Андрей Куприянов - Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни

Подмосковная жизнь томила ученого, он грезил азиатскими просторами степей, пестротой халатов обитателей Букеевской орды, где он был советником у хана. Его манили просторы Каспия, которые он любил. Вспоминал свой глинобитный дом в Гурьеве, где прошли его самые счастливые годы странствий. И если бы не дочери, умчался бы, не раздумывая, в мир приключений и путешествий.

Время от времени он бывал в Петербурге, встречался с коллегами. Но все, что он слышал, было так мелко и малозначительно, что становилось скучно. Век великих ботаников-путешественников уходил в историю. Однажды он участвовал в обсуждении магистерской диссертации «Очерк Тифлисской флоры с описанием лютиковых, ей принадлежащих» молодого, но подающего надежды ботаника А. Н. Бекетова. Он даже пригласил ученого ознакомиться с богатейшим гербарием, вывезенным из Казахстана и Средней Азии.

А дальше все случилось как в сказке. Встретились Елизавета Григорьевна Карелина с Андреем Николаевичем Бекетовым и вскоре в 1854 году поженились. Так породнились два выдающихся ботаника — Карелин и Бекетов. Позднее часть гербарных материалов Карелина перешла к зятю-ботанику, и благодаря этому, они сохранились.

Так осуществилась та невидимая связь, столь необходимая для развития ботаники, преемственность в наследовании ботанических знаний. Безусловно, Карелин не мог не говорить с зятем о своих путешествиях, о неизвестных видах растений в неизведанных землях. И несмотря на то, что интересы А. Н. Бекетова были далеки от Сибири (где Сибирь, а где Тифлис), они не могли пропасть бесследно. Семена мыслей, посеянных в умную голову, могут прорасти через много десятилетий новыми идеями, и их связь с первоначальной, отправной точкой может быть давно уже забыта. Мысли могут передаваться в качестве научного приданого от учителя своим ученикам, но они никогда не умирают.

Бекетову не обязательно было становиться ботаником: он родился в богатом помещичьем гнезде. Отец его Николай Алексеевич, воспитанник морского корпуса, плававший с Д. Н. Сенявиным[1], был еще большим барином. Ходили анекдоты, что, когда он выезжал из своей пензенской Алферьевки в Москву, за барской каретой гнали стадо молодых бычков, потому что для каждой чашки бульона требовалась особая часть туши, и не из покупного мяса. Тем не менее его сын, впрочем, как и другие братья, вырос настоящим демократом. Путь в ботанику Андрея Николаевича, который был средним сыном, был непрост. Первоначально он учился в университете на восточном факультете, потом перешел на военную службу, в гвардию, а после этого поступил на факультет естественных наук.

В просторной квартире братьев Бекетовых, на углу Большого проспекта и Первой линии Васильевского острова (совсем недалеко от Аптекарского острова, где находился ботанический сад), собиралась передовая молодежь, исповедовавшая утопический социализм Фурье. Там были Ф. М. Достоевский, Д. В. Григорович, А. Н. Плещеев, В. Майков. Достоевский писал брату в ноябре 1846 года: «Я много обязан… моим добрым друзьям Бекетовым, Залюбецкому и другим, с которыми я живу; это люди дельные, умные, с превосходным сердцем, с благородством, с характером». После того как братья разъехались из Петербурга, завсегдатаи кружка Бекетовых стали участниками «пятниц» Петрашевского. Пожалуй, по чистой случайности А. Н. Бекетов не разделил судьбы петрашевцев. Кто знает, не взошел бы он на эшафот два года спустя вместе с Достоевским, чтобы выслушать смертный приговор, замененный каторгой.

А. Н. Бекетов стал не только выдающимся ботаником середины XIX века, он стал одним из крупнейших организаторов науки. Он был ректором Петербургского университета, одним из самых ярких представителей либеральной интеллигенции. Он не замыкался в кругу только научных интересов и до преклонных лет с юношеским жаром предавался общественной деятельности. Он руководил отделом внутренней политики в газете «Русский инвалид», писал прекрасные научно-популярные книги («Ботанические беседы», «Беседы о Земле и тварях, на ней живущих»), публичные лекции, имевшие огромный успех у публики. Он организовал съезд русских естествоиспытателей, вместе с Бестужевым создал высшие женские курсы и осуществлял руководство ими.

А. Н. Бекетов в силу своего происхождения и воспитания резко критиковал правящую верхушку приближенных к царю, называя их «шайкой развратных и бесшабашных негодяев». На постах декана и ректора он завоевал славу стойкого защитника студентов от всякого рода полицейских посягательств. Он практически один противостоял триумвирату реакционного правительства — Толстого, Каткова, Победоносцева.

А. Блок, который был его прямым внуком (одна из его четырех дочерей, Александра, вышла замуж за юриста А. Л. Блока), в поэме «Возмездие» так характеризовал эти времена:

Арабески всегда причудливы и надо же так случиться, что двоюродная сестра А. Блока Ариадна стала прабабушкой Ирины Ивановны Гуреевой, которая стала не просто ботаником, доктором наук и профессором, а хранителем Гербария Томского университета, прочно связав семьи А. Блока, А. Н. Бекетова с сибирской ботаникой.

После убийства народовольцами царя Александра II репрессии в университетах усилились. Александр III видел в университетах не будущее России, а рассадник крамолы. В новом уставе, который он утвердил, университеты лишались самостоятельности, ректоры назначались царем по представлению министра просвещения, профессора, заведующие кафедрами — министром просвещения. Неблагонадежный А. Н. Бекетов был уволен с должности ректора и освобожден от заведования кафедрой ботаники. Впрочем, ему компанию составил другой русский гений — Д. И. Менделеев.

Отстранение Бекетова от должностей не помешало ему оставить неизгладимый след в ботанике, а самое главное, он воспитал блистательных учеников, составивших гордость российской ботаники почти на сто лет. Он передал им не только научный багаж, но развил в них социальную активность. Среди них был одаренный ученый, великолепный публицист и блистательный оратор К. А. Тимирязев. В ряду его учеников были неутомимые путешественники Г. И. Танфильев и Н. И. Кузнецов; основатель никитского ботанического сада А. Н. Краснов, будущий президент Академии наук СССР В. Л. Комаров, теоретик биологии И. Ф. Шмальгаузен.