Евгений Спангенберг - Записки натуралиста

Интересно, что размещение собак на горной станции отнюдь не зависело от Юлии Павловны. Не считаясь с теснотой и явными неудобствами, она охотно поместила бы всех четвероногих питомцев в своей маленькой комнате. Но собаки и без хозяйки сами распределили между собой жилую площадь. Издавна занимая кушетку, вздорная и ревнивая Тата не подпускала Кузю к Юлии Павловне и бросалась на него, как только он появлялся в дверях комнаты. Здоровенный, но миролюбивый пес Кузя избегал ссоры и устроился в коридоре. Здесь он привык получать пищу и укладывался спать, загромождая своим большим телом выход наружу. Ну, а Текеч? Больше всего на свете он любил свежий воздух, кое-как примирился с крышей над головой, но совершенно не мог выносить атмосферу утепленного помещения. Холодный балкон оказался для него самым подходящим местом на станции.

До того как попасть к Юлии Павловне, жизнь каждой из этих собак проходила по-разному. Быть может, отчасти поэтому они отличались одна от другой не только своим внешним видом, но и нравом. Сейчас мне и хочется кратко рассказать об этих четвероногих друзьях человека.

Тата — неказистая маленькая собачонка неопределенной породы. Возвращаясь с экскурсии, я всегда встречал эту собаку в комнате Юлии Павловны. Когда я обедал или вечерами приводил в порядок собранные за день коллекции и писал свой дневник, она неизменно спала или, сидя, дремала на кушетке своей хозяйки. «И дремлет, качаясь, и слышать не может, глаза застилает туман», — обязательно вспомнишь стихи, как только взглянешь на сонную собачонку. Темная ее шерсть неопределенной окраски не успела вылинять окончательно. Не отросшая короткая шерсть покрывала переднюю половину тела животного, а на задней висела клочьями. Кончики небольших торчащих ушей, выдавая дворнягу, безнадежно повисли вниз. Не помню точно, как выглядел хвост. Кажется, в виде обрубка хвост сохранился только наполовину. Одним словом, уже с первого взгляда внешность собаки производила невыгодное впечатление. Что и говорить, неказистая собачонка. Это впечатление усугублялось еще недовольным видом и вздорным нравом. Избалованная собака нежилась на кушетке, с кряхтением поворачиваясь с боку на бок, и глухо рычала, когда мимо дверей комнаты проходил коридорный Кузя. Ну и Тата! Ох и Таточка!..

Но вскоре я обратил внимание на глаза избалованной собачонки: они подкупали своей смышленостью. Выпуклые и блестящие, они незаметно следили за всем, что происходило в коридоре и комнате. Вот Татка, не отрывая головы от кушетки, поворачивает морду к двери, и ее взгляд выражает недовольство и явное пренебрежение. И хотя я не смотрю, кто именно входит в комнату, но и без этого, по выражению собачьих глаз, вижу, что пришел сын Юлии Павловны — Павлик. Он бесцеремонно обращается с избалованной Таткой, часто мнет ее, не давая покоя, и сейчас она недовольна его появлением. Но вдруг в одно мгновение выражение выпуклых глаз собаки меняется. Теперь они выражают не досаду, а беспредельную преданность. И сразу становится ясно, что в комнату входит хозяйка.

К смешной, неказистой дворняжке с выпуклыми глазами и лучистым взором, естественно, возникает симпатия.

— Татка, не пора ли тебе прекратить спанье! Хочешь «ключик»? — бросаю ей на кушетку конфету.

Она, не жуя, как-то брезгливо глотает лакомство и исподлобья смотрит отнюдь не ласковым взглядом.

— Давай познакомимся. Можно тебя погладить? — издали протягиваю к ней руку. Но собака морщит губу, показывая острые зубы. — Нельзя, значит? Ну и не надо. Противная ты дворняга, подальше от такой собачонки.

Несколько лет назад Юлия Павловна подобрала брошенную всеми дворнягу где-то на улице селения Покровки. И бездомной собаке улыбнулось счастье. Правда, жизнь редко течет совершенно спокойно и гладко. Как-то Татка попала в капкан, поставленный на лисицу, и чуть не замерзла; после этого долго болела нога. Были и другие невзгоды. Но теперь все это далеко позади, и жизнь Татки течет без зазоринки. «Не родись богатым, не родись красивым, а родись счастливым». Эта поговорка вполне подходит к моей новой знакомой — неказистой, но в общем незаурядной дворняге Татке.

Иначе сложилась жизнь у незадачливого коридорного пса Кузи. Не так давно породистого красивого щенка желто-пегого сеттера Кузю привезли на высокогорную станцию. Но, к сожалению, никто не заинтересовался его охотничьими качествами и способностями, а вскоре он совсем лишился хозяина и стал никому не нужен. Много невзгод вынес пес за свою короткую жизнь. После чьей-то неудачной попытки застрелить обездоленную собаку тяжело израненный дробью Кузя попал под надежное покровительство Юлии Павловны и, как мы уже знаем, поселился в коридоре. Само собой разумеется, пережитые невзгоды не прошли бесследно. Больше всего на свете Кузя стал бояться ружья, выстрела и постепенно потерял прирожденное влечение к ружейной охоте. Однако время от времени он все же проявлял интерес к птицам.

На краю усадьбы станции, искрясь и журча, текла горная речка. На ней постоянно держались некрупные, но заметные темные и белобрюхие птички — оляпки. Часто махая короткими крыльями и подавая голос, они низко перелетали с места на место, порой бросались в воду, чтобы спустя секунду-другую сухими вновь появиться на камне. Эти смешные оляпки всегда привлекали внимание Кузи. Иной раз часами он гонял птиц по реке, энергично перепрыгивал с камня на камень, попадал в ледяную воду и вновь выбирался на сухое место. Охота за подвижными птицами никогда не кончалась успешно. Оляпка близко подпускала к себе собаку, возбужденно подергивала коротким хвостом, а затем перелетала на соседние камни. Прозябший и измученный, но неизменно довольный, Кузя возвращался в коридор, и, лежа там, облизывал лохматые мокрые лапы. Но охота на речке случалась не особенно часто, и жизнь коридорной собаки протекала и однообразно, и скучно.

От нечего делать Кузя пытался сторожить станционное помещение, но делал это так неудачно, что всегда оказывал окружающим медвежью услугу. Заслышит, бывало, невнятный шум на усадьбе, с лаем выскочит на широкий двор и, настежь открыв двери наружу, выстудит всю квартиру. Нескладного Кузю никто не наказывал, не бранил за эти поступки. Все привыкли давно к его бестолковым выходкам. Добрый и преданный пес делал все от чистого сердца. Что же делать — неудачник, и только!

Третья собака, по кличке Текеч, на горной станции доживала свою грустную старость. В прошлом Текеч принадлежал киргизу-охотнику.

Этот охотник, по имени Толемыш, и сейчас живет в маленьком домике на краю ельника на другой стороне горной речки. У его жилья на зеленой поляне здесь и там валяются кости и рога горных козлов — тау-теке. Бывший хозяин собаки не случайно дал ей имя Текеч. Когда пес был помоложе, он превосходно шел на горных козлов, а потому и получил кличку Текеч, то есть козлятник. В постоянной горной охоте много лет прожил Текеч у киргиза. Потом незаметно подошла старость, и четвероногий помощник стал бесполезным. Вероятно, смерть от винтовки хозяина ожидала собаку, но ее взяла под свое покровительство Юлия Павловна. Теперь на балконе горной станции костлявый от старости пес доживал свои дни. В дневные часы он грелся на солнышке, а ночами крепко спал, свернувшись в клубок от холода.