Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник

Друм открыл другую коробку. Там были еще пара бабочек амела, небольшая ветка с кладкой крохотных белых яиц, словно инкрустированных в ткань листа, и колба с заспиртованными в ней несколькими черными гусеницами. Друм достал папку для гербариев и развязал ее.

– Здесь,— сказал он,— образчики четырехсот двадцати видов растений — как местных, так и привозных,— которыми я безуспешно пытался кормить личинок бабочки амела. Да! И вот наконец я сделал потрясающее открытие…

Он покопался в папке и вытащил оттуда белый кусок картона, на который был наклеен лист в форме наконечника стрелы.

– Перед вами,— произнес он торжественно,— то единственное, что едят гусеницы бабочки амела. Это лист дерева омбу!

– Вот это да!..— сказал Ганнибал, закатив глаза.— Значит…

– Пожалуйста, не перебивайте,— запротестовал Друм.— Дайте мне закончить. Да! Случилось так, что в своих блужданиях по горам я наткнулся на заветную долину вскоре после того, как ее открыли мистер Флокс и мисс Дэмиэн. Там-то я и нашел личинок бабочки амела на листьях деревьев омбу. Да! Но, приближаясь к разгадке одной тайны, я приближался и к разгадке другой. Как вам известно, до открытия долины считалось, что существует единственный экземпляр дерева омбу, и хотя оно давало семена, они никогда не прорастали. Это было загадкой и для меня, и для доктора Феллугона. Да! Значит, для проращивания семени необходим некий каталитический агент, но пока я не попал в долину, я и представления не имел, что это может быть. А теперь… Теперь я знаю!

Профессор Друм сделал паузу. Слушатели застыли в немом восхищении.

Друм покопался в пачке фотографий и извлек одну, которую молча предложил вниманию публики.

– Вот это да! — выдохнула Одри.— Это же… пересмешник!

– Именно так, мисс Дэмиэн,— сказал Друм, величественно склонив голову.— Пересмешник. Да.

Ганнибал подтянул кресло к столу и сел.

– Если я правильно понял,— сказал он,— бабочка амела, на которой держится экономика острова, так как только она опыляет дерево амела, откладывает яйца на листья дерева омбу, а это последнее, в свою очередь, не может существовать без пересмешника. Так?

– Верно,— сказал Друм.

– Почему?

– Потому,— объяснил Друм,— что внешняя оболочка семян омбу обладает особой прочностью. Значит, нужно, чтобы птица склевала это семя, и оно, пройдя сквозь ее пищеварительный тракт, подверглось воздействию соков. Только так оно сможет прорасти, когда снова ляжет в землю.

Ганнибал протяжно и гулко свистнул:

– То есть стоит затопить долину — и мгновенно рухнет вся экономика острова?

– Совершенно точно,— сказал Друм.

– Вот это да! Друм, да вы — гений! — крикнул Питер,

вскакивая на ноги и тряся Друму руку.

– Это значит, что мы ни при каких обстоятельствах не можем затопить долину, а значит, не можем строить аэродром,— заключил Ганнибал.— О славный день!

– Вы уверены, Ганнибал? — спросила Одри.

– Абсолютно уверен,— отрезал Ганнибал, изобразив зверскую улыбку.— Это именно то, что нужно Кинги. Все со мной, во дворец! И вы, профессор! Собирайте ваши образчики, возьмите с собой. Кинги захочет все их посмотреть. Поедемте скорей!

Ганнибал рассадил всех по королевским каретам, и они помчались во дворец, сопровождаемые лающей сворой псов.

Кинги слушал разъяснения Друма поначалу с недоверием, затем — с надеждой и наконец — с нескрываемой радостью.

– Мой милый профессор Друм! — воскликнул он.— Не в силах выразить, как я вам благодарен! И не только я, но и весь Зенкали! Уверяю вас — отныне мы перед вами в неоплатном долгу!

– Вы очень добры, Ваше Величество,— сказал Друм, сияя от удовольствия и на радости переплетя ноги, словно винт штопора.

– Питер, будьте так добры, налейте нам пять больших бокалов «Оскорбления Величества»,— сказал Кинги.— Поднимем тост!

Пока Питер разливал по бокалам лучезарную жидкость, Кинги забрался к себе в гамак, закрыл глаза и погрузился в глубокое раздумье; приподнялся он лишь тогда, когда ему подали бокал.

– За пересмешника! — торжественно произнес он и изучающе посмотрел на Друма.— Как вы думаете, профессор,— продолжил он,— можно ли будет перевезти несколько деревьев омбу и нескольких птиц в Дзамандзар?

– А почему бы и нет? Насколько я понимаю, климат и почва в долине и в столице почти одни и те же. Я не советовал бы вам перевозить всех птиц и все деревья, потому что они очень привыкли к этой долине. А несколько особей и несколько деревьев — вполне возможно. Птица всеядна, и уж так получилось, что плоды деревьев омбу ей больше всего по вкусу. Мне представляется, что омбу — дерево неприхотливое и способно приживаться даже на малоплодородных почвах. Следовательно, если обеспечить молодым деревцам должный уход, в будущем можно будет разбивать плантации омбу параллельно плантациям амела. Да.

– Великолепно, великолепно! — сказал Кинги, поглядывая на Ганнибала, а у самого в глазах плясали озорные искорки.— Ну, что? Давайте устроим парад по такому случаю!

– Парад? — изумился Ганнибал.

– Именно парад! — воскликнул Кинги.— В конце концов, на острове сейчас находятся представители всех видов вооруженных сил, куча гостей самого различного ранга; многие из них ожидали больших торжеств и церемоний — так не будем же лишать их этого удовольствия! Мы возвели столько сооружений, поставили столько шатров, вылизали дорожки для проведения парадов — и все напрасно? Питер, вспомни, сколько ты сам вложил труда и сил — не жаль? А главное — мне так хотелось покрасоваться в новой форме, и я не желаю этой возможности упускать. Значит, так: устраиваем грандиозное празднество и с этой целью доставляем в столицу пару пересмешников и шесть штук деревьев омбу для показа на параде, после чего деревья могут быть высажены в Ботаническом саду, а пересмешников поселим в Королевском дворце — павлины уже порядком поднадоели. Ну, как по-вашему? Неплохая идея?

Все согласились, что идея хорошая, и даже Друм, который после второго бокала «Оскорбления Величества» начал было икать и хихикать, согласился, что она заслуживает внимания.

– Мне придется специально по этому поводу собрать заседание парламента и сделать заявление,— сказал Кинги.— Ну как, Питер, можно будет поручить вам с Одри операцию по доставке в столицу деревьев и птиц?

– Конечно,— с воодушевлением сказал Питер.— Рад стараться!

– Полагаю, дело будет так,— сказал Кинги.— Устроим грандиозный парад, а затем гигантский праздник в саду у стен дворца. Согласны?

– Согласны,— ответил Ганнибал.

– Значит, на том и порешили,— сказал Кинги с глубоким удовлетворением.— Ну как, профессор Друм, еще побокальчику? В конце концов, мы не каждый день пьем за новое открытие великого гения! Выпили? Ну а теперь за вас, Одри! Так, милая? Вот и отлично!