Воздушная деревня - Верн Жюль Габриэль

Перевод В. Брюггена

— А будет ли когда-нибудь Американское Конго?.. — спросил Макс Губер.

— Да зачем же, мой дорогой Макс? — ответил Джон Корт. — Разве мало нам простора в Соединенных Штатах? Сколько новых и пустынных районов предстоит еще исследовать между Аляской и Техасом! Прежде чем заниматься внешней колонизацией, я думаю, лучше колонизировать страну изнутри.

— Ах, милый Джон, судя по всему, европейские нации закончат полным разделом Африки,[1] а это около трех миллиардов гектаров!.. И американцы уступят все англичанам, немцам, голландцам, португальцам, французам, итальянцам, испанцам, бельгийцам?..

— А ничего другого американцам не остается, точно так же, как и русским, — заметил Джон Корт, и по той же самой причине…

— Какой?..

— Незачем утомлять ноги, когда стоит лишь протянуть руку…

— Ну ладно, мой дорогой Джон, а если в один прекрасный день федеральное правительство объявит о своих претензиях на часть африканского пирога… Есть уже Французское Конго,[2] Бельгийское, Немецкое, не считая независимого Конго, которое только и ждет, кому бы вручить свою независимость! И вся эта страна, в которой мы находимся уже три месяца…

— В качестве путешественников, Макс, простых любознательных путешественников, а не завоевателей…

— Разница невелика, достойный гражданин Соединенных Штатов! — объявил Макс Губер. — Я убежден, что в этой части Африки ваша страна могла бы выкроить себе отличную колонию… Здесь такие плодородные земли, их надо только с умом использовать! А природа сама позаботилась о щедром орошении. Могучая водная система тут никогда не иссякает…

— Даже в такую дьявольскую жару, — заметил Джон Корт, вытирая капли пота со лба, дочерна загоревшего на тропическом солнце.

— А, наплевать! — браво откликнулся Макс Губер. Разве мы уже не привыкли к местному климату? Я бы даже сказал, что мы превратились в настоящих негров, если бы не боялся задеть самолюбие моего почтенного друга… А ведь на дворе еще только март! Можете вообразить, что здесь творится в июле и в августе, когда солнечные лучи буквально буравят кожу раскаленным железом!..

— Однако же, Макс, с нашей изнеженной французской и американской кожей тяжеловато нам будет сравниться с коренными жителями Габона[3] и Занзибара![4] Полагаю, между прочим, что пора бы завершить прекрасный и увлекательный поход, которому так благоприятствовала судьба… Мне не терпится поскорее возвратиться в Либревиль,[5] обрести наконец в наших факториях покой и отдых, на которые мы вправе рассчитывать после трех месяцев подобного путешествия…

— Я согласен, дружище Джон, что эта рискованная экспедиция представляет некоторый интерес. Хотя, по правде говоря, она не вполне оправдала мои надежды…

— Ну, как же, Макс! Столько сотен миль[6] по незнакомой стране у нас за плечами… А сколько опасностей среди не очень-то гостеприимных племен, сколько стычек наших ружей с дротиками и стрелами, какая божественная охота на нумидийских львов и ливийских пантер… А слоновые бойни по велению нашего вождя Урдакса, эти груды первосортных бивней, из которых можно изготовить клавиши для роялей всего мира! И вы еще недовольны чем-то…

— И да, и нет, Джон… Все это входит в обычное «меню» исследователей Центральной Африки… Все это читатель находит в описаниях Барта,[7] Спика,[8] Гранта,[9] Шайю, Бёртона,[10] Ливингстона,[11] Стенли,[12] Серпа Пинту,[13] Андерсона,[14] Камерона,[15] Бразза,[16] Гальени, Дибовски, Лежака,[17] Массари, Висмана,[18] Буонфанти, Мэстра…

В этот момент передок повозки наскочил на крупный камень, что прервало перечисление африканских завоевателей, делавшее честь эрудиции Макса Губера. Джон Корт воспользовался заминкой, чтобы вставить словечко:

— Так вы рассчитывали найти что-нибудь другое в ходе нашего путешествия?

— Да, мой дорогой Джон!

— Нечто неожиданное?

— Больше чем неожиданное… Как раз неожиданного было у нас в избытке…

— Тогда что-то необычайное?

— Попали в точку, мой друг! Ни разу, ни единого разочка не привелось мне огласить просторы старой Ливии[19] этим завораживающим словцом, которое так часто на устах у классических вралей античности,[20] когда они пишут о загадочной Африке…

— Ну, Макс, я вижу, что французскую душу труднее удовлетворить…

— Чем американскую… Согласен, Джон, если вам достаточно тех воспоминаний о походе, что вы увозите с собой.

— Вполне, Макс!

— И если вы возвращаетесь довольным…

— Довольным… Особенно самим возвращением!

— И вы полагаете, что люди, прочитавшие рассказ об этом путешествии, воскликнут: "Черт подери, вот это действительно интересно!"

— Они были бы слишком привередливы, если бы так не воскликнули.

— А я думаю, что их не удовлетворит…

— Ну, разумеется, — парировал Джон Корт, — их бы вполне удовлетворило, если бы мы завершили свое путешествие в желудке льва или в чреве антропофага[21] из Убанги…[22]

— Нет, Джон, я не веду речь о подобных крайностях, хотя они и не лишены определенного интереса для читателей, особенно для читательниц, но, по чистой совести, положа руку на сердце, посмеете ли вы утверждать, что мы открыли и наблюдали нечто такое, чего до нас еще никто не видел и не встречал в Центральной Африке?..

— Действительно, Макс, я не стану этого утверждать…

— Ну так вот, а я рассчитывал на то, что нам с вами больше повезет!

— Ах, какой гурман,[23] выставляющий добродетелью собственную склонность к чревоугодию! — съязвил Джон Корт. — Что касается меня, то заявляю во всеуслышание: я сыт нашей поездкой по горло! И я не ждал от нее больше того, что она дала нам!

— То есть ничего особенного, Джон…

— Но, Макс, путешествие еще не закончено, и за те пять-шесть недель, которые мы будем добираться до Либревиля…

— В унылой караванной тряске, нетерпеливо перебил Макс Губер, — в монотонном чередовании этапов… Прогулка в дилижансе,[24] как в старые добрые времена…

— Кто его знает… — отозвался Джон Корт.

На сей раз повозка остановилась на ночлег у подножия небольшого холма, увенчанного живописными деревьями. Они одни возвышались среди широкой долины, озаренной лучами заходящего солнца.

Было уже семь часов вечера. На девятом градусе северной широты сумерки длятся ничтожно краткое время, и ночь не заставила себя ждать. Стало совсем темно, потому что плотные тучи скрыли слабое сияние звезд, а полумесяц исчез в западной части горизонта.