов над его поверхностью показалась ее темная скользкая голова, в зубах которой болталось распростертое чучело.

Когда Пицци вполне усвоила слово «спасай», полез в воду и мой карлик Ванька-Встанька. Пицци не дала ему долго купаться, и, как только я ее выпустил, моментально вытащила его на гладкую цементную поверхность аквариума. Получив за спасение погибающего солидную порцию рыбы, она с нетерпением ждала повторения опыта.

За Ванькой-Встанькой полез и взрослый мой помощник-служащий.

Я торжествовал. Я говорил себе:

— Вот еще один водолаз, который может оказывать большую пользу людям при спасении утопающих. Упражняясь в маленьком бассейне, потом в пруду и, наконец, в открытом море, можно выдрессировать морских львов спасать утопающих: ведь в быстроте и ловкости в воде и на воде морским львам нет соперников. Ласты и в особенности шея их сильно развиты, а про ум и сообразительность этих животных не приходится говорить.

Это открытие пришло само собою: вот еще одно животное, которое могло бы служить на пользу человеку; это животное — морской лев.

Я верю, что в недалеком будущем морские львы сыграют большую роль в жизни человека.

Куда легче выучить этих милых животных служить на пользу человеку, чем заставлять их проделывать разные замысловатые фокусы в цирке лишь на потеху праздной толпы.

«Рыжий» в цирке — это нечто вроде Иванушки-дурачка, в смешном рыжем парике, который ничего не делает и только всем мешает.

Из гумозного пластыря мы делали у «рыжего» нос.

Наука о душе животных.

Кранцер — железная палка, на одном конце которой — скребок, и этим скребком чистят клетку, а на другом — кольцо. Укротитель продевает цепь через кольцо и притягивает к себе животное, причем железная палка держит его на известном расстоянии от укротителя и мешает его укусить.

Лонжа — веревка, один конец которой привязывают к кушаку наездника (мальчика, ученика), а другой учитель держит в руках. Если ученик упадет с лошади, он повиснет в воздухе и не ушибется, — лонжа помешает ему упасть на землю.