Планета муравьёв - Эдвард Осборн Уилсон

Луизианы я устроился переночевать на надувном матрасе прямо на лесной подстилке. Среди ночи я проснулся оттого, что мой матрас кишел муравьями и сотни их сновали по моему телу. Я не разглядел в темноте, но, по всей видимости, это были все те же мелкие представители рода Neivamyrmex или какого-то другого близкого вида, которые перебазировались на новое место стоянки. Мое спящее тело было для них всего лишь препятствием, которое нужно было преодолеть, подобно забору на заднем дворе нашего дома в Алабаме.

Нам, людям, трудно понять преимущества такого кочевого образа жизни, но на протяжении миллионов лет великой эволюционной драмы, разворачивающейся в муравьином мире, эта стратегия убедительно доказала свою успешность. На всех континентах, кроме Европы и Антарктиды, есть свой род (группа родственных видов) или даже несколько разных родов бродячих муравьев. Например, Северную Америку населяет род Neivamyrmex, чей ареал распространяется на юг до самых тропиков. Свирепые эцитоны (представители рода Eciton) стали героями знаменитого рассказа Карла Стивенсона «Лейнинген против муравьев» (Leiningen versus the Ants), опубликованного в 1938 г., и снятого в 1954 г. по его мотивам фильма «Обнаженные джунгли» (The Naked Jungle), где Чарлтон Хестон вместе с Элеонорой Паркер храбро защищают свою плантацию какао от нашествия плотоядных муравьев, которые надвигаются на них колонной шириной в пару миль. Не последнее место в кочевом семействе занимают и странствующие африканские муравьи Anomma и Dorylus, которые в реальной жизни не уступают в воинственности даже эцитонам.

Эцитоны предпочитают жить среди густо переплетенных растений нижнего яруса, часто меняют места дислокации и готовы атаковать любого, кто вторгается в их бивуаки или на кормовой участок. Во многих семьях имеются касты крупных рабочих-солдат, вооруженных длинными саблевидными жвалами, что делает наблюдение за ними еще более сложным и опасным делом. Тем не менее зоопсихолог и энтомолог Теодор Шнейрла блестяще справился с этой задачей: с 1933 по 1965 г. он изучал поведение эцитонов, наблюдая за ними в основном в их естественных местообитаниях. В 1960-е гг. его дело продолжил не менее талантливый и отважный исследователь Карл Реттенмейер. Сделанные ими открытия вкупе с открытиями других натуралистов я обобщил в своей книге «Сообщества насекомых» (The Insect Societies), увидевшей свет в 1971 г.

Будучи молодым ученым, я лично знал Теда Шнейрлу и внимательно следил за его исследованиями. Это был спокойный увлеченный человек, с предельной серьезностью относившийся к своей работе. Он поставил перед собой две титанические задачи: во-первых, досконально изучить этих сложноорганизованных общественных насекомых, движимых жесткими инстинктами. Во-вторых, будучи психологом, он хотел показать, что их набор поведенческих моделей также определяется индивидуальным обучением. Если четко выраженный инстинкт у насекомого с маленьким мозгом является продуктом обучения, рассуждал Шнейрла, значит, и все остальные формы поведения тоже. Акцент на опыте и обучении как нельзя лучше вписывался в политическую повестку дня в период с 1920-х по 1960-е гг., поскольку опровергал идеи евгеники и давал надежду приверженцам индивидуалистической формы демократии. Но трудно представить, чтобы Шнейрла и Реттенмейер руководствовались в своем исследовании муравьев идеологическими мотивами. Ученые описали муравьев-кочевников такими, какими их увидели.

Одно из лучших исследований этих двух энтомологов касалось конкретного вида – эцитона Бурчелли (Eciton burchelli). Этот вид отличается необычным среди бродячих муравьев способом охоты, известным как массированный набег, или рейд роем[4]. Плотно упакованный строй рабочих муравьев расходится веерообразной массой, которая движется вперед широким фронтом. По окончании рейда они отступают, сжимают веер и возвращаются в бивуак. Рой эцитонов Бурчелли – мощнейшая сила. Большинство рабочих покидают бивуак и вливаются в живую массу численностью от 150 000 до 700 000 особей. Образуемый ими веер движется со скоростью до 20 м/ч. Если на пути попадается ручей или глубокая трещина в почве, идущие первыми муравьи сцепляются жвалами и ногами и возводят живые мосты, по которым идут остальные.

Массированные набеги эцитонов Бурчелли действительно ужасны, хотя и не настолько, как это описано в вышеупомянутом рассказе «Лейнинген против муравьев». «Их огромные полчища, – писал Шнейрла, – несут гибель практически всем видам животных, которые попадаются им на пути и не могут убежать». Вот как он описывает это далее:

Их обычные жертвы – тарантулы, скорпионы, жуки, тараканы, кузнечики, а также взрослые особи и расплод других муравьев и многих лесных насекомых; мало кто может ускользнуть от этой облавы. Я видел убитых змей, ящериц и птенцов; более крупные позвоночные животные, которые не смогли убежать из-за травмы или по какой-либо другой причине, погибают от многочисленных укусов или удушья.

Массированные набеги этих муравьев подобны экологической косе, которая, находясь в постоянном движении, выкашивает жизнь на подстилке тропических лесов. На панамском острове Барро-Колорадо площадью около 16 км² энтомологи нашли почти 50 активных муравьиных семей, каждая из которых за полдня преодолевала расстояние до 200 м. Их слышно на расстоянии: сначала шорох и шелест от миллионов ног бегущих муравьев и спасающихся от них жертв, затем гудение вьющейся над ними тучи паразитических мух и, наконец, крики десятка видов птиц-муравьеловок, преследующих свою добычу. Там, где прошла муравьиная лавина, резко снижается количество и разнообразие насекомых, пауков и других беспозвоночных видов, но затрагиваемые ими участки слишком малы для того, чтобы оказать экологический эффект в масштабах всего острова. Семьи муравьев-кочевников действуют скорее не как пылесосы, а как эквивалент, скажем, полусотни крупных плотоядных животных вроде ягуаров или пум, которые питаются не оленями и пекари, а разнообразными мелкими существами.

Обязательной чертой экосистем является наличие первичных производителей и потребителей пищи. К одному из этих основных звеньев трофических цепей в муравьиных экосистемах относятся сами муравьи, от которых зависят самые разнообразные организмы. В первой исследованной мной семье мелкого вида Neivamyrmex, найденной в алабамском лесу, я обнаружил всего горстку таких прихлебателей – одну чешуйницу и несколько видов неопознанных жуков. Но Карл Реттенмейер и другие исследователи идентифицировали в тропических семьях бродячих муравьев сотни видов «гостей», таких как пауки-оонопиды, клещики: циркоциллибаниды, коксекесомиды, лаэлаптиды, планодисциды, скутакариды, макрохелиды, неопаразитиды и пиемотиды; щетинохвостки-николетиды; жуки: жужелицы, лимулодиды, коротконадкрылые жуки и карапузики; мухи: горбатки, большеголовки и ежемухи; паразитические наездники-диаприиды.

Список Реттенмейера, разумеется, далеко не полон. Но как бы ни впечатляло это огромное разнообразие известных на сегодняшний день паразитов и хищников, гораздо больше поражают воображение методы, развившиеся у них за миллионы лет эволюции и позволяющие им достичь симбиотического сосуществования со своими хозяевами. Жуки-лимулодиды и чешуйницы-николетиды не только воруют пищу, которую муравьи приносят в свои бивуаки, но и забираются на их тела, чтобы питаться выделяемыми секретами. Клещики-циркоциллибаниды приспособились жить на внутренних поверхностях длинных изогнутых жвал муравьев-солдат. Клещики рода Antennequesoma, напоминающие по форме прищепки, намертво прикрепляются к основанию усиков рабочих муравьев. Взрослые жуки-гистериды из рода Euxenister ездят на рабочих муравьях,