Омар Хайям - Рубаи Рубайят

Как спокойно, не помня чинов и заслуг,

Лепит чашу гончар из голов и из рук,

Из великих царей и последних пьянчуг.

Творений ты - ваятель, почему

В них проглядел изъяны, не пойму.

Коль хороши, зачем их разбиваешь,

А если плохи, кто виной тому?

Тот кувшин, что сегодня поит бедняка,

Гордым сердцем царя был в другие века.

Из рубиновых уст и ланит белоснежных

Сделан кубок, что пьяницы держит рука.

Не трать себя, о друг, на огорченья,

На камни тягот, на долготерпенье.

Не зная завтра, каждое мгновенье

Отдай вину, любви и наслажденью!

Не избавиться мне от житейских оков,

Я не рад, что несчастный мой жребий таков.

У судьбы я учился прилежно и долго,

Но всегда оставался в числе дураков.

Шейх блудницу стыдил: "Ты, беспутная, пьешь,

Всем желающим тело свое продаешь!"

"Я, - сказала блудница, - и вправду такая,

Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?"

Этой чаше рассудок хвалу воздает,

С ней влюбленный целуется ночь напролет.

А безумный гончар столь изящную чашу

Создает- и об землю без жалости бьет!

Бокала полного веселый вид мне люб,

Звук арф, что жалобно притом звенит, мне люб.

Ханжа, которому чужда отрада хмеля, -

Когда он за сто верст, горами скрыт, - мне люб.

Наполнить камешками океан

Хотят святоши - безнадежный план!

Пугают адом, соблазняют раем…

А где гонцы из этих дальних стран?

Люблю вино, ловлю веселья миг.

Ни верующий я, ни еретик.

"Невеста-жизнь, какой угоден выкуп?"

- "Из сердца бьющий радости родник".

Я раскаянья полон на старости лет.

Нет прощения мне, оправдания нет.

Я, безумец, не слушался божьих велений -

Делал все, чтобы только нарушить запрет!

Нам и еда и сон не нужны вовсе были,

Пока из четырех стихий нас не слепили.

Но все, что дали нам, отнимут безусловно,

И станем мы опять щепоткой серой пыли.

Мы попали в сей мир, как в силок - воробей.

Мы полны беспокойства, надежд и скорбей.

В эту круглую клетку, где нету дверей,

Мы попали с тобой не по воле своей.

Из верченья гончарного круга времен

Смысл извлек только тот, кто учен и умен,

Или пьяный, привычный к вращению мира,

Ничего ровным счетом не мыслящий в нем!

За любовь к тебе пусть все осудят вокруг,

Мне с невеждами спорить, поверь, недосуг.

Лишь мужей исцеляет любовный напиток,

А ханжам он приносит тяжелый недуг.

Не осталось мужей, коих мог уважать,

Лишь вино продолжает меня ублажать.

Не отдергивай руку от ручки кувшинной,

Если в старости некому руку пожать.

Мне, боже, надоела жизнь моя.

Сыт нищетой и горьким горем я.

Из бытия небытие творишь ты,

Тогда избавь меня от бытия.

Хайям! О чем горюешь? Весел будь!

С подругой ты пируешь - весел будь!

Всех ждет небытие. Ты мог исчезнуть,

Еще ты существуешь - весел будь!

Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно! -

Вот последняя правда открытая мной.

Посмотри: все, чего я добился - ничто.

Что узнал я и чем насладился - ничто.

Я - чудесный фонтан: истощился - ничто.

Я - волшебная чаша: разбился - ничто.

"Мы из глины, - сказали мне губы кувшина, -

Но и в нас билась кровь цветом ярче рубина…

Твой черед впереди. Участь смертных едина.

Все, что живо сейчас, завтра - пепел и глина".

Мне мудрость не была чужда земная,

Ища разгадки тайн, не ведал сна я.

За семьдесят перевалило мне,

Что ж я узнал? Что ничего не знаю.

В день, когда оседлали небес скакуна,

Когда дали созвездиям их имена,

Когда все наши судьбы вписали в скрижали, -

Мы покорными стали. Не наша вина.

Не горюй, что забудется имя твое.

Пусть тебя утешает хмельное питье.

До того, как суставы твои распадутся -

Утешайся с любимой, лаская ее.

Нет ни рая, ни ада, о сердце мое!

Нет из мрака возврата, о сердце мое!

И не надо надеяться, о мое сердце!

И бояться не надо, о сердце мое!

Художник П.Л.Бунин © 1990

Где теперь эти люди мудрейшие нашей земли? Тайной нити в основе творенья они не нашли. Как они суесловили много о сущности бога, - Весь свой век бородами трясли - и бесследно ушли.

Тот избранный, кем путь познанья начат, Кто в небе на Бураке* мысли скачет, Главой поник, познавши суть свою, Как небо, - и в растерянности плачет.

Всех, кто стар и кто молод, что ныне живут, В темноту одного за другим уведут. Жизнь дана не навек. Как до нас уходили, Мы уйдем; и за нами - придут и уйдут.

Если розы не нам, - и шипов вместо дара довольно. Если свет не для нас, - нам очажного жара довольно. Если нет ни наставника, ни ханаки, ни нырки, - С нас и церкви, и колокола, и зуннара* довольно.

Ты сам ведь из глины меня изваял! - Что же делать мне? Меня, словно ткань, ты на стене соткал. - Что же делать мне? Все зло и добро, что я в мире вершу, ты сам предрешил, Удел мой ты сам мне на лбу начертал! - Что же делать мне?

Кто губам прекрасным улыбку беспечную дал, Кто в удел скорбящим печаль сердечную дал? Пусть он не дал нам счастья, -довольно с нас и покоя, Ибо многим он слезы и муку вечную дал.

Жаль, что впустую жизнь мы провели, Что в ступе суеты нас истолкли. О жизнь! Моргнуть мы не успели глазом И, не достигнув ничего, - ушли!