Джеральд Даррелл - По всему свету

Некоторые деревья, на вид совсем здоровые и крепкие, на самом деле оказываются полыми наполовину, а то и на всю свою длину. Вот за ними-то я и охочусь, но высмотреть их не так-то просто. Хорошо, если за целый день поисков попадется полдюжины; еще лучше, если хотя бы одно из них оправдает ваши усилия, когда вы его обкурите.

Окуривание дуплистого дерева — это целое искусство. Сперва, если необходимо, надо расширить отверстие в основании ствола и сложить перед ним сухие прутики для костра. После этого два африканца лезут наверх, чтобы закрыть сетями все дыры и щели в верхней части ствола и перехватывать спасающихся от дыма животных. Завершив эти приготовления, вы разводите костер. Как только пламя начинает с треском пожирать прутики, кладете сверху охапку зеленых листьев. Тотчас пламя пропадает, вместо него над костром поднимается клуб густого едкого дыма. Полая внутренность дерева играет роль огромного дымохода, засасывающего весь дым.

Пока не разведен костер, вы даже не подозреваете, сколько в дуплистом стволе всевозможных щелей и дыр. На глазах у вас тоненькая струйка дыма словно по волшебству начинает виться над невидимой щелочкой метрах в шести над землей. Проходит несколько секунд, и в трех метрах выше извергают клубочки дыма еще какие-то крохотные подобия пушечных жерл. Наблюдая за появляющимися вдоль ствола дымовыми струйками, вы можете следить, как идет окуривание. Если вам попалось удачное дерево, следить придется лишь до половины высоты ствола, после чего животные дружно покидают свои убежища, и вам уже не до наблюдений.

Дуплистое дерево с живыми обитателями можно сравнить с многоэтажным домом. Первый этаж занят, допустим, огромными, с яблоко величиной, улитками-ахатинами, и они покидают свою обитель с предельной скоростью, на какую только способна улитка в минуты тревоги. Примеру ахатин следуют другие животные, предпочитающие жить поближе к земле или попросту не умеющие лазить, например крупные лесные жабы с раскрашенной под цвет сухого листа спиной и с изумительно красивой темно-красной полосой на боках. Жабы выходят вразвалку из недр ствола с удивительно потешным негодующим выражением на морде, а очутившись на воздухе, припадают к земле и озираются с растерянным и жалким видом.

Выселив нижних жильцов, вы вскоре можете видеть, как устремляются к выходу верхние. Почти всегда впереди идут огромные многоножки, очаровательные существа, напоминающие коричневые сосиски с бахромой ног вдоль нижней части тела, вполне безобидные и несколько глуповатые; я даже испытываю к ним некоторую слабость. Хотите посмотреть на забавный номер — посадите такую многоножку на стол. Лихорадочно перебирая всеми своими ногами, она направится к краю стола и, не замечая, что стол кончился, будет упорно шагать в пустоте, пока тело не начнет перевешивать. Наполовину вися в воздухе, остановится, поразмыслит и в конце концов придет к выводу, что что-то не так. После чего включит задний ход, начиная с последней пары ног, вернется целиком на стол и двинется в обратную сторону — лишь для того, чтобы на другом краю все повторилось.

Тотчас после появления гигантских многоножек дружно покидают свои убежища все остальные обитатели дупла. Одни устремляются вверх, к кроне, другие — вниз. Тут и белочки в зеленоватой шубке, с черными ушками и чудесным оранжево-красным хвостом, и большущие серые сони, которые мчатся галопом, распушив свой хвост наподобие клуба дыма; можно увидеть чету лемуров с огромными простодушными глазами и удлиненными, дрожащими, как у дряхлого старика, тонкими руками. И конечно же, вы увидите летучих мышей — здоровенных, дородных, бурых летучих мышей с причудливым, напоминающим цветок узором на кожистом носу и с большими прозрачными ушами. Есть и ярко-рыжие летучие мыши с поросячьей мордочкой и свисающими на голову черными ушами. Но главные участники карнавального шествия дикой фауны — жгутоногие пауки. С жуткой, даже пугающей скоростью они бесшумно носятся вверх-вниз по стволу, втискивают свое отвратительное на вид тело в тончайшие щели, уходя от вашего сачка, тут же выныривают в трех метрах ниже и бегут прямо на вас, словно намереваясь укрыться в складках вашей рубахи. Вы поспешно отступаете, и тварь опять исчезает, только трепещущие кончики ного-щупалец, которые торчат из расщелины, не способной вместить и визитную карточку, выдают ее местонахождение. Ни один из многочисленных обитателей западноафриканских лесов не подвергал мою нервную систему таким испытаниям, как фрин. День, когда особенно крупный и длинноногий экземпляр, воспользовавшись тем, что я прислонился к дереву, решил пробежаться по моей голой руке, навсегда врезался мне в память. Случай этот обошелся мне по меньшей мере в год жизни.

Но вернемся к Вильгельмине. Это было благовоспитанное маленькое дитя из числа десятка жгутоногих паучат, с которыми я близко познакомился после того, как — можно сказать, совершенно случайно — поймал их мамашу.

Уже несколько дней я обкуривал в лесу дерево за деревом, охотясь на редкого и робкого зверька, известного под названием идиуруса или планирующей мыши. У этих крохотных млекопитающих, похожих на мышь с волосатым длинным хвостом, от лодыжки до запястья тянется своеобразная кожистая перепонка, позволяющая животным перелетать с дерева на дерево с легкостью ласточки. Идиурусы живут колониями в дуплах, так что проблема заключается в том, чтобы найти дерево с такой колонией. И когда мне после долгих бесплодных усилий удалось-таки не только обнаружить желанную семейку, но и поймать несколько особей, я был просто счастлив. Настолько, что даже начал смотреть с благосклонным интересом на метавшихся по стволу многочисленных фринов. Внезапно мой взгляд остановился на каком-то совершенно необычном по виду и поведению экземпляре. Я присмотрелся. Во-первых, шоколадное тело этого фрина было одето в некое подобие зеленоватой шубки. Во-вторых, он спускался вниз по дереву медленно и осторожно, без обычных для фрина рывков и финтов.

Может быть, зеленая шубка и медлительность — признаки весьма преклонного возраста? Я шагнул ближе и с удивлением обнаружил, что шубка состоит из детенышей, каждый из которых не превышал размерами ноготь моего большого пальца. Судя по всему, они лишь недавно появились на свет. Их ядовито-зеленая окраска (излюбленный цвет кондитеров, украшающих торты) резко контрастировала с темным телом мамаши, чьи осторожные, неторопливые движения явно диктовались боязнью уронить кого-нибудь из отпрысков. С легким раскаянием я отметил про себя, что до сих пор не уделял особого внимания личной жизни жгутоногих пауков; мне никогда не приходило в голову, что самка фрина такая заботливая мамаша, даже носит на спине свое потомство. Коря себя за невнимательность, я решил немедленно воспользоваться случаем и заняться изучением этих созданий. С предельной осторожностью, чтобы не пропал ни один отпрыск, поймал самку и отнес в свой лагерь.