Джеральд Даррелл - Моя семья и другие звери

Автомобиль подкатил к дому, свет фар на мгновение скользнул по веранде, высветив зеленое кружево виноградных листьев, группки болтавших и смеявшихся гостей, двух накрывавших на стол деревенских девчонок с алыми повязками на голове, шлепавших тихонько босыми ногами по каменным плиткам. Шум мотора смолк, и Спиро вывалился на дорожку, прижимая к груди огромный и, очевидно, тяжелый пакет в оберточной бумаге.

— О боже! Взгляните! — драматически воскликнул Ларри, указывая на Спиро дрожащим пальцем. — Издатели снова вернули мне рукопись.

Спиро остановился, сдвинул брови.

— Нет, мастер Ларри, честное слово, нет, — объяснил он серьезно. — Тут три индюшки. Это моя жена зажарила для вашей мамы.

— А! Тогда еще есть надежда, — сказал Ларри с преувеличенным вздохом облегчения. — От потрясения я чуть не упал в обморок. Пойдемте все в дом, выпьем по рюмочке.

В комнатах горели лампы. Легкий ветерок чуть шевелил развешанные по стенам яркие фрески Марго. Зазвенели, заговорили рюмки. Пробки вылетали со звуком брошенного в колодец камня, вздыхали сифоны, будто утомленные поезда. Гости оживали. В глазах у них появился блеск, разговоры становились все громче.

Оглушенная шумом и потерявшая надежду привлечь к себе внимание мамы, Додо решила одна прогуляться по саду. Но не успела она приковылять к магнолии, как перед нею очутилась целая свора страшных, ощетинившихся воинственных собак, имевших, очевидно, самые дурные намерения. Завизжав от страха, Додо задрала хвост и со всей возможной для ее коротких, жирных ног прытью бросилась искать защиты в доме. Страстные поклонники, однако, не собирались отступать без боя. Они торчали тут на жаре целую вечность, стараясь завести знакомство с Додо, и теперь не хотели упускать этого ниспосланного прямо небесами случая. Додо с визгом влетела в людную гостиную, и следом за нею вкатилась волна рычащих собак. Роджер, Вьюн и Пачкун, удалившиеся было подремать на кухню, стрелой примчались обратно и от возмущения застыли на месте. Уж если кому-то и предстояло обольстить Додо, то это должен быть один из них, а не какой-нибудь захудалый деревенский пес. И они с остервенением набросились на преследователей Додо. В один миг в комнате все перевернулось. По полу катился клубок грызущихся и рычащих собак, до смерти перепуганные гости пытались прыгнуть куда-нибудь повыше.

— Это же волки!.. — вопил Ларри, ловко вскакивая на стул. — Значит, нам придется тут зимовать.

— Спокойно, спокойно! — ревел Лесли, схватив подушку и швыряя ею в ближайших собак. В одну секунду пять зияющих пастей разодрали ее в клочья.

В воздух взметнулось огромное облако перьев и поплыло по комнате.

— Где Додо? — беспокоилась мама. — Разыщите Додо. Они ее искусают.

— Разнимите их! Разнимите! Они убьют друг друга! — закричала Марго и, схватив сифон с содовой водой, стала без разбору поливать и гостей и собак.

— При собачьих драках хорошо действует перец, — заметил Теодор, у которого вся борода была, как снегом, облеплена перьями. — Правда, сам я ни разу этого не пробовал.

— Бог ты мой! — закричал Кралевский. — Спасайте женщин.

Следуя своему призыву, он помог одной из женщин забраться на диван и сам вскочил вслед за нею.

— Вода тоже считается хорошим средством, — продолжал в задумчивости Теодор и, словно желая это проверить, с завидной меткостью выплеснул из своей рюмки вино в оказавшуюся рядом собаку.

Услышав слова Теодора, Спиро сходил на кухню и принес оттуда бачок воды.

— Берегись! — гаркнул он. — Я сейчас поставлю на место этих недоносков.

Гости бросились врассыпную, однако недостаточно быстро. Стеклянная, сверкающая масса воды пролетела по воздуху и грохнулась на пол, снова взметнулась вверх и волной раскатилась по комнате. У стоявших поблизости гостей был теперь самый жалкий вид, зато на собак это подействовало как удар грома. Испуганные шумом и плеском воды, они в один миг расцепились и стрелой выскочили из дома, оставив позади себя поле умопомрачительной битвы. Комната была похожа на куриный насест после урагана. Мокрые, облепленные перьями, по ней бродили наши друзья. Перья садились на лампы, и в воздухе пахло паленым. Сжимая в руках Додо, мама оглядывала комнату.

— Лесли, милый, сходи за полотенцами, нам надо вытереться. В комнате все перевернуто вверх дном. Ну ничего, пойдемте на веранду, — сказала мама, очаровательно кивнув головой. — Очень жаль, что так получилось. Вы видите, это все из-за Додо.

Гостей вытерли, сняли с них перья, налили им вина и усадили на веранде, где на каменных плитках луна отпечатала темный рисунок из виноградных листьев. Ларри с набитым ртом потихоньку бренчал на гитаре и слегка подпевал. Сквозь стеклянные двери я видел, как Лесли и Спиро, сосредоточенно нахмурившись, ловко разрывали на части огромных жареных индеек. Мама беспокойно двигалась среди теней, спрашивая каждого гостя, достаточно ли у него еды. Кралевский сидел на перилах веранды, подставив горб луне, и рассказывал Марго какую-то длинную, сложную историю. Теодор читал доктору Андручелли лекцию о звездах, показывая на созвездия полуобглоданной ножкой индейки.

Лунный свет расписал весь остров черными и серебряными узорами. Далеко внизу среди темных кипарисов мирно перекликались совы. Небо было черное и мягкое, как кротовая шкурка, забрызганная каплями звезд. Над домом раскинула свои ветки огромная магнолия, усыпанная, будто маленькими лунами, сотнями белых цветов. Их сильный, густой аромат сладостно разливался над верандой и как бы околдовывал вас, завлекал в таинственные лунные дали.

С благородной честностью, совсем, на мой взгляд, непростительной, мистер Кралевский сообщил маме, что он уже научил меня всему, что сам знал. Настало время, сказал он, отправить меня куда-нибудь в Англию или Швейцарию, где бы я мог закончить образование. Подобные разговоры доводили меня до отчаяния. Я заявил, что хочу быть полуобразованным. Это даже лучше, если человек ничего не знает, тогда он удивляется всему гораздо больше. Но мама была тверда как сталь. Нам просто необходимо вернуться в Англию, пожить там с месяц, укрепить свое положение (что означало препирательства с банком) и потом уже решить, где я буду учиться дальше. Чтобы унять наш ропот и подавить сопротивление, мама сказала, что к этому следует относиться просто как к отпуску, приятному путешествию. И скоро мы опять вернемся на Корфу.

Уже упакованы ящики, сундуки, чемоданы, для птиц и черепах сделаны клетки, а собаки в своих новых ошейниках чувствуют себя как-то неловко и имеют виноватый вид. Последние прогулки по оливковым рощам, последние слезные прощания с многочисленными деревенскими друзьями, и вот уже вереница автомобилей медленно спускается с холма, напоминая, как заметил Ларри, похороны преуспевающего старьевщика.

Гора нашего имущества высится на таможне, а рядом стоит мама и гремит большой связкой ключей. Все остальные ждут на улице, под ослепительным солнцем, разговаривают с Теодором и Кралевским, которые пришли нас проводить. Появился таможенник и слегка ахнул, увидев пирамиду багажа, увенчанную клеткой, откуда на него со злорадством глядели Сороки. Мама нервно улыбалась и вертела в руках ключи. Вид у нее был как у контрабандиста, пытающегося провезти алмазы. Таможенник посмотрел на маму, потом на багаж, затянул потуже пояс и нахмурился.

— Это все ваше? — спросил он для полной уверенности.

— Да, да, все мое, — прощебетала мама, взмахнув ключами. — Надо что-нибудь открыть?

Таможенник о чем-то сосредоточенно думал.

— Увасес новы одеста? — спросил он.

— Не понимаю, — сказала мама.

— Увасес новы одеста!?

Мама в отчаянии поискала глазами Спиро.

— Извините. Я не совсем уловила…

— Увасес новы одеста… новы одеста?

— Извините, никак не могу…

Таможенник остановил на ней сердитый взгляд.

— Мадам, — сказал он грозно и подался вперед, — вы говорите англиски?

— Да, да! — воскликнула мама в восторге, что поняла его. — Да, немножко.

От гнева таможенника ее спас своевременный приезд Спиро. Обливаясь потом, он ввалился в таможню, утешил маму, успокоил таможенника, объяснив ему, что у нас много лет не было никакой новой одежды, и, не успел никто глазом моргнуть, как багаж оказался на пристани. Затем Спиро взял у таможенника кусочек мела и собственноручно пометил весь багаж, чтобы в дальнейшем не было никаких недоразумений.

— Не говорю прощайте, а только до свиданья, — пробормотал Теодор, пожимая каждому из нас руку. — Надеюсь, вы снова вернетесь сюда… гм… очень скоро.

— До свиданья, до свиданья, — мягким голосом говорил Кралевский, подходя ко всем по очереди. — Мы с нетерпением будем ждать вашего возвращения. Бог ты мой, конечно! И пожелаю вам получше провести время в доброй старой Англии. Пусть это будет отпуск. Как раз то, что нужно!