Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате

Почти всегда есть случай показать тебе что-нибудь интересное: медведя в тундре, оленей, овцебыков. Ты благодарно летчику улыбаешься.

Но когда идет разворот на посадку, тебе улыбаться уже трудновато: где же он сядет? Внизу блестит речка с каменистыми берегами. Садимся. Самолет, прыгая по камням, готов развалиться, но почему-то не развалился. Приехали! Торопливо вынимаем поклажу. И вот мотор уже дорогого тебе самолета комариком замирает в пасмурном небе. Тихо. Ты остался с Аляской один на один – работай, охоться, любуйся. И жди – в назначенный день за тобой прилетят. Так работают на Аляске больше трехсот авиационных компаний. С владельцем одной из них Марти Макдональдом мы познакомились вблизи Ледовитого океана. В вагончике, похожем на те, где бытуют строители, сидел, положив ноги на стол, веселый человек.

– Аж из самой Москвы… Чудеса! Садитесь. Угощайтесь – вот яблоки и конфеты, в холодильнике – пиво.

Разговорившись, мы угостили друг друга еще и хорошими анекдотами, в том числе и про летчиков. Узнал я также: Марти владеет тремя самолетами – возит в тундру нефтяников, возит зоологов и фотографов в заповедник, возит охотников в горы. Расчет за полеты простой: час работы мотора – 300 долларов. Недешево, но не настолько и дорого, чтобы спугнуть клиентов. Работает Марти с двумя пилотами только летом. «Зимой – Флорида! Море, пальмы и женщины».

– На жизнь хватает?

– Концы с концами свожу, иначе зачем бы я тут маячил. Летаем уже восемь лет.

Наш маршрут был измерен на карте ниткой с привязанной на конце гайкой. Марти связался с летевшим на базу пилотом.

– Стив, еще два рейса до заповедника…

– Шеф, но я на пределе, уже пять рейсов…

– Стив, поднатужься. И будь внимателен при посадке – повезешь киношников из Бостона и московского журналиста. Я не желаю, чтобы наша с тобой компания осложнила международную обстановку…

На севере любят и умеют шутить. В шутку я спросил Марти, не знает ли он что-нибудь о нашумевшей истории, когда авиаторы забыли в канадских лесах человека.

– Как не знаю! В подробностях знаю тот случай… Но вы не беспокойтесь, – сказал Марти уже серьезно. – То, в какой день, кого и где нам надо забрать, заносим вот в эту книгу. Такую же запись делает летчик в своем бортжурнале, и всю информацию у компании вроде моей берет на учет компьютер в городе Фэрбанксе. Тройной контроль. Летите, мы вас не забудем.

Еще с одним «буш-пилотом» я познакомился в Анкоридже. Он лежал на спине под стареньким, красным, как рак, самолетом и что-то чинил. Двухмоторный «Гусь» выпуска 43-го года имел персональное имя «Орен Годсон».

– В честь чего же назвали? – спросил я пилота, паклей вытиравшего для приветствия руки.

– Мое имя, моя фамилия. Моя рабочая марка.

Орен Годсон появился на Аляске случайно – сорок лет назад перегонял кому-то из «нижних» штатов купленный самолет.

– И вот застрял на севере – стал «буш-пилотом». Кого и куда я только не отвозил! Тридцать семь тысяч часов налета.

Мы прикинули с Ореном на бумажке: много ли это – тридцать семь тысяч часов? Получилось: в рискованных странствиях по Аляске легендарный, заслуженный «буш-пилот» провел в воздухе больше четырех лет. Орен не помнит, сколько было всего посадок и взлетов. Помнит одну вынужденную, в горах. Пассажиры не пострадали, самолет же пришлось чинить.

Разговор с ветераном аляскинской авиации состоялся накоротке. Орен Годсон в тот день готовился в пятый полет. Сколько вы думаете ему лет?.. Семьдесят!

«Буш-пилоты» – герои Аляски. В местном авиационном музее – галерея портретов, люди разного возраста. Кто-то состарился и скончался в постели. Но большинство умерли, как в бою, осваивая Аляску. Самый знаменитый из них Карл Айлсон погиб где-то у побережья Чукотки в 1929 году. «Его нашли и схоронили на родине. А самолет где-то в ваших краях. Мечта: его разыскать», – сказал директор музея Тэд Спенсер. Среди героев, которых поглотил север, портрет Леваневского, фотографии летчиков, перегонявших истребители во время войны с Аляски в Сибирь. А в местном журнале я видел два символических снимка. На одном дюжины две собак помогают тянуть самолет на рулежную полосу (год 1931-й). На второй фотографии маленький самолет заполнен собаками. Их везут на спортивные состязания. Самолет и моторные сани пришли на смену собачьей упряжке.

И в заключение о двух страстях на Аляске. Одна из них – гонки собачьих упряжек, вторая – увлечение самолетами. Разговор о собаках особый. А что касается личных аэропланов, то их на Аляске намного больше, чем в любом другом штате Америки, – около десяти тысяч. Каждый из пятидесяти жителей этого края, включая стариков и детей, может сесть за штурвал. Самый «самолетный» город на всей планете – Анкоридж: 2400 летательных аппаратов. В городе более двадцати сухопутных и водных аэродромов. Самолеты видишь везде: на озере, где рыбачат, у дачного домика на реке, у въезда в национальный парк, у дорожного ресторана. Учитель деревушки Русская Миссия на Юконе имеет свой самолет… Самолет – удовольствие дорогое, имеют его из-за страсти к полетам, из-за престижа, но, главное, потому, что на Аляске много манящих и малодоступных мест – только самолетом можно долететь…

• Фото автора. 26 февраля 1991 г.

Когда готовился план путешествия по Аляске, этот пункт был особо помечен и назван изюминкой.

Есть на Аляске речка Макнейл, а на речке – место, куда летом, когда валом идет на нерест лосось, приходят рыбачить медведи. Не один, не два – несколько десятков!

По фильмам я знал подробности всего, что тут происходит. Но хотелось увидеть и самому. Оказалось, сделать это непросто. Речка Макнейл для всех, кто снимает природу, стала фотографической Меккой. Тысячи желающих! Но, чтобы не распугать медведей и не подвергать опасности визитеров, к месту великой рыбалки одновременно пускают лишь десять человек. Забрасывают на четыре дня самолетом эту десятку, потом – новая группа. Как удовлетворить без обиды желающих тут побывать? Собирают заявки. И устраивают лотерею. Кому выпало счастье, тот прилетает. В лотерее я не участвовал, и шансов «пожевать аляскинскую изюминку» было у меня немного. Все же друзья через губернатора штата «в порядке исключения» добыли для меня разрешение.

И вот с переводчиком Андреем Клименко, арендовав автомобиль, мчимся по Кенайскому полуострову. Синие горы, темные ели по сторонам, красные огоньки на шоссе, а в небе – до блеска начищенная луна. Дорога – то в гору, то под гору. Булькает радио, лоси два раза в опасной близости перебегают шоссе. Во втором часу ночи прибываем в маленький на носу полуострова городок Хомер. Отсюда на речку к медведям летают специальные самолеты. Притуляемся рядом с дорогой возле каких-то кустов. Раскладываем в машине спальные мешки. И с грезами о медведях, которые, как говорят, ловят рыбу и ночью, если светит луна, засыпаем.

Утро росное, солнечное. Возле машины видим гигантских размеров ели и тополя, кусты бузины, трава – в человеческий рост. Видно озеро. И на нем на поплавках – красные, как вареные раки, легкомоторные самолеты. Под ними плавают дикие утки. Сорока аппетитно завтракает на крыле. Мы с Андреем, втягивая носом аромат свежих булок, находим кафе-пекарню, потом в магазинчике рядом берем напрокат удочки, высокие сапоги, куртки. Мы готовы лететь.

К медведям готовы полететь трое – мы с Андреем и молодой плотник с Великих озер Джон Нили. Он увлеченный фотограф. Визит из Чикаго к медведям обойдется ему в три тысячи долларов. Но у него нет выигрыша в лотерее, надеется проскочить фуксом…

Все готово к полету. 23-летний Хосе Дикрефт уже в кабине. Самолет занимает позицию в дальнем углу озера и начинает разбег. Взлетать с воды тяжелее, чем с грунта. Самолет напрягает все силы, гуденье мотора переходит в натужный звон. И озеро нас отпускает. Проплыл внизу приморский Хомер с катерами и самолетами на воде. Прямо по курсу у нас вулкан Святой Августин. Часть полета над морем, и мы приземлимся в заливе, куда притекает речка Макнейл…

Но что-то озабочено лицо у Хосе, что-то нерадостное для нас сообщают пилоту по радио.

– Ребята, мы возвращаемся. В заливе волна…

Ох как невесело возвращаться, когда были почти что у цели. Но время отлива, на речку садиться нельзя, а в бухте ветрено – очень большие волны.

– Такое место… – утешает Хосе. – Ничего, завтра утихнет, и полетите.

Дождались завтра. Утихло. Но лег на горы туман. Ждем час, другой, третий. На стенах конторки, где оформляют билеты, – дразнящие снимки: медведи ловят рыбу, дерутся из-за нее. И все это в двух шагах от стоящих кучкой фотографов.

– Все это снимала внучка, – говорит пилот Бил Дикрефт. – Рассказывает, могла дотянуться до медведя рукой…