Наталья Пожарицкая - Обезьяны, обезьяны, обезьяны...

«...Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду».

Итак, труд, речь, сознание, общественность — вот двигатели человеческой эволюции, которые помогли человеку сформироваться в качественно новое, социальное явление. Замечательно, что это общее представление о путях становления человека, принятое теперь всеми материалистами, учеными нашей страны было взято на вооружение уже в 20-х годах, отмечал советский антрополог В. П. Якимов.

В результате работ большой армии антропологов, археологов, этнографов, физиологов, психологов, философов теоретические положения, высказанные Ф. Энгельсом, были дополнены и подтверждены фактическим материалом и получили развитие на основе новейших данных целого ряда конкретных наук. Гениальный теоретический набросок превратился в стройное материалистическое учение об эволюции человека.

Перепись обезьяньего населения нашей планеты — а точнее, видов обезьян — закончилась совсем недавно. В тридцатых годах было сделано последнее открытие — карликовый шимпанзе, или бонобо. В итоге переписи оказалось, что на Земле сейчас обитает более ста пятидесяти видов обезьян. Некоторые исследователи считают, что их даже двести.

Сходные виды обезьян составляют роды. Роды образуют семейства. Семейства образуют подотряд. Он называется «подотряд высших приматов, или обезьян».

У обезьян есть родственники. Полуобезьяны. Их более пятидесяти видов. Все они входят в подотряд низших приматов, или полуобезьян. Полуобезьяны и обезьяны составляют отряд приматов. К этому же отряду, с точки зрения зоологической систематики, принадлежит и человек.

О полуобезьянах в этой книге я говорить не буду. Наша тема — обезьяны. Чтобы читатель легче представлял себе в дальнейшем, «кто есть кто», и не запутался в семействах и родах, я приведу классификацию подотряда высших приматов, предложенную академиком В. Е. Соколовым.

В подотряд входит четыре семейства. Семейство цепкохвостых обезьян, или капуцинов. Семейство игрунок, или мармозеток. Семейство низших узконосых обезьян, или мартышек. Семейство высших узконосых обезьян, или человекообразных обезьян. В семействе цепкохвостых обезьян одиннадцать родов: род мирикин, или ночных обезьян, род прыгунов, род уакари, или какайо, род саки, род красноспинный саки, род ревунов, род капуцинов, род саймири, род коат, род паукообразных обезьян и род шерстистых обезьян.

Четыре рода — мармозеток, игрунок, львиных игрунок и тамаринов — составляют семейство игрунок, или мармозеток.

В семействе низших узконосых обезьян одиннадцать родов: макаки; хохлатые, или черные павианы; мангабеи; павианы; гелады; мартышки; тонкотелые обезьяны, или лангуры; ринопитеки; симиасы; носачи; толстотелые обезьяны, или колобусы.

И, наконец, в семейство высших узконосых обезьян, или человекообразных обезьян, входят род гиббонов, род орангутанов, род шимпанзе и род горилл.

Обезьяны первых двух семейств обитают в лесах Центральной и Южной Америки. Их часто называют американскими обезьянами. Представители двух последних семейств — жители Старого Света. Они водятся в Африке, Юго-Восточной Азии, а один вид даже в Европе. Этих обезьян называют иногда узконосыми, потому что перегородка, разделяющая ноздри, у них уже, чем у американских обезьян.

По сравнению с американскими обезьянами, узконосые более высоко организованы. К узконосым принадлежат и самые высокоорганизованные — человекообразные обезьяны. Самая крупная обезьяна на Земле — горилла — тоже относится к узконосым.

Американские обезьяны отличаются от обезьян Старого Света и тем, что у них перегородка, разделяющая ноздри, шире, и тем, что ноздри имеют другую форму. Они похожи на запятые, хвостиками вверх (в то время как у узконосых обезьян ноздри похожи на запятые, хвостиками вниз). У американских обезьян не бывает седалищных мозолей и защечных мешков.

Если самая крупная обезьяна живет в Старом Свете, то самая маленькая водится в Новом. Это — цебуэлла. Она свободно умещается на ладони взрослого человека.

В Новом Свете живут и самые яркоокрашенные обезьяны — львиные игрунки, и самые громогласные — ревуны, и единственный вид ночных обезьян — дурукули. Наконец, только среди американских есть настоящие цепкохвостые обезьяны.

— Хочешь, я покажу тебе игрунку,— спросил как-то Егор. Он сидел в развилке старого платана и деловито вертел в руках большую коричнево-зеленую грушу.

Раскидистая чинара — так называют в этих местах платан — была у нас чем-то вроде клуба. Она росла за Директорским домом. Мы собирались под ней по вечерам, делились друг с другом впечатлениями дня, обсуждали волновавшие нас вопросы, играли на гитаре, пели вполголоса биофаковские песни — «Листопад», «Несмеяну», спорили отчаянно и азартно о том, думают ли животные, можно ли говорить о психологии обезьян, верно ли сводить все формы их поведения только к физиологическим реакциям... Наука о поведении животных только складывалась тогда, и о чем только мы, «поведенщики»,— так мы гордо себя именовали — не спорили. Высокие материи, занимавшие наши умы, не мешали, однако, мальчишкам совершать набеги в сад. Вокруг Директорского дома росли груши, инжир, персики, виноград. Урожай предназначался обезьянам. Но мы решили, что обезьяны — будь на то их власть — непременно бы поделились с нами во имя кровных уз. По крайней мере, так утверждал Егор. Похоже было, что сейчас он во имя кровных уз основательно тряхнул груши в саду — красно-синяя ковбойка его подозрительно огрузла над ремнем.

— Лови!

Я поймала грушу. Она была тяжелая, жесткая и травянистая на вкус.

— Они же совсем зеленые...

— Ага,— сокрушенно согласился Егор, принимаясь за очередную грушу.— Так хочешь увидеть игрунку?

— Где? По-моему, в питомнике их нет.

— Это по-твоему.

Он спрыгнул с дерева, вытряхнул груши на стол под чинарой.

— Пошли. — Куда?

— К таксидермистам, разумеется... Таксидермисты — это те, кто делает чучела.

В лаборатории, маленьком домике, спрятавшемся в зарослях мушмулы, отчаянно пахло формалином, нафталином, обезьяньими шкурками и чем-то еще, да так, что дух этот начисто перешибал аромат субтропических зарослей, пытавшийся просочиться сквозь распахнутые окна.